Imanka - Ты проиграл. В тени твоих ресниц

— Не плачь, — несильно толкнул ее локтем Билл. — Ну, перестань.

Маша не отвечала и не шевелилась.

— Ну, я не со зла… Они, правда, очень крепкие… Ты такие не куришь… Ну, хочешь я принесу тебе твои сигареты? Мари… Ну, Мари… — он пододвинулся вплотную и сгреб ее в охапку. — Ну, все, моя хорошая, не плачь… Ну, что ты как ребенок маленький… Подумаешь, сигареты не дали… — наклонился к самому плечу, провел по нему губами. — Я чуть не умер, когда позвонили полицейские и сказали, что они опоздали…

— Они сказали, что не успели. Я предупредила их, что ты плохо понимаешь по-английски и что с тобой надо говорить элементарными, простыми предложениями. Если бы ты не отключил телефон, то услышал бы, что они не успели, так как их опередил другой экипаж. Да я и не собиралась прыгать ни откуда… Незачем было поднимать всю эту шумиху и ставить на уши полицию, — пробубнила она себе под нос. Из речи Билл не понял и половины, но сделал вывод, что полицию он вызвал все-таки правильно.

— Это из-за песни, да?

— Нет… Ты ушел…

Билл шумно выдохнул, прижался к холодному плечу щекой.

— Прости, я не думал, что ты не знаешь… Я только сегодня это понял… Ребята привыкли… Если у меня в голове начинает рождаться песня, я срываюсь и ухожу от всех. Дело не в том, что что-то произошло, а в том, что песня пошла, и ее надо срочно записать. Мне надо побыть одному. Это моя особенность, о которой знают только близкие люди. Ты понимаешь меня? Не важно где и с кем я в этот момент, мне просто надо побыть одному какое-то время. Я ушел в бар. Сидел и записывал песню. Вот что на ум приходило, то и писал. И песня эта… Черт! Я же помню, как ты себя вела за обедом. Еще понять никак не мог, что произошло, ведь вот-вот была же веселой. Том звонил, помнишь? Он мне мелодию скинул, попросил, чтобы я что-то грустное и лиричное написал, вот чтобы слезы на глазах. Я взял за основу все произошедшее и написал эту дурацкую песню. Хочешь я ее порву, выкину и скажу Тому, что не смог ничего придумать путного? — В глубине души Билл очень надеялся, что выкидывать наполовину отрепетированный хит ему все-таки не придется. Мария упрямо молчала. Он гладил ее по спине, по рукам и нежно целовал плечо. Он терся об нее носом. Пробовал на вкус чуть солоноватую кожу, пахнущую морем и городской пылью. Иногда его руки сжимались чуть сильнее, а в голове проносилась мысль: «Не отдам, моё, никому не отдам…» Он начинал чуть слышно урчать и жмуриться от наслаждения. Билл заметил, что в дверях застыл Родриго. Парень не удержался и счастливо улыбнулся ему, от удовольствия уткнулся носом ей куда-то в шею. Волосы щекотали нос и губы. Он чуть прихватил губами мочку и выдохнул ей в ухо. Маша хихикнула и сжалась. Обняла его лодыжки крепко-крепко, свернувшись у него на ногах, словно большой котенок. А он наклонился к ней, укрыл от всех, поклявшись себе, что больше никогда не оставит одну.

— Ты диск забрал? — она смотрела на него снизу вверх. В глазах играли блики вывески над их головами.

— Нет, — с ласковой улыбкой отозвался Билл.

Маша нахмурилась и поднялась.

— Как? Почему? Билл, ты не имеешь права так рисковать! Что теперь будет? Родриго… Би… Он испортит тебе жить! — в голосе столько тревоги… Она приятно грела душу.

— Ох, — Билл закатил глаза, скривился весь. — Скажи, ты бы что выбрала — меня или диск.

— Глупый вопрос!

— Ну а почему ты ждешь от меня другого решения?

— Би, но он действительно может сломать тебе всё! Если Родриго выполнит свою угрозу…

— …то его посадят! Давай не будем больше возвращаться к этой теме, а? Том предлагает опередить Родриго и те снимки, которые мы сделали днем, отдать в журналы. Но тогда тебе придется выйти из тени, и я… Мари, я не смогу гарантировать твою безопасность… Мы, конечно, приставим к тебе телохранителей, но…

— Разберемся, — улыбнулась она. — Идем в номер. Я устала, замерзла и хочу есть.

