Трейси Гарвис-Грейвс - На острове

— Ты не один, Ти Джей. Я с тобой.

Я убрала волосы у него со лба и поцеловала в губы. Я засыпала, просыпалась и снова засыпала. Мне снилось, будто мы с Ти Джеем в больнице и доктор говорит, что я должна радоваться, так как это, по крайней мере, не рак.

Проснувшись, я приложила ухо к его груди и разревелась от счастья, когда услышала, что сердце еще бьется. Потом, в течение дня, сыпь стала понемножку бледнеть, кровотечение уменьшилось, а вскоре и вовсе прекратилось. В тот вечер у меня зародилась надежда, что, быть может, он не умрет. На следующее утро я первым делом потрогала его лоб, лоб оказался холодным. Я попыталась разбудить его, но в ответ он что-то недовольно пробурчал, из чего я поняла, что он просто спит, а не лежит без сознания. Тогда я вышла из дома набрать кокосов и плодов хлебного дерева, наполнить контейнеры водой. Мне надо было убить время, чтобы ежесекундно не проверять, как там Ти Джей.

Первым делом я развела костер. Конечно, хронометрировать свою работу я никак не могла, но, похоже, на все про все у меня ушло минут двадцать.

«Неплохо для городской девчонки».

Потом я почистила зубы. Мне срочно нужно было помыться, ведь я столько дней даже близко не подходила к воде, но не хотелось очень уж надолго оставлять Ти Джея.

Ближе к вечеру я легла рядом с ним и взяла его за руку. Веки у него вдруг затрепетали, и он открыл глаза. Я нежно сжала ему пальцы и тихо сказала:

— Ну, привет!

Он повернулся ко мне и растерянно заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Затем сморщил нос:

— Анна, фу, как от тебя воняет!

Мне хотелось смеяться и плакать одновременно.

— Каллахан, от тебя тоже не цветами пахнет!

— Можно мне воды? — спросил он хриплым голосом.

Я помогла ему сесть и напоила из приготовленной специально для него бутылки с водой.

— Не пей слишком быстро. Пусть вода усвоится. — Я споила ему полбутылки, а потом снова уложила. — Тебе надо немножко отдохнуть.

— Не думаю, что рак вернулся.

— Я тоже, — согласилась я.

— Как тебе кажется, что это было?

— Что-то вирусное. Иначе этот разговор вряд ли состоялся бы. Есть хочешь?

— Очень.

— Принесу тебе немножко кокосов. Извини, но рыбы у нас нет. Последнее время мне было не до рыбалки.

— Так сколько же времени я был в отключке? — поинтересовался он.

— Несколько дней.

— Неужели?

— Да, — всхлипнула я. — Мне показалось, что ты умираешь. Тебе было совсем плохо, а я ничего не могла сделать, разве что сидеть рядом. Я люблю тебя, Ти Джей. Прости, что не сказала раньше. — И слезы градом покатились у меня по щекам.

Тогда он притянул меня к себе и сказал:

— Анна, я тоже тебя люблю. Но ты и сама прекрасно знаешь.

Пока Анна ловила рыбу, я все пил воду и не мог напиться. Вернувшись, она приготовила рыбу и покормила меня прямо в постели.

— Ты разожгла костер.

— Да, — гордо ответила она.

— Трудно было?

— Нисколечко.

Мне хотелось поскорее расправиться с рыбой, но Анна не разрешила.

— Не ешь слишком быстро, — сказала она.

И я старался глотать не торопясь, чтобы желудок начал привыкать к тому, что там что-то лежит.

— А почему Кура с нами в постели? — поинтересовался я.

Поначалу я ее даже не заметил. Она сидела тихонечко в углу спасательного плота и чувствовала себя вполне вольготно.

— Она тоже за тебя переживала. А теперь ей здесь понравилось.

Потом мы с Анной спустились к воде помыться, причем дважды останавливались, чтобы я мог передохнуть.

Анна завела меня в воду, прошлась по мне мыльными руками. Затем вымылась сама. Я заметил, как у нее выпирают тазовые кости и торчат ребра, которые при желании можно было легко пересчитать.

— Ты что, ничего не ела, пока я болел?

— Практически нет. Боялась тебя оставить. — Она ополоснулась и помогла мне подняться. — А кроме того, ты ведь тоже ничего не ел.

Она взяла меня за руку, и мы направились к дому. Неожиданно мне в голову пришла одна мысль, и я остановился.

— Что такое? — спросила она.

— Твой приятель, ну, тот самый, должно быть, полный придурок.

— Пошли, тебе надо отдохнуть, — улыбнулась она.

Процесс мытья так меня утомил, что я не стал спорить.

Когда мы вернулись домой, она уложила меня в постель, легла рядом, взяла за руку и держала так до тех пор, пока я не заснул.

Всю следующую неделю я чувствовал жуткую слабость, и Анна начала волноваться, нет ли у меня рецидива. Она постоянно щупала мне лоб и заставляла пить побольше воды.

— Откуда у меня столько кровоподтеков? — спросил я.

— У тебя из носа и изо рта шла кровь. Возможно, были и подкожные кровоизлияния. Это напугало меня больше всего. Ти Джей, я знала, что можно потерять определенное количество крови, но не знала какое.

И тут я понял, что все, больше не могу. Меня уже достали разговоры о болезни. И я перестал думать о кровоподтеках, переключившись на более приятные вещи, типа — попытаться поцеловать Анну или стащить с нее футболку.

— Похоже, тебе действительно полегчало, — заметила она.

— Угу. Хотя тебе лучше лечь сверху, так как ни на что другое меня пока не хватит.

— Ты счастливчик. Мне нравится, когда я сверху, — ответила она, целуя меня в спину.

— Счастливчик — мое второе имя.

А потом я прижал ее к себе и прошептал:

— Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

— Что ты сказала?

— Сказала: «Я тоже тебя люблю». — Она придвинулась поближе и рассмеялась: — Не придуривайся, ты и в первый раз все прекрасно слышал.

В июне 2004-го исполнилось ровно три года нашей жизни на острове. Тот самолет, что пролетел над нами больше двух лет назад, был последним, который мы видели. Я очень боялся, что нас никогда не найдут, но в глубине души все еще продолжал надеяться. Не уверен, могла ли Анна сказать про себя то же самое.

— Это все, что у нас есть, чтобы помыться.

Анна держала в руке флакон геля для мытья, которого было практически на донышке. Шампунь и крем для бритья закончились еще раньше, давным-давно. Она продолжала меня брить, но у нас осталось последнее лезвие, причем до того тупое, что не брило, а — как Анна ни старалась — драло кожу до крови. Мы втирали в голову песок — наш вариант сухого шампуня, — и вроде помогало. Анна уговорила подпалить ей концы волос. Что я и сделал, затем окатил ее водой: получилось на восемь дюймов короче. Запах паленых волос потом стоял несколько дней.

Зубной пасты у нас тоже не осталось. Зубы мы теперь чистили солью, выпаривая ее на солнце из морской воды. Оставшиеся комочки соли были достаточно жесткими, чтобы счищать налет, но даже рядом не стояли с зубной пастой, так как во рту все равно было противно. Анну это доставало больше всего. А теперь вот придется как-то обходиться еще и без мыла.