Дженнифер Хеймор - Дерзкая невинность

— Цвет океана, — продолжала она, — не идет ни в какое сравнение с сероватой водой в Англии.

— Да, я много слышал о морях Вест-Индии. Что они необыкновенно чистые. И они действительно такие теплые, как говорят?

— О, гораздо теплее, чем моря Англии.

Они обогнули небольшую рощицу и вышли на поле. Оливия напряглась: теперь их могут увидеть.

Все же Оливия не смогла заставить себя убрать руку. День становился прохладным, но рука Макса была теплой, и это тепло поднималось выше и разливалось по всему ее телу.

Тем не менее как только Оливия увидела, что кто-то идет к ним навстречу, она высвободила руку. Она подняла голову и улыбнулась Максу. Боже, какой же он высокий! Наверное, на целый фут выше ее.

— Спасибо, что проводили меня домой.

— Мне это было очень приятно, мисс Донован. — Он тоже улыбался, а его глаза лучились теплым светом.

Трава в поле была высокой, и Оливии пришлось приподнять подол платья, чтобы не испачкаться. Мистер Бьюкенен шел рядом, сцепив руки за спиной, при этом его плащ подчеркивал могучую грудь. Он явно старался разглядеть медленно идущего навстречу им человека.

— Вы знаете, кто это?

— Это одна из моих сестер. — Но которая? Феба и ее муж, Себастьян, жили в домике управляющего поместьем, так что Феба вряд ли выходила бы из этого дома. Это могли быть либо Джессика, либо Серена. Вскоре, однако, солнечный луч высветил золотистые волосы женщины, которая шла, осторожно выбирая дорогу, и Оливия улыбнулась. — Это Сере… — Она запнулась: очень немногие знали настоящее имя Серены, и этот секрет тщательно охранялся. Теперь ее зовут Мег. — Это моя сестра Мег, леди Стрэтфорд.

Мистер Бьюкенен кивнул.

— Я встречал ее, но только дважды и в формальной обстановке. А графа я знаю с того времени, когда мы были мальчишками.

— Неужели?

Оливия была явно заинтересована. У нее не было возможности узнать о детстве зятя, она лишь знала, что оно было не слишком счастливым.

— Да, мы вместе учились в Итоне. А потом на несколько лет наши пути разошлись… — Макс умолк в нерешительности.

— Это, очевидно, были годы его несдержанности. Так их называет Мег.

— Вот как?

— Да, — вздохнула Оливия. — Благодаря сестре он совершенно изменился.

— Я слышал о ее влиянии на него и сам заметил это. Мне кажется, он стал гораздо счастливее.

— Я так рада, что он и моя сестра снова обрели друг друга.

— Снова?

Оливия смешалась. В этом заключалась проблема нового имени Серены — она заставляла Оливию иногда быть немного нечестной. Оливия не привыкла лгать, поэтому такие ситуации ее напрягали.

— Простите, — тихо сказала Оливия. — Боюсь… я сболтнула лишнего. Я надеюсь, что вы простите меня, если я больше ничего не скажу.

Мистер Бьюкенен замедлил шаг. Она увидела, что он нахмурился, но не потому, что Оливия отказалась рассказывать. Макс явно о чем-то задумался. Он заметил, что Оливия смотрит на него, и расслабился.

— Не знаю почему, но я мог бы простить вам все, что угодно, мисс Донован.

— Оливия, это ты? — окликнула ее Серена.

Оливия помахала сестре рукой. Когда Серена подошла к ним, все трое остановились, а Серена и мистер Бьюкенен обменялись поклонами.

— Вы, должно быть, лорд Хэсли. Джонатан сказал, что вы вышли прогуляться. Добро пожаловать в Стрэтфорд-Хаус, милорд.

Он поблагодарил Серену, а Оливия смотрела на него во все глаза. Лорд Хэсли? Милорд? Совершенно очевидно, Макс не был просто мистером, но он не стал поправлять ее, когда Оливия назвала его мистером Бьюкененом. Оливия покраснела, но, с другой стороны, не могла же она по одному имени определить его титул!

Серена попросила Макса войти в дом, где показала ему его комнату и предложила что-нибудь перекусить до обеда. Серена была в привычной для себя атмосфере. Она была страшно довольна своей новой жизнью с Джонатаном в качестве хозяйки собственного поместья, а теперь она была еще и беременна. Оливия радовалась тому, что ее сестра просто светится от счастья.

В глазах мистера Бьюкенена, лорда Хэсли, сверкнул дьявольский огонек.

— Я слышал, что сегодня к обеду будет жареный гусь?

Оливия от удивления открыла рот.

— О Боже, — нахмурилась Серена. — Да, я думала об этом. Ради Бога, скажите, вы не питаете отвращения к жареным гусям?

Лорд Хэсли улыбнулся, выставляя напоказ свои ямочки.

— Никакого отвращения. Я буду наслаждаться каждым кусочком. Но я волнуюсь за вашу сестру.

Серена в недоумении перевела взгляд на Оливию.

— Не стоит переживать за меня, лорд Хэсли. Если это не мои старые знакомые, я буду вполне удовлетворена, если на обед будет жареный гусь.

Они прошли в холл, где их встретили Джонатан, Джессика и незнакомый мужчина.

— Оливия, я хочу познакомить тебя с нашим хорошим другом, капитаном Уильямом Лэнгли, который приехал к нам с севера Англии, где находится его дом.

Оливия сделала книксен. Капитан был высокого роста, как и мистер Бьюкенен, но не так широк в плечах. Она знала серьезный характер капитана, обладая кое-какой информацией о его прошлом, в котором не последнюю роль сыграла Серена.

— Капитан Лэнгли, — пробормотала Оливия, — рада наконец с вами познакомиться.

— Взаимно, мисс Донован.

Он был очень серьезным, его глаза не блестели так, как у мистера Бьюкенена, и в ее душу закралась печаль. Он когда-то был влюблен в близняшку Серены и совсем недавно узнал, что она погибла в кораблекрушении семь лет назад.

Серена и Джонатан ушли провожать мужчин до их комнат, рассказывая им по дороге о своих планах по обустройству дома, а Джессика потащила Оливию в гостиную.

— Ах, Оливия, разве лорд Хэсли не самый красивый мужчина, которого ты когда-либо встречала? Серена сказала мне, что он маркиз и наследник герцога Уэйкфилда.

— Вот как? — Оливия посмотрела вслед удалявшемуся мистеру Бьюкенену, маркизу, ушедшему вместе с Сереной, ее мужем и капитаном Лэнгли.

Если то, что сказала Джессика, правда, лорд Хэсли был не просто какой-нибудь лорд. Он был настолько выше простого мистера, что это было просто смешно. Лорд Хэсли был маркизом, но это был всего лишь так называемый титул, носимый по обычаю, пока он не займет свое место герцога и тогда будет всего на ступеньку ниже принца.

Представьте себе картину. Наследник герцога сидит на корточках, окруженный выводком диких гусей, и ничуть не оскорбляется, когда Оливия неправильно обращается к нему, мало того, не ведет себя заносчиво или высокомерно. По своему не слишком большому опыту в Лондоне Оливия знала, что такое поведение крайне нетипично для лорда.

— Разве он не великолепен? — восхищалась Джессика.

— Да.

Джессика вдруг умолкла, а потом спросила:

— Лив? Ты в порядке? Ты не заболела?

— Что? — переспросила Оливия рассеянно. Но потом, спохватившись, ответила: — Нет, я здорова.