Билл сделал вид, что потягивается, а сам скосился на дверь. Никого. Можно возвращаться.

— Машенька… — прошептал Билл нежно, убирая волосы с ее лица. — Маша…

Она прижала его ладонь к своей щеке, поцеловала. Во взгляде столько нежности и любви, что Билл почувствовал, как зачесалась спина — это росли огромные белые крылья. Он засмеялся своим глупым мыслям. Легонько щелкнул ее по носу и согнал с ног. Кстати, надо будет придумать песню про крылья… Да, про большие белые крылья!

Наскоро перекусив, что ресепшен послал, а ресепшен послал им яблоко… Точнее фруктов было больше, но Билл так нервничал, что съел все, кроме того самого яблока, случайно выпавшего из вазы и свалившегося на пол. Маша смеялась, разрезая плод искушения пополам и щедро делясь с другом.

— Нам с тобой надо змея найти, а то неправильно получается — Ева соблазняет Адама яблоком сама, а не через посредников.

— Хватит с меня посредников на сегодня. И вообще, давай с этой минуты обходиться без третьего лишнего, а то потом доказывай, что ты не верблюд.

— Ну, не знаю… — заливалась она. — Я-то смогу, а вот тебя сплошные искушения вокруг поджидают. И все девушки, как на подбор: опытные, мудрые…

— Ты опять про эту бабу? — тут же перестав улыбаться, нахмурился Билл. — Не было ничего. Она приставала… Точнее они приставали вдвоем… Русская и австралийка…

Маша схватилась за живот и сползла на пол. Из глаз лились слезы от смеха.

— Меня царицей соблазнялииииыыыы — с трудом выдала она малопонятную для Билла фразу. Билл решил для виду оскорбиться.

— А вот где ты была? — ревниво прищурился.

— Где-где? Известно где!

Он сел перед ней на корточки, взял обе руки и мягко переспросил:

— Я серьезно. Где ты была так долго?

Она еще немного похихикала и относительно серьезно ответила:

— Раз у нас сегодня день откровений, то я тоже вынуждена признаться тебе в одной своей слабости — когда мне плохо и кажется, что выхода нет, организму нужна хорошая встряска. Я ходила по городу. Сначала в полном беспамятстве, просто неслась куда-то. Потом немного успокоилась. Прогулялась по Харбор Бриджу. Там очень красиво ночью. Опера похожа на огромного сказочного лебедя. Все в подсветке. Звезд вообще не видно. Вода в гавани черная-черная. И небо какое-то бездонное, как будто сразу же в космос смотришь… Или нет… Опера не на лебедя похожа, а на крылатого дракона с огромными белыми крыльями. — Билл вздрогнул. — Я залезла на перила… Знаю, что это очень опасно и свалившись с высоты в 55 метров я вряд ли выжила, но… Боже! Билл! Я думала о тебе! О нас! Мне было безумно жаль, что ты не можешь вот так сидеть рядом со мной на краю пропасти, когда под ногами пустота, а впереди настоящий космос… Хотелось расправить крылья и лететь… А потом кто-то схватил меня за волосы и сдернул вниз. Оказалось, что мимо проходили полицейские. Увидели дуру, рассевшуюся на перилах. Тут же решили, что она с головой вообще не дружит, и ринулись ее спасать. А пока я от них отбрыкивалась, приехал еще один наряд, который и сообщил, что у некоего мистера жуткая истерика и что если я срочно не вернусь в отель, меня саму посадят за доведение до самоубийства. Пока тот, что меня на асфальт уронил с перил, проверял мою несчастную личность по своим базам, я попросила их позвонить тебе и сказать, что все нормально. Сказала, чтобы они говорили простыми фразами, так как ты плохо владеешь языком. Ну они и позвонили… «Мы опоздали, мисс снял… Ой, связь прервалась… Алё… Алё…» Я спрашиваю, в каком именно месте связь прервалась? Ну а дальше я уже закатила им истерику и потребовала срочно отвезти меня в отель, пока с тобой ничего не случилось. Подъезжаю и от сердца отлегло…