Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс

Только что была в супермаркете и неожиданно поймала себя на том, что все время думаю о елках, посиделках у камина, рождественских песнопениях, пирожках и т. п. И поняла почему. Вентиляторы в стене у входа, которые обычно нагоняют в зал запах свежеиспеченного хлеба, на этот раз запускали ароматы рождественских пирожков. Нет, ну как же это жестоко. Вспоминается мое любимое стихотворение Венди Коуп:

От Марка Дарси по-прежнему ни ответа ни привета.

58 кг (все, сегодня точно сажусь на диету), алкоголь: 4 порц. (начинается праздничная страда), сигареты: 10, калории: 3245 (уже лучше), звонки в «1471»: 6 (устойчивый прогресс).

На глаза все время попадаются рекламные каталоги «Стокинг Филла», понапиханные во все сегодняшние газеты. Особенно меня привлекает блестящая металлическая подставка для очков: «Нередко бывает, что очки мы кладем прямо на стол, рискуя раздавить их нечаянным движением». Да уж, что верно, то верно. Присоединяемая к брелоку подсветка «Черный кот» (миленький дизайн) и впрямь имеет удобный выключатель и «отбросит мощный луч красного света на замочную скважину всякого любителя кошек». О, наборы для бонсай! «Займитесь древним искусством бонсай: мы предлагаем вам высаженные ростки шелковой акации». Как мило.

Не могу не чувствовать печали от того, что нежные шелковые ростки нашего с Марком Дарси романа были так жестоко растоптаны Марко Пьером Уайтом и моей мамой. Но стараюсь смотреть на это спокойно. Не чересчур ли прекрасен для меня Марк Дарси, совершенный до кончиков пальцев, добродетельный, успешный в карьере, умный, не курящий, не склонный к алкоголизму и имеющий машину с личным шофером? Может, мне на роду написано встречаться с кем-то поразгульней, погрубее, побесшабашнее? Например, с Марко Пьером Уайтом или – возьмем первое попавшееся имя – с Дэниелом? Хм. Ладно. Надо жить своей жизнью дальше и перестать жалеть себя.

Решила позвонить Шерон. Она сказала, что нигде не записано, будто я должна встречаться с Марко Пьером Уайтом, а уж с Дэниелом тем более. В нашу эпоху женщине нужно только одно – она сама. Ур-ра!

2.00. Почему Марк Дарси мне не звонит? Ну почему? Съест меня овчарка, как ни крути. За что мне чаша сия, Господи?

59,4 кг (катастрофа), алкоголь: 4 порц. (хор.), сигареты: 12 (отлично), кол-во купленных рождественских подарков: 0, отправленных открыток: 0, звонки в «1471»: 7.

16.00. Хм. Мне позвонила Джуд, и когда мы стали прощаться, она бросила:

– Ну, увидимся в воскресенье у Ребекки.

– У Ребекки? В воскресенье? У какой Ребекки? Что?

– Ой, разве она не… Она устраивает… небольшой ужин, вроде предрождественской вечеринки.

– Ну, в воскресенье я все равно занята, – пришлось мне соврать.

Что ж, появится время наконец залезть с тряпкой во все дальние углы. А я-то считала, мы с Джуд в равной степени дружим с Ребеккой, почему же она Джуд приглашает, а меня нет?

21.00. Заскочила в «192» выпить с Шерон бутылочку, и тут она спрашивает:

– Что наденешь на вечеринку у Ребекки?

На вечеринку? Значит, вечеринка будет вполне себе вечеринистая?

Полночь. Ну и ладно. Не стоит расстраиваться. Нужно к таким вещам относиться иначе. Все имеют право звать на свои вечеринки только тех, кого хотят, – без мелких обид со стороны неприглашенных.

5.30. Почему Ребекка меня не позвала на вечеринку? Ну почему? Сколько еще проходит вечеринок, куда всех зовут, а меня нет? Наверняка и сейчас все где-нибудь веселятся, похохатывают, пьют дорогое шампанское. А я никому не нужна. Праздничный декабрь простирается передо мной как пустыня, без единой травинки-вечеринки, если не считать двадцатое декабря, когда их будет сразу три скопом, а я весь вечер должна буду заниматься монтажом.

Предстоящих вечеринок: 0.

7.45. Разбудила мама.

– Привет, доченька. Звоню на секундочку. Юна и Джеффри спрашивают, что ты хочешь в подарок на Рождество, я подумала: может, сауну для лица?

Каким образом моя мама, так осрамившись и едва избежав тюремного заключения на несколько лет, может спокойно превратиться в прежнюю себя, открыто заигрывать с полицейскими и мучить меня?

– Кстати, ты будешь на… – сердце у меня заколотилось сильнее, потому что я было решила, что она скажет «новогодней индейке» и мимоходом упомянет в связи с этим Марка Дарси, но она продолжила: – …банкете «Вибро-ТВ» во вторник?

Я прямо задергалась. Такого оскорбления я не вынесу. Я же работаю на «Вибро-ТВ», черт возьми!

– Меня не пригласили, – промямлила я.

Нет ничего хуже, чем признаться своей матери, что тебя не любят в коллективе.

– Доченька, не может такого быть. Туда все идут!

– А я нет.

– Ну, может, ты еще слишком недолго там работаешь. Ладно…

– Мама, погоди, – перебила ее я, – ты-то там вообще не работаешь!

– Ну, я совсем другое дело, доченька. Ладно, я побежала. Пока!

9.00. На горизонте замаячил было оазис: по почте пришло какое-то приглашение. Оказалось, мираж: реклама распродажи элитной оптики.

11.30. В отчаянии совершила психопатический звонок Тому: узнать, не хочет ли он вечером со мной встретиться.

– Прости, не могу, – весело чирикнул он, – мы с Жеромом идем на вечеринку в клуб «Граучо».

Господи, терпеть не могу, когда Том такой довольный, уверенный в себе и прекрасно ладит с Жеромом. Куда больше мне нравится, когда он страдает, дергается и психует. Как сам он нередко говорит, «нет ничего приятнее чужих неприятностей».

– Завтра увидимся в любом случае, – оживленно протарахтел он. – У Ребекки.

Том видел Ребекку всего дважды в жизни, оба раза у меня дома, а я знакома с ней девять лет. Все, пробегусь по магазинам, и хватит мучиться.

14.00. В магазине столкнулась с Ребеккой. Она покупала шарф за сто шестьдесят девять фунтов. (Что творится с шарфами? То они миленькие и простенькие и стоят по девять девяносто девять штука, а то, не успеешь глазом моргнуть, превращаются в роскошные бархатные и ценой не уступают телевизору. В следующем году то же может произойти с носками или с трусами, и, не напялив панталон из тисненого черного бархата за сто сорок пять фунтов, ты не будешь чувствовать себя человеком.)

– Привет! – радостно взвизгнула я, решив, что мучениям пришел конец и она тоже сейчас воскликнет: «Увидимся в воскресенье».

– Привет, – поздоровалась она холодно, не глядя мне в глаза. – Времени нет. Жутко спешу.