Дарья Лаврова - Москва, я люблю его!

– Бросай. Но знаешь… если вдруг тебе будет плохо или нужно будет поговорить, звони мне в любое время. Или просто приезжай. Я тебя встречу.

– Спасибо, но у меня все хорошо. Правда.

– Ты скоро позвонишь, – сказал Руслан. Я слышала, как он затянулся и выпустил дым сигареты. – И мы скоро увидимся.

Я отключила телефон и расплакалась.

– Эй, ты чего? – Игорь подошел, взял в руки мое лицо и посмотрел в глаза. Я прижалась к его футболке. – Что случилось?

– Нет, ничего не случилось, – ответила я, подняв глаза. На футболке в районе груди остался мокрый отпечаток. – Я люблю тебя.

Солодов на миг застыл, потом поцеловал меня в нос и губы. Он не признался в ответных чувствах, ничего не сказал. Просто улыбался и молчал.

Каждый месяц я покупала десяток модных журналов и просматривала коллекции одежды известных марок. Я искала интересные модельные позы, необычные ракурсы и новые идеи. Самое лучшее из того, что удавалось найти, складывала в отдельную папку, распечатывала и относила в студию.

Рядом с Игорем я была больше ассистентом, чем фотографом, а моделями чаще всего были обычные девушки, многие из которых совершенно не умели позировать, не знали своих удачных ракурсов и вряд ли могли объективно оценить себя и свою внешность.

Я помогала им. Поправляла платья, прически, макияж. Показывала, как лучше встать, куда положить левую руку, а куда правую, как повернуть голову, как поставить ноги и развернуть бедра. Как повернуться, чтобы талия выглядела тоньше, грудь больше, а ноги длиннее.

За несколько месяцев этой работы я знала об этом все. Фотографий стало намного меньше, но теперь они были лучше, значительно лучше. Я пересматривала старые кадры, снимки из прошлой жизни и видела разницу.

Я была счастлива этой работой, жизнью и отношениями с Солодовым.

Я носила взрослую одежду, которую покупал Игорь, читала взрослые книги, которые он советовал.

Листала взрослые журналы, которые он приносил, начала учить второй иностранный язык и готовила по ночам.

Поздно вечером мы ужинали на кухне.

Глядя в старый телевизор на холодильнике, я снова заметила изучающий взгляд. Солодов не ел, он смотрел на меня. Я щелкнула пальцами у него перед глазами. Он пришел в себя и сказал:

– Ты родилась второго октября, а Марина третьего. Я смотрю на тебя… те же движения, манера говорить, наклонять голову, смеяться, смотреть… даже взгляд тот же… Я в шоке. Как два разных человека могут быть так похожи?

– Правда? – переспросила я.

– Да, – кивнул Игорь.

– Марина – это твоя бывшая девушка?

– Можно и так сказать, – улыбнулся он. – Она была моей девушкой больше десяти лет назад. Потом она была моей женой два с половиной года.

– А потом?

– Потом мы развелись. Мне было двадцать три года, и я поступал в аспирантуру.

– Ты бросил ее?

– Она от меня ушла, – ответил Солодов. – Это был первый и единственный раз, когда девушка меня бросила. До нее такого не было, но я никогда не изменял своим женщинам.

– Почему она ушла? – спросила я.

– Мари, ты совсем как ребенок… – смеялся Игорь. – Сплошные вопросы. А потом? А зачем? А как? А почему? Ты знаешь, иногда я чувствую себя твоим папой, – сказал Игорь.

Я ничего не ответила ему. Этот разговор Игорь пытался начать уже не первый раз, а я не хотела его поддерживать.

Мне восемнадцать, а ему почти тридцать четыре. Он преподаватель, а я студентка. Я появляюсь на его лекциях два раза в семестр, а он закрывает глаза и ставит мне зачеты, не глядя. Он фотографирует в студии каждые выходные, а я помогаю ему и обрабатываю все удачные кадры. Я люблю его. Он не отвечает.

В середине апреля я впервые задумалась о том, что когда-нибудь это закончится.

– А что в этом плохого? – не понимал Игорь, подливая масла в огонь. – Я бы очень хотел, чтобы у меня была такая дочь, как ты. Я все хотел тебя спросить. Вот ты встречаешься с мужчиной, о чем ты думаешь? Что ты думаешь о будущем? И не говори, что не знаешь. Ты ведь наверняка думала об этом…

– Я тебя не понимаю. Ты говоришь загадками.

– Ты не думаешь, что этот мужчина может стать для тебя больше чем просто мужчиной?

Солодов с грустью смотрел на меня, щурил глаза от света лампы – это делало его взгляд печальным, будто у него что-то болит, а нужных таблеток под рукой нет.

– Мужем? – неуверенно уточнила я.

– Ну да. Ты хоть представляешь себе, что значит уживаться со мной? Тебе еще учиться четыре года, – размышлял он. – Это сколько же мне будет тогда? Тридцать девять, а тебе двадцать два. Нормально… – Солодов вздохнул, погладил меня по волосам, как кошку по голове. – Хорошая ты девчонка, Мари…

Последняя реплика Игоря звучала как-то особенно грустно. Я не знала, что ответить и как понимать весь этот странный разговор о будущем.

Солодов пил чай и продолжал смотреть на меня, но уже молча.

Что-то было не так во всем этом, в этих шести месяцах рядом с Игорем.

Когда мы шли в комнату по короткому темному коридору, я прижала его к стене и поцеловала.

На следующий день он не встретил меня вечером после занятий. Я прождала полчаса на платформе, но он так и не появился, потом спустилась к рынку и поплелась домой. Хотелось идти быстрее, хотелось просто добежать за минуту. Казалось, кто-то медленно пил меня через радужную соломинку, будто я коктейль.

По дороге набрала номер Игоря. Он ответил не сразу. То ли не слышал, то ли не хотел отвечать, а потом передумал. Говорил усталым голосом, будто каждое слово давалось ему с большим трудом, причем с каждым словом – тише и труднее.

– Все как-то не так. Кажется, это непреодолимо, и даже чувства не могут помочь… Дело не в тебе. Это я один во всем виноват. Знаешь, Мари, ты такая классная… Был бы я на десять лет моложе. Я не хотел делать тебе больно, но… пойми, ничего не получится. Наверное, нам лучше быть друзьями…

Я слышала, как кто-то рядом спросил его: «Игорь, где у тебя сковородка?»

Все вышло так, как мне говорили. У него была другая, а я до сих пор не могла понять, какое место занимала в его жизни. Помощник фотографа и малолетняя любовница на время? Неопытная в обоих случаях.

Мне так много хотелось сказать ему, так много спросить. Так много, что боялась забыть что-то важное. Так много, что рука тянулась к блокноту и карандашу. Записать, чтобы помнить.

– Может, встретимся… просто… просто поговорим?

– Я напишу тебе, когда смогу.

На миг мне показалось, что я разучилась. Разучилась всему. Говорить, ходить, думать самостоятельно. Я с трудом понимала, где я, кто я и куда иду. Белый лист перед глазами, «белый шум» в ушах.

В круглосуточном магазине купила бутылку водки и сок, поднялась на пятый этаж. Ключ в замке не поворачивался. Оксана открыла, держа в руке старую кофейную банку и стряхивая в нее пепел сигареты.