Анна Яковлева - Птичка над моим окошком

Цветок-убийца. Венерина мухоловка. Росянка. Манящий запах вводит жертву в заблуждение, дурманящие вещества подавляют мозговую активность: секунда – и усыпленная жертва скользит по гладкой восковой поверхности в смертельную ловушку. Цветок ее утилизирует и выплюнет шкурку. Или даже шкурку не выплюнет – утилизирует без остатка.

Скрипнув зубами, Мотя поплелся в комнату и включил телевизор.

От телевизора Степура тоже отвык.

Это выяснилось, как только он напоролся на зубодробильную голливудскую комедию. Тупые реплики, прямолинейный юмор в духе сэра Чарли Чаплина добили Матвея окончательно.

В душном воздухе висела гроза, хотелось есть и спать.

Осоловевший, Мотя пощелкал пультом, выключил телевизор и вернулся на кухню.

Тони-Тани у плиты не оказалось. Миска со взбитыми яйцами свидетельствовала о том, что далеко Тоня-Таня уйти не могла.

Матвей с осторожным любопытством сунулся в ванную, потом в туалет – оба заведения были свободны. Неужели гостья покинула негостеприимную квартиру?

Не успел Матвей возликовать, как нудисточка нарисовалась в прихожей. Вид у нее был слегка потрепанный.

– Я же просил тебя… – начал Матвей.

Недовольная физиономия хозяина не произвела никакого впечатления на Тоню-Таню.

– Ну и соседка у тебя, – пожаловалась она, едва войдя, – настоящая стерва. Так на меня зыркнула, будто я денег одолжить пришла. Сказала, что у нее соли нет, – прикинь? Ну и люди. Может, у вас что-то с ней было? – В глазах нудисточки появился интерес.

Под этим заинтересованным взглядом в черепной коробке у Моти произошло легкое сотрясение: если он отлично слышит все, что делается у соседей, то и они тоже слышат все, что делается у него… Ё-мое!

Буквально в то же мгновение Матвей почувствовал дискомфорт в районе пупка, который стремительно превратился в острую боль – не иначе, кара небесная.

– Какого черта, я же просил не соваться к соседям! – Он согнулся пополам и поплелся на диван.

Стремительно налетев, боль так же стремительно отпустила, будто зверь, который впился в живот, разжал челюсти. Виски покрылись испариной – что за черт?

– Хорошо, сядем на бессолевую диету, – донеслось до Матвея.

– Слушай, шла бы ты домой, – проворчал интеллигент во втором поколении, филантроп и гуманист Матвей Степура.

Невпечатлительная Тоня-Таня захлопала ресницами:

– Можно я сначала поем?

Матвей почувствовал себя ничтожеством.

Боль окончательно исчезла, оставив ближайших заместителей: слабость и страх.

Омлет с колбасой поглощал вяло, пропуская мимо сознания ворчание нудистки:

– Почти ровесница, а корчит из себя мамочку. Уставилась на меня, как на вошь.

– Кто вошь?

– Я вошь. То есть у нее на фейсе было написано.

Не так уж не права соседка, сердито подумал Матвей, прислушиваясь к себе. Силы возвращались, интерес к жизни тоже.

А может, повторить с Тоней или Таней? Если уж она здесь?

Глаза задержались на ясно обозначенной под топом груди. Не торкало. А если закрыть глаза и попробовать на ощупь?

Матвей осуществил задуманное и испытал огромное облегчение, ощутив нужную реакцию внизу живота. Все-таки с тайгой пора завязывать.

Белье пересохло и взывало к совести. Августа включила утюг.

Итак: сосед водит шлюх – вот откуда эти ненатуральные стоны.

Халат нужно выгладить кровь из носу. Вчера опрокинула на себя йод в лаборатории. Теперь хорошо бы в стационаре попросить у девчонок сулемы, чтобы свести пятно. Халаты дорогие стали, застрелиться можно. Вообще, все дорожает и дорожает.

Что-то у соседей давно тихо, последние полсуток только слышен Rammstein, боевики и вестерны (с точки зрения Августы, сосед был примитивен во всем)

От децибелов воздух вибрирует. Глухота дураку гарантирована. И импотенция.

Августа не заметила, как загладила складку на халате. Сбрызнула заутюженное место водой из распылителя, поводила утюгом – порядок.

Руки монотонно двигались, голова постепенно переключилась на вчерашний день, вспоминала эпизод за эпизодом, как слайд-шоу.

Эта нахалка из 22-й квартиры явилась за солью – верх цинизма. Ни стыда ни совести. Хотя откуда у таких совесть и стыд? Бабочка-однодневка. Такие живут инстинктами. Быстро спарились, быстро разбежались. И выглядит соответственно. Злоупотребляет всем, чем можно злоупотреблять: косметикой, сигаретами, спиртным и сексом – лицо порочное, взгляд циничный, улыбка блудливая – без необходимости, в силу привычки.

Тяжелый рок сотрясал стены, ударные били прицельно в мозг.

Хотелось взять топор, выйти в подъезд и садануть по электрощиту, устроить замыкание. Но тогда сосед, не признающий никаких других развлечений, переключится с тяжелого рока на тяжелый секс, и Августа выбрала рок.

Место халата на гладильной доске заняла футболка брата. Размером уже догнал ее, сорванец.

Как раз в этот момент за стеной наступило затишье, и не успела Августа обрадоваться, как заскрипело ложе любви. Августа только мрачно ухмыльнулась от того, насколько точно уже изучила повадки примитивного самца.

Через пять минут затылок Августы взмок, кровь прилила к малому тазу.

Нет, это невозможно. Что такое нужно делать с женщиной, чтобы она так стонала?

Как остановить этих рабов собственных инстинктов? Снова позвонить в дверь или постучать по трубе? Или бросить камень в открытую балконную дверь? А если бы Данька был дома? Ужас!

Августа щелкнула пультом, нашла на каком-то канале боевик, усилила звук и тут же принялась прислушиваться к тому, что делалось за стеной.

За стеной царило безумство плоти, экстаз, разгул.

Бросив утюг, Августа понеслась на кухню, трясущимися руками распахнула шкафчик с аптечкой, сунула в рот таблетку бромида и проглотила не запивая.

Эти двое доведут ее до нервного срыва. Уже довели.

Тут в Августе заговорил скептик: дорогая, отчего ты больше злишься – от оскорбленной нравственности или от неудовлетворенности и зависти? Страдать от всего сразу в двадцать девять лет невозможно. Определись, наконец.

Уж поверь, будь у тебя мужчина, вы с ним шокировали бы соседей не меньше, чем парочка за стеной. После стольких лет воздержания ты вела бы себя ничуть не скромнее.

Августа потянула носом. Утюг! Елки зеленые! Данька остался без любимой футболки, теперь придется покупать новую. Сколько это стоит теперь?

Августа сбегала за солью и газетой. Пока возила днищем утюга по кучке соли, постепенно вбирающей в себя нагар, мыслями снова завладели мужчины.

На прием приходят всякие-разные, но Августа не представляла, как можно влюбиться в пациента с белком в моче или с гельминтозом, с низким гемоглобином или повышенным холестерином, с сердечной недостаточностью, язвой, увеличенными гландами или острым панкреатитом. Интерес к мужчине полностью подменял интерес к его анализам.