Трейси Гарвис-Грейвс - На острове

— Как долго вы там пробудете?

— Все лето. Они сняли дом на острове.

— Значит, он теперь в порядке?

— Да. Его родители говорили, что какое-то время он был совсем плох, но сейчас у него ремиссия. Вот уже несколько месяцев.

— Недурное местечко для работы на лето.

— Да уж, лучше, чем в библиотеке, — ухмыльнулась я.

Некоторое время мы летели не разговаривая.

— А там, внизу, действительно тысяча двести островов? — нарушила я молчание. Я насчитала только три или четыре. Острова были разбросаны по водной глади, как гигантские кусочки пазла. Не дождавшись ответа, я переспросила: — Мик?

— Что? Ох, да. Плюс-минус. Из них обитаемы только двести. Но прогресс не стоит на месте, и, надеюсь, все скоро изменится. Каждый месяц открывается новый отель или курорт. Все хотят заиметь свой кусочек рая, — хмыкнул он.

Мик снова потер кулаком грудь, снял левую руку со штурвала и вытянул вперед. Я заметила, что лицо его исказилось от боли, а на лбу выступили бисеринки пота.

— С вами все хорошо?

— Все прекрасно. Просто у меня еще никогда не было такой сильной изжоги. — Он положил в рот еще две таблетки и скомкал пустую упаковку.

Мне сразу стало как-то не по себе. Возникло смутное беспокойство.

— Может быть, надо с кем-нибудь связаться? Если покажете, как управляться с вашей рацией, я могу сделать это за вас.

— Нет, не стоит. Сейчас таблетки начнут действовать, и я опять буду в полном порядке, — после глубокого вдоха сказал Мик и, улыбнувшись, добавил: — Хотя все равно спасибо.

Минут десять он, похоже, был еще ничего, но потом снял и правую руку со штурвала и потер левое плечо. По лицу его градом катился пот. Дыхание стало прерывистым, и он заерзал в кресле, словно ему было неудобно сидеть.

Мое смутное беспокойство тут же переросло в тихую панику.

Тут проснулся Ти Джей.

— Анна! — позвал он, перекрикивая шум двигателя. — Мы что, почти прилетели?

Отстегнув ремень, я направилась к Ти Джею и села в соседнее кресло. Чтобы не говорить слишком громко, я наклонилась к Ти Джею и сказала:

— Послушай, я почти уверена, что у Мика сердечный приступ. У него боли в груди, да и выглядит он совершенно ужасно, но почему-то считает, будто это все изжога.

— Что?! Вы серьезно?

— У моего папы прошлым летом был тяжелейший сердечный приступ, — кивнула я. — Поэтому я знаю симптомы. Думаю, Мик просто боится. Ему страшно признаться себе, что у него что-то серьезное.

— А как же мы? Самолетом-то он хотя бы может управлять?

— Не знаю.

Мы с Ти Джеем подошли к кабине пилота. Мик сидел с закрытыми глазами, прижимая уже оба кулака к груди. Лицо его было пепельно-серым, гарнитура сползла с головы.

Я, чувствуя, что холодею от страха, села в соседнее кресло.

— Мик, — сказала я твердо, — нам надо срочно вызвать подмогу.

— Я хочу сперва посадить самолет на воду, а потом одному из вас придется воспользоваться рацией, — кивнув, прохрипел он. — Наденьте спасательные жилеты. Они в багажном отсеке за дверью. Затем займите свои места и пристегните ремни. — Лицо его искривилось от боли. — Марш!

Я почувствовала выброс адреналина в кровь, и сердце забилось как сумасшедшее. Мы кинулись к багажному отсеку и принялись обшаривать его в поисках спасательных жилетов.

— Анна, зачем нам надевать спасательные жилеты? Самолет ведь на поплавках. Так ведь?

«Потому что он боится не успеть сесть на воду».

— Не знаю. Возможно, это стандартная процедура в нештатной ситуации. Мы приземляемся посреди океана.

Наконец за каким-то цилиндрическим контейнером с надписью «Спасательный плот» я нашла спасательные жилеты и несколько одеял.

— Вот, возьми, — протянула я Ти Джею один из жилетов, а другой надела на себя.

Мы сели в кресла и пристегнули ремни, причем у меня так тряслись руки, что пристегнуться удалось только со второй попытки.

— Если он потеряет сознание, мне придется тут же начать делать ему искусственное дыхание и массаж сердца. А ты возьмешь на себя рацию. Ну что, Ти Джей, договорились?

— Я справлюсь, — посмотрев на меня округлившимися от страха глазами, кивнул он.

Я вцепилась в подлокотники кресла и выглянула в иллюминатор. Волнистая поверхность океана становилась все ближе. Но затем самолет неожиданно вместо того, чтобы сбросить скорость, стал ее набирать, и мы теперь снижались под крутым углом. Я бросила взгляд в сторону кабины пилота. Мик лежал неподвижно, навалившись грудью на штурвал. Я отстегнула ремень и нырнула в проход.

— Анна! — заорал Ти Джей и попытался ухватить меня за край футболки.

Не успела я добежать до кабины пилота, как увидела, что Мик уже бессильно откинулся на спинку кресла. Похоже, ему невыносимо сдавило грудь. Нос самолета резко пошел вверх, самолет ударился о воду хвостом и стал беспорядочно скакать по волнам. Затем кончик крыла задел о поверхность воды, и самолет, потеряв равновесие, перевернулся.

От удара я как подрубленная полетела на пол, точно кто-то связал мне щиколотки и резко потянул. В ушах стоял звон разбитого стекла, мне казалось, что я куда-то лечу, а потом, когда самолет развалился на части, обожгло невыносимой болью.

Я нырнула в океан и чуть не захлебнулась попавшей в горло соленой водой. Я полностью потеряла ориентацию, но спасательный жилет медленно, но верно выталкивал меня вверх. Я стукнулась головой о поверхность воды и непроизвольно закашлялась, стараясь одновременно впустить в легкие побольше воздуха и выпустить оттуда воду.

«Ти Джей! Господи! Где Ти Джей?!»

Я тут же представила себе, как он сидит, прикованный к креслу, не в силах расстегнуть ремень, и, щурясь от ярких лучей солнца и выкрикивая его имя, стала лихорадочно обшаривать глазами воду. И именно тогда, когда я уж было решила, что он наверняка утонул, на поверхности показалась его голова. Ти Джей вынырнул, фыркая и отчаянно отплевываясь.

Я поплыла к нему. Во рту стоял металлический привкус крови, а голова, казалось, вот-вот взорвется. Поравнявшись с Ти Джеем, я схватила его за руку и попыталась сказать, что счастлива видеть его рядом, но слова почему-то застревали в горле, а голова была как в тумане, который то рассеивался, то снова поглощал меня.

И чтобы разбудить меня, Ти Джею пришлось орать во все горло. Я помнила отвесные волны, помнила, как опять наглоталась воды, — и все. Что было потом, я уже не помнила.

Кругом была морская вода, она попадала в нос, в глаза, глубоко в горло. Было нечем дышать. Ко мне навстречу плыла Анна. Она пронзительно кричала, визжала и плевалась кровью. Она схватила меня за руку и попыталась что-то сказать, но получилась какая-то хрень, и я ничего не смог разобрать. Затем ее голова странно дернулась, и Анна завалилась лицом в воду. Я вытащил ее на поверхность, схватив за волосы.