Арина Ларина - Невеста бальзаковского возраста

– И как вам сие мероприятие? – неожиданно любезно осведомился Николай. Кажется, если бы у него был какой-нибудь джентльменский котелок, он бы его приподнял.

– Вы с какой целью интересуетесь? – мрачно бросила через плечо Настасья.

– Да хочу узнать, кто дал денег на этот пир духа. Сестра ваша не производит впечатления платежеспособной, про брата моего я и так все знаю – точно не из его кармашка деньги. Так кто же?

– Вот не надо со мной разговаривать таким тоном, – прорычала Настя. – Не я. Они кредит взяли.

– Под что? – изумился Николай. – И кто им мог дать?

– Не поверите! Я не интересовалась! Я хочу быть от этой темы как можно дальше. Если интересуетесь – спросите у них и займитесь возвращением этого кредита.

– Да что-то не хочется, – вполне дружелюбно открестился от предложенной перспективы новый родственник. – Попали мы с вами. Хотя я-то не попал, Шура знает – ко мне ходить и канючить бесполезно. А вот у вас ситуация аховая.

– Гляжу, вы мне сочувствуете? А знаете, я как раз сейчас срочно ищу мужа с жилплощадью, чтобы к нему свалить, – нагло заявила Настя. – Пока кредиторы не пришли.

– Хорошая мысль, – поддержал ее Николай, торопливо откланявшись.

– Чего это он от тебя так припустил? Нахамила? – Даша с любопытством посмотрела вслед беглецу.

– Нет. Всего лишь намекнула, что совершенно свободна и ищу мужа, – ухмыльнулась Настя. – Видимо, я такая писаная красавица, что мужиков от одной мысли интима со мной сдувает.

– От мыслей об интиме еще никого не сдувало, – поведала ей подруга. – А вот намек на замужество – это слишком жестко. Они этого боятся. Так, кстати, что со Славой? Не пора ему намекнуть?

– Чтобы он так же слинял за горизонт? – недовольно буркнула Настя. – Сама ж говоришь – они этого боятся. И что мне делать? Ждать уже нет ни времени, ни возможности. Рожать пора, съезжать пора, а как-то все зыбко.

– Ладно, забудь пока, давай веселиться, – махнула ладошкой Даша. – Кстати, надо напиться, иначе мы не переживем этот праздник. Я чувствую, что между вон тем розовогривым юношей и теткой в люрексе возникло фатальное недопонимание. Наверное, первая драка у них состоится прямо у ЗАГСа.

Тетя Дуся, знакомая Насте еще по побывке, действительно наскакивала на Геру и что-то грозно втолковывала тщедушному оппоненту. Гера визгливо сопротивлялся, но силы были явно не равны.

– Джаз у них будет в ресторане, вы слыхали? – возмущенно поведала им Дуся, когда распорядитель все же вывернулся из ее цепких лап. – Пусть нормальную музыку ищет, не хватало еще свадьбу испортить.

Как выяснилось в ресторане, когда укатавшиеся от памятника к памятнику и изголодавшиеся гости наконец прибыли на финишную точку торжества, Лизавета выпендрилась по полной. Кареты – это была малая толика того, что она уготовила для собравшихся. Меню потрясало изысканностью, скудностью порций и несъедобностью с точки зрения деревенской части гостей. Капуста в грецких орехах, утка в апельсиновом соусе, мясной салат с вкраплениями неизвестных фруктов и овощей с макаронами – в общем, никакого оливье и колбасы.

Программа тоже была выдающаяся. Без банальщины, но оттого какая-то скучная. Гости, которые не привыкли к свадьбам без нормального тамады и бега в мешках, от нечего делать напивались и организовывали свою анимацию. Так, вездесущая тетя Дуся сначала пустила по рядам ползунки с требованием складывать деньги за мальчика и за девочку, после чего, при активном пособничестве Шурика, была украдена невеста. Причем невеста шипела и отбивалась, называя это все быдлотрадициями, а жених требовал не бузить, поскольку нужно собрать с гостей деньги, пока они еще в состоянии найти в карманах кошельки. Все деньги, а также подаренные конверты Шурик сдавал маме, у которой с собой, совершенно случайно, как рояль в кустах, оказалась здоровенная торба с замочком.

Праздник несся вперед на всех парах, как бульдозер, у которого отказали тормоза.

Когда какой-то пузатый дядька объявил конкурс «Кто кого перепьет», так как без него и свадьба не свадьба, Настя с Дашей тихонько, не прощаясь, ушли.

Ночью Настя плакала в подушку и репетировала длинные, пространные монологи, обращенные к Славе. Ей хотелось детей и замуж. Только теперь без свадьбы. Ну ее, одни траты. Главное – не как отметишь и что останется на памятных фото, а как потом будешь жить. Ведь часто бывает, что за роскошными, шедевральными фотографиями следуют довольно будничные придирки, мелкие ссоры, унылый быт и скоропалительный или длительный развод.

Теплый и ласковый сентябрь как-то незаметно перетек в промозглый октябрь с голыми, зябкими деревьями, рваной серостью туч и растекшимися по асфальту кляксами луж.

Глядя на всю эту тоску, Настасья медленно, но верно впадала в депрессию. Поговорить со Славой она так и не решилась, развод с Толиком тоже затянулся – бывший муж категорически игнорировал приглашения в суд, ничего не объясняя, а лишь обзываясь по телефону неприличными словами. Адвокат утешил, что все равно их разведут, просто придется подождать и помучиться. Насте казалось, что она и так всю жизнь мучается и чего-то ждет. Кофтун не любил, когда она грустила, поэтому с ним приходилось натужно веселиться. Именно натужно, потому что былая легкость из их отношений исчезла, уступив место навязчивой идее о замужестве. Вслух Настя ничего не говорила, но все как-то пыталась дать ему понять, что пора что-то менять. А Слава то ли не понимал ее намеков, то ли не хотел понимать.

Да еще Лиза забеременела. Жизнь сестры и ее Шурика была бурной, скандальной и чрезвычайно яркой. К ним продолжали таскаться гости, превращая квартиру в проходной двор, ни про какой кредит разговоров не было, и судя по тому, что оба молодожена продолжали сидеть дома, на работу они не устроились.

– А теперь я в положении, так что работать все равно не смогу. Вот так! – гордо заявила Лизавета Насте однажды за завтраком.

Мало того что вопрос деторождения для Настасьи и так был больным, кроме острого укола зависти к сестре, у которой случилось такое счастье, она ощутила еще и исходящее от будущей мамаши чувство превосходства. И тон у нее был какой-то странный, словно она выиграла какой-то спор и теперь этим гордилась.

Пока Настя пыталась осмыслить, почему новость о беременности была преподнесена таким тоном, Саша прояснил ситуацию:

– Так что ты, Настя, теперь тетя! Вся ответственность на тебе. Ребенка-то не бросишь, как нас?

– Чего? – Настя подавилась чаем и мучительно закашлялась. Догадки, одна страшнее другой, толпились в области темечка, пихаясь и путаясь. Нет, не могли же они думать…

– Я не поняла! – гаркнула Настасья, прокашлявшись. – Ну-ка, выражайтесь яснее. Какая на мне ответственность? Это что, я Лизке ребенка сделала? Или я вас поженила насильно? Или что вообще?