Нора Робертс - Мои дорогие мужчины

Они открыли дверцы «Корвета» – каждый свою, – и Кэм посмотрел на Сета, подождал, пока их взгляды встретятся.

– Как думаешь, ты сломал этому ослу нос? На губах Сета мелькнула улыбка.

– Может быть.

Кэм сел за руль и захлопнул дверцу.

– Нос – это хорошо, но, если не хочешь, чтобы было много крови, целься в живот. Хороший резкий удар в живот не оставляет никаких улик.

Сет обдумал совет.

– Я хотел видеть, как из него хлещет кровь.

– Ну, выбор за тобой. Кстати, отличный денек для морской прогулки, – заметил Кэм, заводя двигатель. – И к тому же мы оба свободны…

Но Сет, совершенно ошарашенный, мог сейчас думать только о том, что кто-то за него заступился. Поверил ему, защитил его, принял его сторону. Рука болела, плечи ныли, но кто-то встал на его сторону!

– Спасибо, – прошептал он.

– Не стоит благодарности. И запомни: если кто-то задевает одного Куина, он задевает их всех! – Кэм оглянулся и увидел, что Сет пристально смотрит на него. – Давай купим гамбургеры или еще что-нибудь и махнем на яхту!

– Да, я не отказался бы от еды. – Сет сунул кулак Кэму под нос. – Доллар есть?

Когда Кэм рассмеялся и нажал на акселератор, Сет почувствовал себя таким счастливым, как никогда прежде.

Ветер дул с юго-востока. Из лениво колышущейся болотной травы поднялась цапля и полетела над сверкающей водой на фоне ярко-синего безоблачного неба. Затем она, как воздушный змей, метнулась вниз за ранним ленчем.

Решив, что они ничем не хуже этой цапли, Кэм швырнул в яхту рыболовные снасти: если повезет, на ужин будет жареная рыба.

Оказалось, что Сет понимает в морском деле больше, чем ожидал Кэм. Впрочем, чему удивляться? Анна говорила, что мальчик все схватывает на лету, а Этан наверняка учил его хорошо и терпеливо.

Когда Кэм увидел, как легко Сет управляется с тросами, он доверил ему кливер. Паруса поймали ветер» и яхта набрала скорость.

Только теперь Кэм по-настоящему понял, как же ему не хватало всего этого: скорости, мощи, чувства полного контроля над собой и ситуацией. Вода внизу, небо наверху и руки на штурвале. Ему казалось, что он освобождается от всех тревог, обязательств, разочарований, даже от горя.

Сет сидел за его спиной, улыбался во весь рот и в какой-то момент чуть не завопил от восторга, но вовремя сдержался. Он никогда не мчался так быстро. Рэй всегда вел яхту медленно и основательно; Этан брал его с собой на работу и заодно обучал. Но эта гонка была безумной, свободной! Поднимаясь и падая вместе с волнами, яхта длинной белой пулей неслась в неведомое.

Ветер чуть не сорвал с Сета кепку, и он повернул ее козырьком назад, чтобы ветру не за что было зацепиться.

Они миновали замершие портовые доки, которые были когда-то центром деловой жизни Сент-Кристофера, пролетели мимо старого рыболовного судна. Мужчины и женщины, добывающие себе пропитание в заливе, принесли на набережную дневной улов: морского окуня, сельдь, камбалу…

– Какое сегодня число? – оглянувшись, спросил Кэм.

– Вроде тридцать первое.

Сет сдернул солнечные очки и уставился на берег: он надеялся увидеть Грейс. Ему так хотелось помахать кому-то знакомому!

– Завтра начинается крабовый сезон. Черт побери! Ручаюсь, что Этан притащит домой целый бушель этих красавчиков. Поедим, как короли. Ты любишь крабов?

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»? – Кэм сорвал крышку с банки колы и залпом выпил. – Неужели ты никогда не пробовал крабов?

– Не-а.

– Ну так приготовься, парень, потому что завтра у нас будет настоящий пир.

Повторяя жест Кэма, Сет достал и открыл банку.

– Положим, все, что вы готовите, есть нельзя. Поскольку это было сказано с улыбкой, то и принято соответственно.

– Уж крабов-то я готовить умею. Ничего особенного. Кипяток, куча специй, потом бросаешь в котел этих кусающихся паразитов…

– Живьем?

– Иначе нельзя.

– Противно…

Кэм только переступил с ноги на ногу.

– Они недолго живут. А потом это уже обед. Добавляем шесть банок пива – и получается пир. Кладешь такого орла между двумя кусками хлеба, вгрызаешься зубами…

Сета передернуло.

– Только не я!

– Ты что, слишком брезгливый?

– Да нет, просто я не привык.

– Бред! А нас летом, по субботам, мама с папой часто приводили в доки. Мы покупали сандвичи с крабами, бадью картошки, жаренной в ореховом масле, и смотрели, как туристы пытаются найти себе что-нибудь съедобное. Смеялись до колик!

Кэм покрутил головой, словно стараясь стряхнуть нахлынувшую печаль.

– Иногда мы носились под парусом, как сейчас. Или заходили в реку и ловили рыбу. Мама не очень любила рыбачить, поэтому она купалась, а потом сидела на берегу и читала.

– Почему она просто не оставалась дома?

– Она любила плавать на яхте, – тихо сказал Кэм. – И она любила находиться рядом с нами.

– Рэй говорил, что она заболела…

– Да, она заболела.

Кэм вздохнул. Стелла была единственной женщиной, которую он любил, единственной женщиной, которую он когда-либо терял. Он так скучал по ней, что иногда тоска сводила его с ума.

– Поворачиваем! – приказал Кэм. – Плывем в Аннемессекс, посмотрим, может, что-нибудь поймаем.

Ни одному из них не пришло в голову, что три часа, проведенных на воде, были самыми мирными за последние несколько недель. Зато, когда они вернулись домой с шестью жирными полосатыми окунями в ящике со льдом, оба чувствовали полную гармонию.

– Умеешь их чистить? – спросил Кэм.

– Не очень. – Вообще-то Рэй учил его, но Сет не был дураком. – Я поймал четырех из шести, значит, чистить будете вы!

– Вот и все преимущества босса… – начал Кэм и остановился как вкопанный, заметив простыни, развевающиеся на старой бельевой веревке;

С тех пор, как заболела мама, Кэм не видел, чтобы там что-либо висело. На мгновение он испугался, что у него снова галлюцинации, во рту пересохло.

Затем открылась дверь, и на веранду вышла Грейс Монро.

– Привет, Грейс!

Кэм впервые услышал в голосе Сета такую неподдельную радость и чисто мальчишеский восторг. Он настолько удивился, что вытаращил глаза и чуть не уронил на ногу ящик со льдом, поскольку Сет отпустил свой конец и бросился вперед.

– Привет! – Сердечный тон Грейс контрастировал с ее обычной сдержанностью.

Она была высокой и стройной, с длинными ногами, благодаря которым когда-то мечтала стать танцовщицей. Однако жизнь научила Грейс отказываться от большинства желаний.

Грейс стриглась по-мальчишески коротко: так было удобнее, а у нее не оставалось времени и сил на то, чтобы думать о моде. Летом в ее волосах цвета темного меда обычно сверкали выгоревшие на солнце пряди. Под спокойными зелеными глазами лежали усталые тени, но лицо всегда освещала искренняя веселая улыбка, а в уголках рта мелькали ямочки.