Карли Филлипс - Удачная попытка

– Меня пугает эта парковка, – тихо призналась она.

– Господи, – пробормотал Коул и крепче ее обнял. Ему хватило одного взгляда на ее побледневшее лицо, чтобы распознать признаки паники, и он успел подхватить ее на руки до того, как у Эрин подкосились колени. – Никто больше не причинит тебе вреда. – Пусть только попробуют. Тогда им придется иметь дело с ним.

Доверие в ее взгляде смущало Коула. Он не был уверен в том, что способен его оправдать. Она была ему небезразлична, и это работало как на него, так и против. Зависимость от эмоций делает телохранителя уязвимым, но Коул сказал себе, что это не про него: его чувство к ней обострит его бдительность, интуицию, ускорит реакцию.

Понимание того, что она нуждается в нем, хочет она того или нет, укрепляло его дух, делало сильнее. Коул и не догадывался, что может вот так относиться к женщине. «Она моя», – думал он, крепче обнимая ее. «Моя подопечная», – поспешил поправить себя Коул. Существенная поправка, ибо для того, чтобы не причинить ей боль, когда ему придется исчезнуть из ее жизни, необходимо держать дистанцию.

– Я знаю, что мой страх иррационален. Это все психология, – сказала Эрин, опустив глаза. Коул любовался ее ресницами – такими длинными и темными, отбрасывающими тень на ее бледные щеки.

– Это то же самое, что посттравматический стресс, – пояснил Коул, стараясь говорить отстраненно о том, о чем ему говорить равнодушно было все еще очень трудно. После первого задания он прошел через все «прелести» посттравматического стресса. Одними сеансами у психотерапевта дело не обошлось, пришлось еще и таблетки глотать. И хотя и начальство, и «мозгоправ» в один голос утверждали, что все через это проходят, и ничего, Коул с этим «ничего» согласен не был. Им бы побывать в том аду, в котором находился он.

– О чем ты? – спросила Эрин.

– Умом понимаешь, что все в порядке, но сознание относит тебя в то время, и в результате ты не можешь контролировать ни свое тело, ни его реакции. – Даже сейчас, когда Коул говорил, пальцы его непроизвольно сжались, впиваясь в тело Эрин. Она даже вскрикнула от боли.

Коул, извиняясь, погладил ее по руке.

– Откуда тебе столько об этом известно? – спросила Эрин.

– Вот вода, как вы просили, – сказал Эдгар, протянув ей бутылку.

– Спасибо, – сказала она.

Коул открыл бутылку, и она стала пить – медленно, мелкими глотками, ясно давая ему понять, что не ждет от него немедленного ответа на свой вопрос. Он давал подписку о неразглашении, и к тому же работа его была по большей части грязная, о такой и говорить не хочется. «Мозгоправ» научил его забывать и не возвращаться даже во сне к некоторым событиям прошлого. Хотя, судя по тому, что он понял об Эрин, раз она вопрос задала, то не успокоится, пока не получит ответ. Дело было лишь в длительности отсрочки. Он не был готов к ответу на этот ее вопрос, как и на другие, которые она непременно задаст. Как не был он готов к тому, с чем еще приходится бороться: к неодолимому влечению к ней. Насколько еще его хватит?

Она не искушала его, не дразнила намеренно – в этом Коул был уверен. Напротив, старалась держать дистанцию. Вернее, держала до того момента, пока он не встал живым щитом между ней и ее страхами. То, что Эрин не вешалась ему на шею, лишь усиливало его влечение к ней. Коул умел сдерживать свои порывы, но, черт возьми, жить с ней под одной крышей и находиться рядом двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю – тут и святой не выдержит.

Глава 6

Остаток недели обошелся без повторения панических атак, хотя Эрин не могла заставить себя не думать о посетившем ее странном ощущении, когда ум не властен над телом, как и о том, что Коул, судя по всему, знал, что ей довелось испытать, больше, чем ему хотелось бы. Она пыталась его расспросить поподробнее, но Коул не пожелал с ней делиться, и она не стала настаивать. Точно так же, как не стала развивать тему, когда он рассуждал о том, что сделала бы его мать, если бы в то время, когда она ушла от его отца, существовали бесплатные пункты психологической и юридической помощи для тех, кто оказался в сходной ситуации.

Эрин продолжала надеяться, что однажды получит ответы на свои вопросы, но даже не рассчитывала на то, что он все расскажет сам, без давления с ее стороны, слишком уж Коул был закрытым человеком.

Ни Коул, ни братья Эрин не считали для нее разумным появляться на публике, к примеру, в баре «У Джо», где она стала бы легкой мишенью, а Эрин не привыкла сидеть в четырех стенах. Не будь у нее компании, даже такой, как Коул, она бы взвыла от скуки.

Эрин подмечала перемены, происходившие с ее телом: живот уже не был абсолютно плоским, как раньше, хотя крохотную округлость все еще скрывала одежда. Грудь ее стала гораздо чувствительнее и слегка увеличилась. Эрин по-прежнему не чувствовала себя готовой к разговору с родителями, но, зная, что его все равно не избежать, решила покончить с этим как можно быстрее. Мать с отцом возвращаются домой в среду, так что в ближайшие дни ей предстояло поведать им и о своей беременности, и о нападении, и о живущем с ней под одной крышей телохранителе.

Выйдя из ванной, Эрин забралась в кровать, по привычке прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Она слышала, как поскрипывали половицы под ногами Коула, как открылась, а потом закрылась дверь ванной комнаты в холле. Коул скорее всего уже закончил ежевечернюю тренировку, состоящую из приседаний, отжиманий и подтягиваний на перекладине, которую он повесил в двери спальни, и пошел принимать душ.

Эрин так и не смогла привыкнуть к ежевечерним танталовым мукам, которые испытывала, зная, что Коул находится всего в нескольких шагах от нее, обнаженный, под душем смывает пот после тренировки, позволяющей поддерживать мускулатуру в том состоянии, о котором она была прекрасно осведомлена, ибо, пусть только в течение одной ночи, имела счастье прикасаться к его телу. И руками, и губами, и языком.

Да, плохая девочка в Эрин, раньше по большей части помалкивавшая, теперь, когда на четырнадцатой неделе беременности утренняя тошнота ушла в прошлое, как и обещал врач, все громче о себе заявляла. И что еще хуже, сексуальное желание вернулось к ней, еще и усилившись. Впрочем, возможно, беременность тут ни при чем. Усилению желания она скорее всего была обязана вторжению Коула в ее жизнь. Вначале ей, конечно, было не до плотских утех, когда она была сама не своя от боли, но зато теперь, и не только по вечерам, ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сосредоточиться на чем-то более насущном.

И вновь Эрин мысленно вернулась к тому дню, когда ей довелось узнать, что такое паническая атака. К тому, как повел себя в этой ситуации Коул. Он мог бы отреагировать по-другому, к примеру, усадить ее на стул и опустить ее голову так, чтобы она оказалась у нее между колен. Так их учили на курсах. Но он зачем-то посадил ее к себе на колени, обнял, согревая своим телом.