Дарья Лаврова - Трамвай для влюбленных

Ближе к концу урока Элька, ее подруги Дашка и Маринка принялись перекидывать друг другу ластик. Стоило Лебедевой повернуться лицом к классу – брался тайм-аут; стоило отвернуться к доске – игра возобновлялась с новыми силами.

– Ох, Зайцева… – вздыхала математичка. – Я тебя своим пятиклашкам в пример всегда ставлю, а они мне и говорят: «Ирина Львовна, вы ее на футбольном матче в соседней школе не видели…» И выплюнь жвачку уже, в конце концов, совсем совесть потеряла!

Если бы рядом не сидела Элька, я бы точно умер от тоски. Тихим шепотом она комментировала занудных училок и сдержанно смеялась. К концу урока достала плеер и, не спрашивая, протянула мне второй наушник.

– Королев, отсядь на другой ряд! – просили учителя Вову, зная, что если он сядет рядом с Маринкой, то вести урок будет невозможно.

– Ну, почему сразу я?! – возмущенно отвечал он.

– А потому что болтаешь много.

– А можно до первого замечания? – торговался Королев. – Пожалуйста, мы будем тихо сидеть.

– Ох, и отлуплю я тебя, Королев, указкой от души!

– Погуляем после уроков? – спросила Элька.

– Погуляем, – ответил я.

– Выходи в пять.

Мне так нравится, что она ничего не усложняет. Говорит, что хочет и что думает. И не нужно пытаться угадать, что там у нее на уме, какие тараканы, да и есть ли они вообще.

Красно-рыжие кудри в высоком хвосте, короткая челка до середины лба, яркие глаза, смуглая кожа. Длинные ноги, джинсовые шорты, грубые ботинки.

Эля сидит на скамейке у моего подъезда, курит и читает какую-то книгу. Подошел ближе – увидел рисованную красную лису.

– Ты читаешь сказки? – спросил. Мой вопрос прозвучал недоверчиво. Даже, может, испуганно.

Она подняла глаза и ответила:

– В сказках много смысла.

– Например? Какой смысл у сказки про колобка?

– Очень простой. Понты – это все естественно и нормально, если в меру. В разумных пределах. Колобок не знал об этом и выпендривался перед каждым встречным, а в итоге – стал ужином лисы. Глупо пытаться быть лучше и круче, чем ты есть на самом деле, – все равно раскусят рано или поздно. А если не можешь не понтоваться, то будь бдителен и чаще смотри по сторонам, чтобы не быть внезапно скушанным более хитрым и понтовым оппонентом. Все просто.

– Круто! Где ты этого набралась?

– Много читала.

– А вот про Золушку я сам знаю, – смеялся он. – А ты?

– Конечно, – улыбнулась она. – Принц запал на Золушку не потому, что она была красоткой, а потому что с первых минут понял, что с ней нескучно. Все произошло само собой в нужное время, пока сестры считали, сколько раз он взглянул, вздохнул, чихнул… Мораль сказки в том, что глупо париться, если у тебя нет парня, это все временно. Всему свое время. И нужно много работать.

– И откуда ты такая умная?

– А ты? – не ответила Эля. – У тебя вообще девушка есть?

– Была, – ответил я. – Сейчас нет.

– Ты бросил ее?

– Ну да. Мы расстались.

– Почему?

Я пожал плечами.

– Ты очень любил ее?

– Да, наверное. Она красивая.

– И все? – удивилась Элька.

– Да. А что? Этого мало?

– Нормально, – пожала плечами, затушила сигарету. – Для пятнадцати лет достаточно.

Мы дружим с первого класса. Я не умею кататься на велосипеде, и у меня нет парня. Нинка не умеет вязать крючком, и у нее нет парня. Настя не умеет краситься, и у нее тоже нет парня. Мне кажется, мы отлично дополняем друг друга.

Нинка верит гороскопам больше, чем самой себе. А еще – она верит Сэму из Лондона, с которым познакомилась на фейсбуке в пятидесятый день весны. Он обещает закончить колледж, приехать за ней в Москву и увезти к себе в далекий и романтично-холодный Лондон.

Нинка говорит, что Сэм идеальный. Пообщавшись с ним в скайпе месяц, Нинка забыла о языковом барьере, которым так пугала Надежда Владимировна. Английские слова и выражения вырывались так легко и свободно, будто Нинка с детства жила среди англичан.

Первое время Нинка почти не спала, а если и удавалось задремать – то снился ей исключительно Сэм: обаятельный, смешной и милый – похожий на принца Гарри. Он говорил ей что-то на своем родном языке, а она отвечала. Нина ловила себя на мысли, что начинает думать на английском.

На уроках геометрии Нинка витала в облаках и придумывала ему письма. Подбирала яркие выражения и начинала дико волноваться, если выяснялось, что в толстенном словаре Орловой отсутствует перевод нужного русского слова.

В своих мечтах она заходила так далеко, что начинала даже представлять себе их общий дом в пригороде Лондона, садовых гномов в красных колпаках, сидящих у забора, розовых фламинго – там же, барбекю по выходным, празднование Рождества в конце декабря.

Нина и Сэм до сих пор общаются каждый день.

С Настей не так все просто. Она не может забыть Алишера, окна которого выходят на детскую площадку на Королева, где мы с подругами отдыхаем после уроков. Когда-то давно, в прошлом году, они встречались. Недолго. Недели три, наверное, или даже меньше. Алишер бросил ее, так ничего не объяснив. Он просто перестал отвечать на ее звонки и внес в «черный список» «Вконтакте». Иногда Настя заходит на его страницу от меня или от Нинки и чуть не плачет, глядя на его новые фотографии. Она хочет просто увидеть его и спросить, почему он так поступил.

Настя говорила, что Алишер ей не нравился. Просто ее к нему что-то тянуло, а что именно – объяснить не могла.

Другие говорили, что они не пара, и у Алишера уже давно есть невеста, которую ему нашли родители, и через несколько лет они обязательно поженятся.

Тем не менее за лето Настя похорошела, а за август еще и загорела – отдыхала в Болгарии. Правильно пишут в ванильных группах – чем хуже у тебя на душе, тем шикарнее нужно выглядеть. Никому нельзя говорить, что тебе плохо. Нельзя давать повода для радости.

– Грустно. Только успеешь привыкнуть к людям, а они уже уезжают, – рассказывала Настя про отдых.

– Хочу тебя еще больше расстроить, – начала я. – Люди иногда еще умирают.

– Ну не в таком же возврасте… – пыталась возразить Настя.

– И в таком тоже, – улыбнулась я.

– Какая ты сегодня добрая, – мрачно отозвалась Нинка. – Не слушай ее, она просто на диете.

– Садиться желательно по одному! – строго сказала Нина Васильевна, открывая дверь класса. Несмотря на первый день учебы, три «немки» решили устроить нашему классу внеочередную проверочную работу.

– Все слышали? – спросила Елена Петровна.

– А мои здесь? – в дверях появилась Надежда Владимировна с классным журналом в руке. – Вы здесь? – еще раз спросила она, щурясь на класс.

– Здесь… – унылые голоса с задней парты.

– Ну, тогда я спокойна, – улыбнулась она и вышла за дверь, а через секунду вернулась и добавила: – Проверять буду я. Две ошибки – тройка.