Карли Филлипс - Удачная попытка

Коул разбирался в субординации и потому обратился к Майку:

– Что скажете?

Майк пожал плечами:

– Скажите, что она хочет знать.

Коул так и сделал. Он рассказал ей обо всем, включая стрельбу по Эрин на парковке, выведение из строя ее охранной системы, проникновение в дом и порчу имущества. Он даже предъявил ей список испорченных Викторией предметов одежды, принадлежащих Эрин.

Николь Фарнсуорт побледнела.

– Все оказалось даже хуже, чем я думала, – сказала она скорее себе, чем Коулу.

– А сейчас не соблаговолите ли вы рассказать нам, что происходит с вашей сестрой? Когда вы в последний раз с ней разговаривали, что она вам сообщила, и что вы делали возле дома Эрин Марсден, и зачем заглядывали ей в окна? – спросил Сэм самым любезным тоном. Коул еще ни разу не слышал, чтобы кого-то так допрашивали.

Коул покачал головой. Он лишь надеялся, что Сэм знает, что делает.

– Вначале снимите с меня все обвинения, – огорошила их своим заявлением Николь.

Коул встал в боевую стойку.

– Мы так не договаривались. Вы спросили, что натворила ваша сестра, и мы вам рассказали.

– Ну что ж, прошу простить меня за то, что не продумала все заранее. Меня можно понять, я впервые под арестом. Наручники, снятие отпечатков – все это так унизительно! – Николь недовольно покосилась на Сэма. – Вот что я вам скажу. Я узнала, что моя сестра отправилась на поиски этой самой Эрин, и потому решила предупредить эту Эрин о том, что у нее могут быть неприятности из-за моей сестры. Предупрежден – значит вооружен.

– И для этого вы подкрались к ее дому и заглядывали в окна? Чтобы ее предупредить? – не веря своим ушам, переспросил Коул.

– Если бы я позвонила в дверь и кто-нибудь из вас увидел мое лицо, вы бы меня пригласили побеседовать за чашечкой кофе? Что-то не верится. – Слова ее сочились сарказмом.

Сэм неожиданно для всех рассмеялся.

– А ведь она права.

– Заткнись, – пробормотал Коул.

– Снимите с меня обвинения, или я откажусь общаться без адвоката. – Николь делала вид, что не замечает ни Майка, ни Коула. Она обращалась непосредственно к Сэму, словно уже уяснила для себя, что добиться желаемого может только от него.

Или такова была ее реакция на невесть откуда взявшееся слабоумие Сэма.

– Я займусь этим вопросом, – едва сдерживая раздражение, пробурчал Майк. – А вы, – он ткнул пальцем в Николь, – выкладывайте все начистоту. Речь идет не о какой-то там Эрин, а о моей сестре. – Майк, пунцовый от ярости, шагнул за дверь, не оглядываясь.

После его ухода наступила тишина, которую прервал Сэм, деликатно откашлявшись.

– У нас у всех есть в этом деле личная заинтересованность. Эрин и моя сестра тоже. Нам нужна любая имеющаяся у вас информация о вашей сестре и ее планах. Начнем с того, когда вы с ней общались в последний раз.

Николь провела по волосам дрожащей рукой.

– Все не так просто. Вики всегда была, как бы помягче сказать, неуравновешенной. У нее бывают эмоциональные срывы. – Николь замолчала в нерешительности, словно обдумывала, о чем есть смысл сказать, а о чем можно и умолчать.

Коул решил, что не стоит на нее давить. Она должна почувствовать, что ей доверяют, и тогда появится надежда выпытать у нее больше ценной информации.

– Начну с того, что она всегда была эмоционально зависима, и это проявлялось в ее взаимоотношениях с мужчинами.

– Муж ее ни в грош не ставил, – ляпнул Коул.

Николь судорожно сглотнула.

