Нора Робертс - Мои дорогие мужчины

– Хочешь сказать, что, если бы я остался в Сент-Крисе, он не врезался бы в тот чертов столб? Господи! – Кэм устало пригладил волосы. – Очень умно.

– Если бы ты или вы оба были рядом, он просто не взваливал бы на себя так много! Каждый раз, когда я заходил к нему, он или торчал на этой проклятой лестнице, или катил тележку, или красил свою лодку. А ведь он все еще работал три дня в неделю в колледже, читал лекции, вел семинары, проверял экзаменационные работы. Ему было почти семьдесят!

– Только шестьдесят семь. – Филипу показалось, что его сердце ледяная клешня обхватила. – И он всегда был здоров как бык.

– Нет, в последнее время нет. Он худел и выглядел очень усталым, изможденным. Ты не мог это не видеть.

– Ладно, ладно. – Филип поскреб небритое! лицо. – Я давно предлагал ему сбавить темп. Очевидно, ему было слишком тяжело управляться с ребенком, но отговорить его было невозможно.

– Всегда вы ссоритесь… – раздался вдруг негромкий голос, и все трое резко обернулись.

– Папа! – Этан вздрогнул и наклонился первым.

– Я позову врача.

– Нет. Останься, – пробормотал Рэй, прежде чем Филип успел выбежать из палаты.

Это возвращение – даже на минуту – стоило ему невероятных усилий. И он понимал, что времени у него очень мало. Душа и тело уже казались отделенными друг от друга, хотя он чувствовал теплые руки на своих руках, слышал голоса сыновей, различал в них страх и гнев.

Он устал. О Господи, как же он устал! И как же ему необходима Стелла. Но он не мог уйти, не исполнив последний долг.

– Послушайте меня.

Каждое веко, казалось, весило несколько фунтов, но Рэй заставил себя открыть глаза, постарался сфокусировать зрение. Его сыновья, три чудесных дара судьбы… Он сделал для них все, что было в его силах, постарался воспитать их настоящими мужчинами. Теперь они нужны ему, чтобы помочь еще одному ребенку. Необходимо, чтобы они и без него остались командой.

– Мальчик… – Даже слова казались тяжелыми, Рэй с трудом выталкивал их из себя. – Этот мальчик – мой. Теперь ваш. Сохраните его, чего бы это ни стоило. Позаботьтесь о нем. – Большие ладони, когда-то такие сильные, отчаянно пытались сжать руки сыновей. – Дайте слово!

– Мы позаботимся о нем, – в этот момент Кэм пообещал бы достать с неба луну и звезды. – Мы будем заботиться о нем, пока ты снова не встанешь на ноги.

– Этан, – Рэй судорожно вдохнул воздух через респиратор. – Ему понадобится твое терпение, твое сердце. Я знаю, что они у тебя есть, именно поэтому ты такой хороший моряк.

– Не волнуйся о Сете. Мы присмотрим за ним.

– Филип…

– Я здесь, – Филип подошел ближе, низко наклонился к отцу. – Мы все здесь.

– А у тебя очень хорошие мозги. Я уверен: ты придумаешь, как все устроить. Не отдавайте мальчика. Вы – братья. Помните, что вы – братья. Я так горжусь вами! Всеми вами. Вы – Куины. – Рэй с трудом улыбнулся. – А теперь вы должны дать мне уйти.

– Я приведу врача!

Пока Кэм и Этан пытались привести отца в сознание, Филип выбежал из палаты.

Никто из них не заметил, как замерший в кресле мальчик крепко сжал веки, сдерживая жгучие слезы.

Люди шли поодиночке и группами, чтобы похоронить и помянуть Рэя Куина. Он был не просто одним из жителей Сент-Кристофера, крохотной точки на географической карте. Он был для многих учителем и другом, человеком, которому можно было довериться. В неудачные для рыбаков годы он помогал организовывать сбор средств для их семей или вдруг находил десятки временных работ, без которых люди не протянули бы суровую зиму.

Если у студента возникали трудности, Рэй умудрялся выкроить лишний час для индивидуальных занятий. Он преподавал в университете литературу, на его лекциях аудитории всегда были заполнены до предела, и редко кто из учеников забывал профессора Куина.

Он упорно верил во взаимопомощь, считал ее самым главным в жизни и на практике убеждался в ее плодотворности.

Но, может быть, главной его заслугой было то, что из троих никому не нужных мальчишек он вырастил мужчин.

Когда все ушли с кладбища, могила Рэя Куина была засыпана цветами, над ней было пролито много искренних слез. Поэтому, когда в расходящейся толпе поползли сплетни, их быстро заглушали, но некоторые непроизвольно вслушивались в перешептывания.

Сексуальный скандал, супружеская измена, внебрачный ребенок, самоубийство…

Смехотворно! Невероятно! Большинство так и говорили и искренне верили в свои слова, тем не менее сплетня, словно сама собой, передавалась дальше.

Кэм не слышал это шушуканье. Его горе было таким огромным, таким невыносимым, что он целиком погрузился в собственные мрачные мысли. Когда умерла мать, он справился. Он был готов к ее смерти, поскольку видел, как она страдает, и даже молился о том, чтобы ее страдания скорее закончились. Но эта потеря была слишком неожиданной, слишком резкой, и ей не предшествовала смертельная болезнь, которую можно было бы винить.

В доме толпилось слишком много народу: людей, желавших выразить сочувствие или поделиться воспоминаниями. Кэму не нужны были их воспоминания, он не мог справиться с собственными.

Он сидел один на причале, который десятки раз помогал чинить Рэю. Рядом с ним покачивался двадцати четырехфутовый шлюп, на котором все они плавали много раз. Кэм вспомнил лодку, которая была у Рэя в то первое лето, – крохотная алюминиевая парусная яхта, которая все равно казалась Кэму роскошной.

Он помнил, как Рэй учил его ходить под парусом, управляться с такелажем, менять курс. Он отчетливо помнил охватившее его волнение, когда в первый раз Рэй позволил ему встать за штурвал. «Смотри, как она тебя слушается», – сказал тогда Рэй. Соленый ветер в лицо, развернувший белый парус, скорость и свобода, но самое главное – доверие! Именно оно в одно мгновение перевернуло жизнь мальчишки, выросшего на жестоких улицах.

Может быть, тогда, в тот подернутый знойной дымкой день, под раскаленным добела солнечным шаром мальчишка превратился в мужчину? Так или иначе, это сделал Рэй – сделал легко, с улыбкой.

Кэм услышал шаги за спиной, но не обернулся, продолжая смотреть на воду. Филип остановился рядом с ним.

– Почти все ушли.

– Это хорошо.

Филип сунул руки в карманы.

– Они приходили ради папы. Он был бы им благодарен.

– Да, наверное… – Кэм устало закрыл глаза и надавил пальцами на веки. – Но я исчерпал слова, не знаю, что говорить и как.

– Я понимаю… – Филип действительно поднимал брата, хотя красивые слова были его профессией. Он помолчал, наслаждаясь тишиной и морской прохладой после духоты переполненного людьми дома. – Грейс убирается в кухне. Сет ей помогает. Похоже, Грейс ему нравится.

– Она хорошо выглядит. – Кэм с трудом отвлекся от мыслей об отце: невозможно было думать о ком-то другом. – Трудно поверить, что у нее есть ребенок. Кажется, она развелась с мужем?