Хелен Филдинг - Дневник Бриджит Джонс

21.00. Вовсю наслаждаюсь зимушкой-зимой, которая напоминает нам о том, что все мы пребываем во власти стихий: нет смысла ничего из себя изображать и утруждаться работой, лучше сидеть дома в тепле и смотреть телик.

Сегодня я в третий раз за неделю звонила маме с папой и опять никто не ответил. Может быть, из-за снегопада прервалась телефонная связь? В отчаянии я поднимаю трубку и звоню своему брату Джейми в Манчестер. В результате натыкаюсь на одну из его умопомрачительных записей на автоответчике: звук струящийся воды, Джейми говорит голосом Билла Клинтона, потом слышится клокотанье унитаза и на фоне этого хихиканье противной Джеймиевой девушки.

21.15. Только что три раза подряд набирала номер родителей. Каждый раз ждала по двадцать гудков. В конце концов трубку взяла мама и не своим голосом сообщила, что сейчас говорить не может, а позвонит мне в выходные.

56,6 кг, алкоголь: 4 порц., сигареты: 18, калории: 1467 (но много сожгла, бегая по магазинам).

Вернулась домой с покупками. На автоответчике сообщение от папы. Он спрашивает, не могу ли я пообедать с ним в воскресенье. Меня прошибает холодный пот. Папа не ездит по воскресеньям в Лондон, чтобы со мной обедать. Мама кормит его дома ростбифом или лососем с картошкой.

«Пожалуйста, не перезванивай, – просил папа, – увидимся завтра».

Да что же такое творится? Вся трясясь, я сбегала в лавку за сигаретами. Вернувшись, обнаружила сообщение от мамы. Она завтра тоже собирается со мной пообедать. Привезет с собой лосося. Будет в час.

Снова набрала номер брата и двадцать секунд слушала пение Брюса Спрингстина, после чего послышался хриплый баритон Джейми: «Бейби, я живу, чтоб бежать… бежать, бежать и бежать… и не слушать, что ты хочешь сказать…»

56,6 кг, алкоголь: 5 порц., сигареты: 23 (ничего удивительного), калории: 1647.

11.00. Боже. Нельзя допустить, чтобы они приехали ко мне одновременно. Что за комедия положений! А вдруг мои родители специально придумали всю эту ерунду с обедом – просто решили меня разыграть? Насмотрелись дурацких сериалов по телевизору… Вдруг мама притащится с живым трепыхающимся лососем и объявит, что бросает папу ради него? А папа в цирковом трико обнаружится висящим за окном вниз головой. Он пробьет стекло, ворвется в комнату и станет дубасить маму по голове воздушным шариком. Или неожиданно вывалится из кладовки с пластиковым ножом в спине. От безумия меня сейчас спасет только «Кровавая Мэри». День уже, можно сказать, к вечеру клонится.

12.05. Позвонила мама. «Ладно, пусть приезжает он, – сказала она. – Пусть опять будет как он хочет, черт его за ногу». (Моя мама никогда не ругается. Она способна воскликнуть лишь «силы небесные» или, максимум, «фу-ты ну-ты».) «Ну и хрен с ним, прекрасно время проведу и так. Вылижу весь дом, будто эта, как ее, Золушка, мать ее». (Господи, может ли быть такое: неужели она пьяна? Мама позволяет себе только рюмочку шерри в воскресенье вечером. Тяжелое опьянение она пережила лишь раз в жизни: в 1952 году на совершеннолетие Мейвис Эндерби она выпила пинту сидра и у нее закружилась голова. С тех пор она не забывает об этом ужасном случае и другим не устает напоминать. «Нет ничего хуже пьяной женщины, доченька».)

– Мама, послушай. Давайте встретимся за обедом все втроем и поговорим. – Когда я произнесла эту фразу, мне представилось, будто я героиня семейного сериала, в финальных кадрах которого мы с мамой и папой дружно держимся за руки, за спиной у меня яркий рюкзачок и я весело подмигиваю в камеру.

– Погоди, – прервала мама мои фантазии, – ты еще узнаешь, какие они, мужчины.

– Да я уже… – начала было я.

– Я ухожу, – продолжала она. – Ухожу. И пусть мной овладеет первый встречный.

В два часа у моих дверей стоял папа с аккуратно сложенным номером «Санди телеграф» в руках. Он сел на диван, и тут же лицо его исказилось и по щекам потекли слезы.

– Она стала такой после поездки в Албуфейру с Юной Олконбери и Одри Коулз, – рыдал он, кулаком утирая слезы. – Начала говорить, что за работу по дому ей полагается зарплата, что всю жизнь промаялась, на нас батрачила. (На нас? Так я и думала. Это я во всем виновата. Если бы я была хорошей дочерью, мама никогда не разлюбила бы папу.)

– Она хочет, чтобы я какое-то время пожил отдельно, и еще она… она… – он затрясся в безмолвных рыданиях.

– Что она? Что, папочка?

– Говорит, будто я считаю, что клитор – это вид бабочки из коллекции Найджела Коулза.

57,5 кг, алкоголь: 5 порц., сигареты: 0 (мощный прорыв; когда становишься духовнее и просветленнее, необходимость курить отпадает сама собой), калории: 2845.

Разлад между родителями разбивает мне сердце, но, нужно признать, к чувству горечи примешивается и постыдное ощущение радости оттого, что я выступаю теперь в роли утешителя и (если без ложной скромности) мудрого советчика. Ощущение это совершенно для меня новое и пьянящее: как давно я никому не делала ничего хорошего! Вот, оказывается, чего мне в жизни не хватало! Начинаю воображать, что становлюсь учителем в воскресной школе, известной благотворительницей, представляю, как готовлю для бездомных суп (или, по предложению Тома, симпатичные эклерчики), и даже подумываю, не переучиться ли на врача. Нет, наверно, лучше закрутить роман с врачом – полезнее и в сексуальном, и в духовном отношении. Не разместить ли объявление в брачной колонке журнала «Клиническая медицина»? Если бы у меня был парень-врач, я отвечала бы на его телефонные звонки, отшивала пациентов, просящих прийти к ним с вечерним визитом, готовила для него суфле из козьего сыра, а к шестидесяти мне бы так же все обрыдло, как маме.

Боже. Завтра День святого Валентина. Кому нужен этот дурацкий праздник? Весь мир будто ополчается против тех, у кого личная жизнь не складывается. И, спрашивается, зачем, если прекрасно известно, что ничего хорошего из этой личной жизни никогда не выходит? Взять хотя бы королевскую семью. Или маму с папой.

Профанация этот День святого Валентина. Придуман из чисто коммерческих соображений. Мне он в высшей степени безразличен.

57 кг, алкоголь: 2 порц. (в честь праздничка 2 бутылки пива – на брудершафт сама с собой), сигареты: 12, калории: 1545.

8.00. Уси-пусеньки, какая прелесть. Валентинов день. Тьфу.

Интересно, почта уже пришла? Может, будет «валентинка» от Дэниела? Или от какого-нибудь тайного обожателя? А может, меня ждут цветы или шоколадные сердечки. Вся в предвкушении.

Бурная, но недолгая радость. Внизу, в холле, обнаружила большой букет роз. От Дэниела! Ринулась и схватила его, вне себя от счастья. Тут открылась дверь соседней квартиры и выглянула Ванесса.