– Ну, родители всегда обделяли ее вниманием, но когда она начала встречаться с Винсентом, это не прошло незамеченным. Разумеется, они запретили ей с ним встречаться, но это ее не остановило. Она уехала с ним, и несколько лет мы практически не общались. Лишь перезванивались изредка. Однако после той облавы, когда Винсент погиб, мы встретились, и впервые за много лет у нас состоялся долгий разговор.

– Что она сказала? – спросил Сэм.

Николь соединила ладони рук и крепко стиснула их.

– Я думаю, ей запретили звонить кому бы то ни было, поскольку она участвовала в программе защиты свидетелей, но она все равно мне позвонила и рассказала, что выступает свидетелем обвинения. Сказала, что будет давать показания против одного из деловых партнеров Винсента. И еще, что, как только суд закончится, она разыщет того единственного мужчину, который по-настоящему ее любит и который обращался с ней, как с королевой. – Николь смерила Коула холодным взглядом своих светло-голубых льдистых глаз. – Я не хочу сказать, что моя сестра мыслит рационально, но если вы давали ей повод, то уж не обессудьте…

Черт, Коул устал от такого рода обвинений.

– Я просто хорошо к ней относился, – процедил он сквозь зубы. – Я разговаривал с ней, как с леди, к чему она, как видно, не привыкла. Мне было ее жаль, если хотите знать правду. Но ни один здравомыслящий человек не принял бы нормальное человеческое отношение за проявление нежных чувств. И как только ей стало известно, что я был в банде ее мужа внедренным агентом, она должна была бы понять, для чего мне была нужна дружба с ней.

– Вы получали от нее информацию, – брезгливо скривившись, констатировала Николь.

– Я хотел получать от нее информацию, – уточнил Коул, – и, честно говоря, когда понял, что она ни в чем преступном не замешана, решил, что мог бы защитить ее, когда с бандой ее мужа будет покончено. Вот и все. – Коул широко развел в стороны руки, демонстрируя, что он сделал все, что мог, дабы помочь ее сестре.

Николь опустила взгляд на сцепленные руки. Наконец она подняла глаза на Коула, но затем, словно нехотя, перевела взгляд на Сэма и, уже глядя на него, сообщила:

– Он только что сказал, что ни один человек в здравом уме не принял бы его поведение за ухаживание. Ну вот: у моей сестры биполярное расстройство, или, по-другому, маниакально-депрессивный психоз.

«Вот все и встало на свои места», – подумал Коул, бессильно прислонившись к стене. Теперь они знают правду. Осталось лишь выяснить, захочет ли Николь помочь не только своей сестре, но и им тоже.

– Спасибо вам за это, – поблагодарил Сэм, притронувшись к ее сплетенным пальцам, словно хотел утешить. – Она принимает медикаменты?

Николь снова судорожно сглотнула.

– Должна бы. Но уже не раз бывало, что во время улучшения она переставала принимать лекарство. Вики трудно смириться с мыслью, что она должна глотать таблетки всю жизнь, чтобы жить в той же реальности, в которой живет остальной мир.

Итак, они имели дело с больным человеком. Не маньяком, не безнадежным психом. Хочется думать, что-то человеческое в ней все же осталось.

– Она вам не сказала, куда именно поедет? – спросил Коул.

Николь покачала головой:

– Я спрашивала, и она сказала, что Коул предназначен ей судьбой и что она намерена его вернуть. Вот тогда я и подумала, что Вики, наверное, не принимает назначенные лекарства. Я встревожилась, стала ей звонить чуть ли не каждый день, но она с тех пор так ни разу на мои звонки не ответила. – Николь заломила руки, и Коул подумал, что, наверное, этот жест должен был причинить ей боль. – Но несколько дней назад она позвонила мне среди ночи. У нее была истерика. Из ее несвязного бреда я поняла, что некая Эрин Марсден порушила все ее планы. Еще она говорила что-то о том, что следит за Коулом, чтобы выбрать нужный момент для того, чтобы к нему подойти, но Эрин ей постоянно мешает.