Муж на час (СИ)

— Понятно.

Зоя вышла из кухни с чашками наперевес и скомандовала:

— Расчищаем место! По многочисленным просьбам трудящихся, будем пить чай!

— Я помогу, — он быстро отобрал у Нины стопку тарелок и понес на кухню.

— Да посиди, я сама, мне девчонки помогут, ты же с работы!

— Не, я больше без тебя с твоими подругами не останусь, — помотал он головой и сгрузив тарелки в раковину, притянул ее к себе.

— Извини, — пробормотала она, отводя глаза.

— Эй, — он повернул ее личико к себе за подбородок. Она упорно отводила глаза, и он уже совсем было, собрался убрать руки, как до него, наконец-то дошло. — У меня к тебе все серьезно. А у тебя ко мне?

— Захар! — задохнулась она.

— Ну, чего, Захар, — сморщился он. — Нин, я в эти женские угадайки плохо играю. Ты скуксилась, я и подумал, что ты расстроилась, что я что-то не то ответил, не то, что ты услышать хотела…

— Я вовсе не скуксилась, — пробормотала она, наливаясь румянцем. — А про серьезно-несерьезно… Тут, смотря что ты понимаешь под серьезностью… Ты мне нравишься, сам догадался, — он проявил догадливость еще раз и закрыл ей рот поцелуем, прижимая ближе.

— Они целуются, погоди ты со своими тарелками, — прошипела Зоя у них за спиной, и Нинка в очередной раз дернулась. Захар одарил Зою выразительным взглядом и покрутил пальцем у виска. Та широко ухмыльнулась и показала неприличный жест. Он против воли фыркнул и отобрал у нее тарелки и салатницу, с которыми она топталась в дверях. Взамен сунул нож и ложки.

За чаем вполне мирно обсуждали мою новую работу и скорый Новый год и планы.

— Ну, нас не теряйте, мы у мамы будем, по-любому. — Накладывая себе второй кусок торта, сказала Юля. — Может, вообще, до восьмого задержимся.

— Января? — уточнила Маша. Юля помотала головой.

— Марта. Сашка с Лешкой съехали от нее, появляются набегами. У нас квартирка маленькая, маме скучно. Хозяйство она свое не бросит, чтобы с внуками сидеть, Егор работает целыми днями. Так что, скорее всего, переберемся туда на первое время.

— Со свекровью-то уживетесь? — подмигнул Коля, приобнимая Машу. Юля хмыкнула и кивнула, а Егор фыркнул:

— Ее свекровь больше сыновей любит, так что впухать мы будем!

— Вам полезно, — мирно заметила Юля.

— А мы будем у нас, втроем, — заявила Маша. — Я, Коля, Вадька.

— А петарды пойдем взрывать? — тут же влез ребенок.

— Конечно, пойдем, — уверенно ответил Коля. — И в парк, в ледовый городок и на горку. А потом первого вечером к моей маме пойдем.

— Ой, ребята, а и правда, Новый год через две недели будет, — Зоя мечтательно привалилась к мужу. — А у нас все остальные будут! Нин, ты не передумала?

— Нет, — я помотала головой и повернулась к Захару. — А у тебя какие планы на новогоднюю ночь?

— Сестру с племянником к матери отвезу, да там, наверное, и останусь, — он пожал плечами. — Планов особых не было. А ты?

— А я дома буду, никуда не пойду, — я улыбнулась. — Елку надо купить, — охнула я. — У меня же елки нет!

— Только не покупай с блестками! — хором сказали Зойка с Толиком, и мы дружно заржали. Их елка была притчей во языцех. Первые пару лет после новоселья ребята жили без елки. Потом, когда дошел черед до нее, начались долгие споры, какой должна быть «лесная красавица». Спорили до хрипоты и обо всем — высота, пышность веток, с подсветкой или без… В итоге, оставив главным критерием высоту, отправились они в магазин. Вернулись довольные — и высота и пышность и праздничность устроили и Зойку и Толика. Маленький нюанс — концы веток были покрыты золотыми блестками. И с тех пор они прочно вошли в жизнь и интерьер их квартиры. Золотые блестки весело подмигивали с пола в январе и ехидно поблескивали из тарелки с окрошкой в июле. Трижды несчастную елку пылесосили, дважды околачивали как грушу — не спасало ничего. Теперь они предупреждали всех и каждого не покупать елку с блестками. Рассказав в красках эту грустную историю Захару, ребята стали собираться. Следом поднялись Машка с Колей, уволокли Вадьку. Юля с Егором, дождавшись, пока столпотворение в коридоре рассосется, отчалили последними.

— Давай стол отодвину, — предложил Захар после того, как всю посуду мы унесли на кухню.

— Давай, — согласилась я, повязывая фартук. — Не возражаешь, если я к раковине встану, завтра мыть неохота.

— Мой спокойно, — махнул он рукой, и аккуратно собрал скатерть за углы. Я открыла воду и успела помыть пару тарелок, прежде чем сзади меня крепко обняли сильные горячие руки.

— Тебе этот фартук очень идет, — тихо мурлыкнул он мне в ухо. Я довольно заулыбалась. Казалось бы, чего такого сказал? А как будто лучше ничего в жизни не слыхала. — Бант особенно тут… К лицу можно сказать.

Я развернулась и с подозрением изучила его лицо.

— К заднице, может, все-таки, — грозно спросила я, а Захар захохотал.

— Я-то думаю, чего у тебя лицо такое, странное!

— Которое? — рассвирепела я. — Это? — я помахала перед нами мокрой рукой, и Захар закрылся от брызг. — Или то, к которому бант идет?!

Он расхохотался и смял меня, прижав к стенке, поднимая мои запястья над головой, прижимая их к стене. Я охнула от его напора, и меня тут же отпустили.

— Я лучше пойду, — он отвел глаза и не глядя протянул мне фартук, который успел с меня стянуть.

— Ты лучше останься, — посоветовала я, отпихивая фартук.

Звонок в дверь полоснул по нервам бензопилой, и мы с Захаром дружно дернулись к выходу. Я поспела первая, и с мрачным: «Сейчас прольется чья-то кровь», распахнула дверь. Там обнаружилась Зойка в обнимку с бутылкой водки, и совершенно ошалелой физиономией. Молча шагнув через порог и вручив Захару бутылку, она перевела взгляд на меня и неожиданно заорала:

— Юлька рожать поехала!!! — Захар едва не упустил запотевшую бутыль из рук. — А у Егора машина не завелась, Толик их в роддом повез, а потом еще за их акушеркой поедет.

— Господи, — выдавила я, отступая на кухню. Захар придержал меня поперек спины.

— Самое смешное, что вместе с ними в роддом уехала моя сумка с ключами, телефоном и тридцатью тремя несчастьями, — горестно вздохнула Зойка, выстраивая пирамиду из тарелок. — Я пошукала по карманам, купила пузырь, на сколько хватило, и приперлась обратно к тебе. Прости засранку!

— Прощаю, — кивнула я, доставая чистые стопки. — И перестань истерить.

— Тебе не идет, — согласился Захар, разливая водку по стопкам. Себе и мне — на донышко, Зойке почти до краев. — Чего так паникуешь, не ты рожаешь.

Зойка маетно вздохнула и заткнулась. Водка не шла. Толик на звонки не отвечал, а на Зойкин телефон звонить было бессмысленно — она всю жизнь ставила телефон на вибрацию. Юльке и Егору звонить даже не пытались, предположив, что людям не до нас. Спровадив Зойку на балкон, я привалилась к Захару и негромко спросила: