Наталья Осис - Начальник Нового года

– А ваши дополнительные заработки? Сколько я для вас всех стараюсь, сколько работ вы получили через меня! Как тяжело мне далось решение позволить вам работать с объектами, не принадлежащими музею, прямо здесь. Но, как видите, я вошел в ваше положение. И вот, пожалуйста, результат! Вы прыгаете через мою голову, напрашиваетесь в гости к уважаемому человеку, ходите там у него по дому.

Катя в ужасе замерла, боясь услышать «оставляете следы босых ног», но реальность была хуже ее опасений.

– А если у Сергея Сергеевича что-нибудь пропадет? В квартире? Проблемы будут у музея, а не у вас!

Тут Катя на самом деле испугалась.

– Андрей Николаевич, но ведь вы сами – как и всегда! – вели переговоры с заказчиком. И вы сами знаете, что он ни за что не хотел расставаться с книгой. Я сегодня посмотрела на книгу – ваш заказчик все правильно понимает: чем меньше ее таскать туда-сюда, тем лучше. И библиотека у Сергея Сергеевича отлично оборудована, я действительно все могу сделать там. Он посмотрел сегодня на фотографии моих работ и даже аванс уже дал!

– Вот именно! – вскричал страшным голосом начальник.

– Именно что? – осмелела Катя.

– Вы вступили в переговоры без меня. И вообще, почему вы его зовете Сергеем Сергеичем? Что это еще за фамильярность?

– А как мне его звать? – удивилась Катя.

– Все! С меня хватит! – пуще прежнего закричал начальник, запустил холеные пальцы себе в волосы, тут же отдернул (чтобы не испортить прическу). – Уйдите с глаз моих.

Катя только вздохнула и пожала плечами, проглотив фразу «Мне в ваш кабинет уйти?» – стояли-то они в ее лаборатории. Поэтому Катя только отступила на шаг назад, давая ему дорогу к двери.

– О боже! – возопил начальник. Дернул ручку в одну сторону, в другую, наконец вышел вон и ахнул дверью.

– Да, да, – задумчиво сказала Катя, почесывая подбородок. – «И вышед вон плакался горько» – это не про него, этот не плачет.

Катя подобрала свои сумки, аккуратно сложила их на стуле. И опять замерла, покачиваясь с пятки на носок.

– Коммуникация! – передразнила она серьезную Тину. – Коммуникация – это наше все! Тина, тебя обманули твои американцы. Это, может, у них бывает диалог, который заканчивается коммуникацией. А у нас тут пьеса «Чайка». Один произносит монолог со сцены про львов, орлов и куропаток, а другие сидят в своем болоте и не квакают.

Катя пожала плечами – какой смысл об этом думать? – и пошла на запах чая «японская липа». Но, уже уходя, все-таки сказала воображаемой подруге:

– Зато, Тиночка, у меня новые ботинки, и я буду сейчас пить чай. А компьютер – ну что ж! Куплю я его себе рано или поздно. Когда-нибудь. Когда денег на него соберу. Ква!

Хорошенькая машинка Тины прилежно месила колесами грязную снежную массу, и ей оставалось совсем немного. Вереница машин привычно медленно ползла по Малой Бронной, и Тина продвигала свою машинку вперед по нескольку сантиметров в минуту. Странное дело, пробка сегодня не раздражала Тину. Ей было о чем подумать, но по дороге она не успела ничего решить. А в магазине, куда она ехала, предстояло налаживать коммуникацию. Тина, свято верившая в коммуникацию, подозревала, что лучше бы ей сегодня ни с кем не общаться, потому что велик риск случайно сказать что-нибудь совсем не то.

«У меня же могут быть очень важные и серьезные проблемы. Я ведь владелец», – впервые за сегодняшнее утро подумала нечто внятное Тина, вдвинула свою машинку на узкое и неудобное, зато персональное, зарезервированное лично за ней место парковки. Машинка моргнула фарами и тихо квакнула. Хорошая машинка.

– Здравствуйте! – громко сказала Тина от порога, ни на кого не глядя. – Сделайте мне, пожалуйста, чашку чая. Вкусного. «Японскую липу», например.

– Здравствуйте, Валентина Викторовна! – сказало от вешалки прекрасное создание, глядя Тине в ноги. – А такого чаю у нас, наверное, больше нету.

Тина поморщилась: в магазине невозможно избежать имени-отчества, но лишний раз слышать «Валентину» ей было неприятно.

– Гм, – сказала она, обращаясь к потолку, – давайте решим вопрос. Пошлем кого-нибудь за чаем. А где, кстати… Саша, да?

В это время в магазин вбежала совсем молоденькая и тоненькая Саша, разогнавшаяся так, что не смогла вовремя затормозить, схватилась за вешалку, чуть не упала и только чудом не уронила ее. Вслед за Сашей в магазинное тепло влетело небольшое морозное облачко, отчетливо пахнущее сигаретным дымом. Тина ме-е-едленно повернула голову и сказала с материнской укоризной:

– Сашенька, вы так и не бросили курить?

Сашенька только собиралась что-то ответить, как из недр магазина величественно выплыла похожая на корабль Роза Самуиловна, у которой были усы и огромные, как две дыни, груди. Роза Самуиловна зимой ходила в мохнатых кофтах, а летом – в «хламидо-монадах», как она сама говорила. Роза Самуиловна маршировала, как гренадер, и говорила, как протодьякон. Она нарушала все эстетические представления Тины. И социальные тоже. И вообще все представления, которые у нее были. Но сделать с этим Тина ничего не могла. Роза Самуиловна досталась ей вместе с магазином: уже подписав все документы, бывший муж Тины между делом обронил, что попросит Тину посадить у себя «очень полезную тетку-бухгалтершу, наследие советских времен, зверя в своем деле». «Ты ни о чем не беспокойся, – добавил он, – я ей сам буду платить, а она заодно и за вашими финансами на первых порах присмотрит». «Зверь-бухгалтерша» присматривала не только за финансами, но и вообще за магазином. Тина делала вид, что не очень этим довольна, но следила лишь за тем, чтобы внешне ее статус владельца соблюдался. А до тех пор, пока никто не отвлекал ее во время долгих поездок по центрам мировой моды, где она закупала одежду, – до тех пор Тину вполне устраивало такое положение вещей.

Когда-то, раньше, когда Тине нужен был гид по Италии, она брала с собой Катю. То есть сначала Тина и Катя не очень-то дружили, но когда Тине понадобился переводчик для поездок в Италию, кто-то из одноклассников сообщил, что Катя Дашкова, оказывается, работала в Италии, но вернулась недавно из-за бабушки. Катя легко согласилась ездить (если ненадолго, сразу уточнила она), отказалась от гонорара, сказав, что оплаты дороги и гостиницы ей вполне достаточно.

– Я скучаю по Италии, – простодушно призналась она. – Понимаю, что это очень странно, но все равно скучаю.

Тина тоже скучала по своему международному колледжу. Товарищей по учебе давно разнесло ветром по всему миру, увидеть их было невозможно, поэтому Тина еще больше скучала.

А Катю она так полюбила, что уже не могла понять, как это в классе никто ее не замечал. Или она, Тина, не замечала?