Даниэла Стил - Мой нежный ангел

Домой Лиз вернулась в начале первого ночи. Все дети уже спали, и только Питер, только что вернувшийся со свидания, доедал на кухне холодного цыпленка. Увидев мать, он был очень удивлен: в последнее время Лиз выезжала только в офис и в суд.

— Где ты была, мама? — спросил он.

— В больнице. Туда попал сын моей клиентки. В общем, долго рассказывать, — сказала Лиз, устало опускаясь на стул.

Они еще немного поговорили о всяких пустяках, а потом Лиз отправилась спать. Уже засыпая, она все думала о том решении, которое приняла сегодня. У нее не было сомнений, что все идет как надо.

На следующий день, приехав в офис, Лиз позвонила в суд, чтобы договориться о срочных слушаниях по делу Вехеты Аруд. После этого она перезвонила Вехете, чтобы ввести ее в курс дела. Вехета все еще была в больнице, но ее голос звучал значительно бодрее. Джастину стало намного лучше, и врачи обещали, что через несколько дней она сможет забрать его домой. Но когда Лиз сообщила ей, что судебное заседание назначено через три дня, Вехета сказала — никакого суда не нужно.

— Надеюсь, вы не чувствуете себя виноватой перед ним? — спросила Лиз. — Ни один судья ни в одном штате не станет сочувствовать отцу, который повез сына кататься на мотоцикле без шлема! И теперь, когда у вас есть фактический материал, его необходимо использовать. В вашем положении вы не можете позволить себе ни жалости, ни снисхождения! Ради сына вы должны довести дело до конца!

— Все это теперь ни к чему, — устало ответила Вехета. Лиз почувствовала, как внутри ее что-то закипает. Она уже знала все, что ей нужно будет сказать в суде, чтобы Скотта лишили всех прав в отношении ребенка.

— Почему? — спросила она резко.

— Скотт умер сегодня ночью от массированного кровоизлияния в мозг, — тихо ответила Вехета. — Мне очень жаль ваших усилий, миссис Сазерленд, но теперь это действительно ни к чему.

— О-о-о… — протянула Лиз. — Извините меня.

— Мне не за что вас прощать, — ответила Вехета. — Я ненавидела Скотта, это правда, но все же он отец Джастина. Я еще ничего не сказала сыну, но рано или поздно мне придется это сделать.

Услышав эти слова, Лиз крепко зажмурилась.

— Примите мои соболезнования, Вехета, — сказала она, думая о том, что на самом деле Вехету можно поздравить. Бывший муж давно был ее кошмаром. Но Джастина Лиз было по-настоящему жаль. — Дайте мне знать, если потребуется моя помощь, хорошо? Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам и вашему ребенку.

— Спасибо, миссис Сазерленд. Вы-то знаете, что это такое. Ваши дети, во всяком случае, знают.

— Да, Вехета. И, боюсь, ваш сын не скоро оправится от этого удара. Мои дети еще не оправились, хотя прошел уже почти год.

— Я хочу уехать в Нью-Йорк, как только Джастину разрешат вставать. Надеюсь, перемена обстановки пойдет ему на пользу. К тому же в Нью-Йорке живут мои родители, так что там нам будет полегче.

— Думаю, это действительно поможет, — согласилась Лиз.

Они поговорили еще немного, и Лиз повесила трубку. Но когда через несколько минут к ней в кабинет заглянула Джин, Лиз все еще выглядела настолько удрученной, что секретарша не удержалась и спросила, в чем дело.

Лиз рассказала ей, что произошло, и Джин удивленно покрутила головой.

— Просто невероятно, — выдавила она наконец. — Ей-богу, не перестаешь удивляться, что некоторые люди способны сделать со своими детьми!

— Я понимаю, что это плохие новости, Джин, но это еще не все, — сказала Лиз. Все утро она чувствовала себя виноватой перед секретаршей, не зная, как сказать ей о том, что она собирается закрыть дело. Лиз было очень жаль терять Джин, но другого выхода не было.

— Не знаю, с чего и начать, — промолвила она нерешительно. — Я понимаю, что это, наверное, очень неожиданно для тебя, но, в общем, я решила оставить практику.

— Вы хотите отойти от дел? — Джин действительно изумилась, хотя в глубине души давно ожидала чего-то подобного. После гибели Джека Лиз везла на себе невообразимое количество дел. Джин считала, что ее отставка — только вопрос времени. И дело было вовсе не в том, что Лиз была не в состоянии справиться с таким количеством работы; напротив, до сих пор она справлялась, и неплохо. Но с некоторых пор разводы вызывали у нее отвращение. Без Джека она просто не могла ими заниматься, а вводить в дело нового человека Лиз не хотела.

— Ну, не совсем, — ответила она. — Я планирую работать дома, но специализироваться буду на правах детей. Это как раз то, что мне с самого начала нравилось в семейном праве. Ссоры, взаимные претензии и ядовитые уколы — все это всегда было делом Джека, его коньком. У меня к этому никогда душа не лежала. Теперь я хочу заниматься тем, что мне нравится больше.

Она со страхом ждала, что скажет Джин, но секретарша вдруг широко улыбнулась и, обойдя стол, крепко обняла Лиз.

— Вы поступили правильно, миссис Сазерленд! — воскликнула она. — Эта работа в конце концов прикончила бы вас. Я уверена, что вы будете замечательным детским адвокатом!

— Надеюсь, — вздохнула Лиз и нахмурилась. — Но что будешь делать ты? Я думала об этом все утро, но так ничего и не придумала.

Джин улыбнулась.

— Мне тоже нужно расти. Быть может, вам это покажется глупым, но я давно подумывала о том, чтобы поступить в юридический колледж. Правда, в моем возрасте это не совсем обычно, но…

Лиз широко улыбнулась.

— Чего же тут глупого? Сорок три — для женщины это не возраст! Только умоляю тебя — не надо специализироваться в семейном праве. Тебе это не понравится!

— Я знаю. Мне хотелось бы заниматься уголовным правом и работать в аппарате окружного прокурора.

— Правильное решение, Джин. Вот увидишь, ты не пожалеешь!

Лиз считала, что ей потребуется не больше трех месяцев, чтобы довести до конца дела, которые она уже приняла в производство. После этого Лиз собиралась устроить себе многомесячные каникулы, которые она давно заслужила. Такой перерыв был ей просто необходим, во-первых, для того, чтобы известить всех своих прежних клиентов об изменении ее специализации, а во-вторых, чтобы побыть с детьми. Лишь недавно Лиз поняла, что они слишком долго терпели, пока она пыталась жонглировать двумя дюжинами шаров одновременно. Теперь она чувствовала себя обязанной устроить что-то вроде праздника общения.

— Если я подам заявление в колледж до конца года, — сказала Джин, — я смогу начать учиться уже в будущем сентябре. Таким образом у меня будет три-четыре месяца. Мне тоже не мешает отдохнуть.

Джин чувствовала себя так, словно за прошедший год постарела лет на двадцать. И удивляться этому не приходилось, хотя ни она, ни Лиз не выглядели старухами. Слишком тяжело работали обе женщины все это время.

Лиз все еще болтала с Джин, когда зазвонил телефон. Это была Кэрол, и Лиз сразу показалось, что в голосе домработницы звучат панические нотки.