Трейси Гарвис-Грейвс - На острове

Когда я был снова готов, что случилось довольно скоро, я заставил ее сесть на меня. Находиться внутри ее показалось мне верхом блаженства, и такого я еще никогда в жизни не испытывал. Эмма была слишком скованной и напряженной, и я боялся причинить ей боль. Но Анна была расслабленной и раскрепощенной, так как явно знала, что делать. Она сидела, выпрямив спину, положив руки мне на живот, и двигалась в своем собственном ритме. Зрелище было потрясающим. Я видел, как она закрыла глаза и выгнула спину, а через несколько минут выражение ее лица изменилось, и она застонала. Я крепко держал ее бедрами и кончил так бурно, как никогда еще не кончал.

А потом я обнял ее и прошептал:

— Скажи, кто я для тебя? Партнер на один раз?

— Нет.

Мы вернулись в дом, уже когда совсем стемнело и налетела туча комаров. Ти Джей лег рядом со мной и укрыл нас одеялом. Он обнял меня, прильнув ко мне обнаженным телом, и уже через секунду заснул.

Я же не могла сомкнуть глаз.

Когда он поцеловал меня, я, не подумав, ответила на его поцелуй. Да, мы, двое взрослых людей, сошлись по обоюдному согласию, но, как ни крути, если мы когда-нибудь выберемся с острова и люди узнают, что мы сделали, для меня это будет чревато крупными неприятностями. Но, лежа в темноте в объятиях Ти Джея, я думала о будущем. Ведь все, что мы сделали, было приятно обоим, и если кто и заслужил счастье — это именно мы, и никто другой.

По крайней мере, я себя так уговаривала.

Я стояла на одном колене в бейсболке Ти Джея, под которую постаралась убрать волосы, чтобы не мешали. Передо мной на земле лежали изогнутая палка, которую Ти Джей использовал, чтобы добыть огонь, две деревяшки и гнездо из кокосовой скорлупы и травы.

Примерно неделю спустя, после того как мы прикончили акулу, Ти Джей обратил мое внимание на то, что есть все же одна вещь, которую я не умею делать. Огонь для нас всегда добывал только он, а ему хотелось убедиться, что в случае чего я не пропаду и смогу разжечь костер.

Он терпеливо учил меня, и я уже начала потихоньку вникать, хотя до сих пор все мои успехи ограничивались способностью производить много дыма и при этом обильно потеть.

— Ну что, готова? — спросил Ти Джей.

— Да.

— Тогда начинай.

Взяв палочку, я продела ее в петлю на шнурке и с помощью второй, изогнутой палочки принялась изо всех сил вращать ее. Минут через десять пошел дым.

— Давай продолжай, — сказал Ти Джей. — Осталось совсем немного. Ты должна вращать палку как можно быстрее.

Я поднажала, и через двадцать минут, когда мои бедные руки уже начали буквально отваливаться, а пот ручьем заструился по лицу, я увидела горящий уголек. Я выковыряла его и положила в лежащее рядом гнездо. Затем поднесла его к лицу и осторожно подула на него.

Гнездо загорелось, и я тут же выронила его.

— Боже мой!

— Ты сделала это! — радостно вскинул руку Ти Джей.

— Да! Как думаешь, сколько времени у меня ушло на все про все?

— Не слишком много. Хотя, по правде говоря, меня не волнует, как быстро ты это делаешь. Я просто хотел убедиться, что ты сможешь, — сказал он, а потом, сняв с меня бейсболку, поцеловал: — Хорошая работа.

— Спасибо.

Но успех мой имел горьковатый привкус. Я, конечно, научилась добывать огонь, но подобный навык может пригодиться мне только в одном случае: если что-то случится с Ти Джеем.

Мы как раз обедали, когда из леса вышла курица.

— Анна, посмотри назад!

— Что за черт?! — воскликнула она.

Мы с удивлением смотрели, как курица подходит все ближе. Она спокойно клевала землю и явно никуда не торопилась.

— Значит, все-таки была еще одна, — заметил я.

— Да. И самая глупая. Хотя, похоже, не так она и глупа, если сумела уцелеть, — ткнула пальцем в сторону птицы Анна, а когда курица подошла к ней совсем близко, произнесла с лукавой улыбкой: — Ну, здравствуй. А ты знаешь, что мы сделали с твоими товарками?

Курица наклонила набок голову и внимательно посмотрела на Анну, словно хотела понять, что та ей говорит. У меня от одного вида птицы потекли слюнки, и я уж начал было подумывать о курятине на обед, но тут Анна сказала:

— Ти Джей, давай оставим ее в живых. Посмотрим, вдруг она будет нести яйца.

Я соорудил небольшой загон, а Анна перенесла туда курицу. Птица села на землю и посмотрела на нас так, будто была страшно довольна своим новым домом. Тогда Анна налила воды в кокосовую скорлупу и поставила в загон.

— Интересно, а что едят курицы? — спросила она.

— Не знаю. Ты у нас учительница. Вот и скажи.

— Я учила английскому. Причем в большом городе.

При этих словах я прямо-таки покатился со смеху.

— А я тем более не знаю, что они едят, — сказал я и, наклонившись над загоном, добавил: — Советую тебе поскорее начать нестись, потому что пока ты всего лишь нахлебница, а если к тому же не любишь кокосы, плоды хлебного дерева и рыбу, тебе здесь явно не понравится.

Ей-богу, мне показалось, что курица кивнула.

И уже на следующий день она снесла яйцо. Анна разбила его над кокосовой скорлупой и помешала пальцем. Скорлупу она поставила поближе к огню и стала ждать, когда яйцо будет готово. После этого она разделила импровизированную болтунью между нами.

— Фантастика! — воскликнула Анна.

— Еще бы! — Мне понадобилось не больше двух секунд, чтобы умять свою порцию. — Как же давно я не ел яичницы! И вкус точно такой же, как раньше.

Через два дня курица снесла еще одно яйцо.

— Анна, твоя идея оказалась очень даже удачной, — похвалил я ее.

— Похоже, Кура того же мнения, — ответила она.

— Ты что, назвала нашу курицу просто Курой?

— Когда мы решили не убивать ее, я, как ни странно, сразу к ней привязалась.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Что-то подсказывает мне, что она тоже тебя любит.

Мы с Анной спустились к лагуне, чтобы помыться. На берегу я тотчас же стянул шорты, вошел в воду и, повернувшись, стал смотреть, как она раздевается.

Процесс раздевания оказался не таким уж быстрым: сперва она сняла майку, затем начала медленно стягивать шорты и трусики.

«Жаль, что она не может делать это под музыку».

Она присоединилась ко мне в воде, и я вымыл ей голову.

— Запасы шампуня тают прямо на глазах, — сказала она, окунувшись в воду, чтобы ополоснуться.

— А сколько еще осталось? — спросил я.

— Не знаю. Может, удастся растянуть на пару месяцев. Но с мылом дело обстоит не намного лучше.

Мы поменялись местами, и теперь уже она вымыла мне голову. Затем я прошелся мыльными руками по ее телу, а она — по моему. Ополоснувшись, мы опустились на песок, чтобы немного обсохнуть на морскому ветру. Анна, севшая ко мне спиной, слегка откинулась и, лежа на моей груди, расслабленно любовалась заходом солнца.