Кристин Ханна - Дом у озера Мистик

«Он вернется». Она куталась в слова Хэнка, как в шаль, отгораживаясь ими от мрачных мыслей. Она отчаянно хотела, чтобы отец оказался прав. Потому что, если он ошибся, если Блейк не вернется, Энни не представляла, что ей делать и где ее место.

Ночь прошла беспокойно. Энни несколько раз резко, словно от толчка, просыпалась в отголосках собственного плача, простыни сбивались вокруг ее ног, влажные и пахнущие чем-то кислым. Последние четыре дня она бродила по дому, как привидение, не находя себе места. Она редко отваживалась отойти далеко от телефона.

«Энни, я совершил ошибку. Я прошу прощения. Я тебя люблю. Если ты вернешься домой, ко мне, я никогда больше не буду встречаться с Сюзанной» .

Энни ждала этого звонка целыми днями, а когда наступала ночь, забывалась беспокойным сном, и этот звонок ей снился. Она знала, что должна что-то делать, но понятия не имела чтó. Всю жизнь она заботилась о других, старалась создавать идеальные условия для Блейка и Натали, и теперь, оставшись одна, она чувствовала себя потерянной.

«Ложись и спи». Вот оно. Энни снова забралась под пуховое одеяло и уснула.

В дверь постучали.

— Я скоро выйду, — пробормотала Энни и потянулась.

Дверь распахнулась, на пороге стоял Хэнк. Он был во фланелевой рубашке в красную и голубую клетку и в выгоревшем, покрытом пятнами комбинезоне, это была своего рода его униформа, в которой он почти сорок лет ходил на лесопилку. Хэнк держал поднос с едой, в его прищуренных глазах и чертах лица читалось неодобрение. Он осторожно поставил поднос и подошел к кровати.

— Паршиво выглядишь.

Энни вдруг расплакалась. Она знала, что это правда, что она тощая и некрасивая, и никто, включая Блейка, ее никогда больше не захочет. От этой мысли ее вдруг затошнило. Зажав рот рукой, она бросилась в ванную. Ей было стыдно, что отец слышит, как ее рвет, но она ничего не могла с этим поделать. Когда приступ рвоты прошел, она почистила зубы и на дрожащих ногах вернулась в комнату. Хэнк посмотрел на нее с тревогой.

— Вот что! — Он с хлопком сложил ладони вместе. — Ты идешь к врачу. Одевайся.

При мысли о том, чтобы выйти из дома и куда-то пойти, Энни охватил ужас.

— Я не могу. Люди…

Она сама не знала, чего боится, знала только, что в этой комнате, в постели, в которой она спала с детства, она чувствует себя в безопасности.

— Знаешь, детка, хоть ты и взрослая, я все еще могу перекинуть тебя через плечо. Так что выбирай: или ты одеваешься, или едешь в город в этой пижаме. Выбор за тобой, но в город ты поедешь в любом случае.

Энни хотела возразить, но она знала, что отец прав. Да и, если честно, было приятно почувствовать, что о ней заботятся.

— Ладно, ладно. — Она медленно прошла в ванную и переоделась в ту же помятую одежду, в которой приехала. Зачесать волосы наверх было уже выше ее сил, поэтому она просто провела по ним пальцами и спрятала красные опухшие глаза за темными очками. — Пошли.

Энни смотрела в приоткрытое окно отцовского пикапа «форд». За ее головой дребезжала о стекло пустая подставка для ружья. Хэнк вел машину, умело объезжая выбоины на дороге, и затормозил перед приземистым кирпичным зданием. Написанная от руки вывеска гласила: «МЕДИЦИНСКАЯ КЛИНИКА ГОРОДА МИСТИК. ДОКТОР ДЖЕРАЛЬД БАРТОН, СЕМЕЙНЫЙ ВРАЧ».

Энни улыбнулась. Она много лет не вспоминала старого дока Бартона. Когда-то именно он принимал роды у ее матери, и на протяжении почти двадцати лет он же лечил все ее простуды, ушные инфекции и травмы, которые нередко случаются в детстве. Он был такой же частью ее детства и отрочества, как скобки на зубах, школьные танцы и купания нагишом в озере Кресент.

Хэнк выключил двигатель. Старый «форд» зашипел, закашлял и замолчал.

— Так странно снова привозить тебя сюда. Я вдруг испугался, что забыл сделать тебе прививку, и тебя не возьмут в первый класс.

Энни улыбнулась:

— Может быть, если я буду хорошей девочкой, док Бартон даст мне леденец.

Хэнк повернулся к дочери:

— Энналайз, ты всегда была хорошей девочкой. Не смей об этом забывать.

Слова отца всколыхнули ее чувства, она вдруг снова вернулась в тот большой дом у моря, где ее муж сказал, что любит другую женщину. Не дожидаясь, когда грусть возьмет над ней власть, Энни расправила плечи и открыла дверь.

— Встретимся у…

Она замолчала и огляделась, думая, что же здесь осталось из того, что было раньше.

— В парке у реки, — подсказал отец. — Тебе там нравилось.

— В парке у реки.

Энни вспомнились вечера, проведенные на берегу, когда она ползала по грязи, выискивая стрекоз и рыбью икру. Она кивнула, вышла из машины, повесила на плечо сумку и стала подниматься по бетонным ступеням к главному входу клиники.

Внутри к ней подошла пожилая дама с голубыми волосами. На ее именном жетоне было написано: «Привет! Я Медж».

— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?

Энни вдруг почувствовала, что она очень бросается в глаза своей мятой одеждой и безжизненными волосами, свисающими на плечи. Хорошо, что ее глаза скрывали темные очки.

— Меня зовут Энни Колуотер. Я бы хотела видеть доктора Бартона. Думаю, мой отец записал меня на прием.

— Конечно, дорогая, записал. Садитесь, док вас сейчас примет.

После того как были заполнены бланки по страховке, Энни села в приемной и от нечего делать стала листать последний номер журнала «Пипл». Она прождала не больше пятнадцати минут, когда появился доктор Бартон. Он вошел в приемную. За десять лет, что Энни его не видела, у него поубавилось волос на голове, но это был все тот же старый док Бартон, единственный мужчина во всем Мистике, который неизменно приходил на работу в галстуке.

— Энни Борн, провалиться мне на этом месте!

Энни улыбнулась старику:

— Много лет прошло.

— Да, немало. Входи, входи.

Он взял ее за плечо и проводил в ближайший кабинет. Энни присела на стул, застеленный бумагой, и скрестила ноги в щиколотках.

Врач сел напротив на покрытый пятнами желтый пластиковый стул и внимательно посмотрел на нее. Стекла в его очках были толщиной с бутылочное стекло, и глаза за ними казались размером с обеденные тарелки. Энни подумала: «Давно ли у него стало портиться зрение?»

— Ты не блестяще выглядишь.

Энни сумела улыбнуться. По-видимому, со зрением у него не так уж плохо.

— Вот почему я здесь. Хэнк сказал, что я выгляжу паршиво, и подумал, что у меня какая-нибудь болезнь.

Док громко рассмеялся, потом открыл папку и занес ручку над чистой страницей.

— Похоже на Хэнка. Когда я его видел в прошлый раз, у него была мигрень, а он был уверен, что это опухоль мозга. Так что с тобой происходит?

Энни вдруг поняла, что ей трудно начать.

— Я плохо сплю, у меня часто болит голова, меня иногда тошнит… вот такие вещи.