Екатерина Вильмонт - Трепетный трепач

— Да, но он уже пять дней не звонит!

— Слушай, он на Алтае, а там, знаешь, какие дикие места есть! Короче, не волнуйся, Леруня. Все плохое в нашей жизни уже позади.

— Ох, Сонька, спасибо тебе!

— Не за что! Обращайтесь по необходимости!

В этот день Игнат так и не позвонил. А утром следующего дня…

Раздался звонок в дверь. А вдруг это Игнат? — мелькнула мысль. Но звонок был не его. Я открыла. На пороге стояла Вита Адамовна.

— Доброе утро, Лера! Вы позволите войти?

Может, помирившись с сыном, она пришла мириться со мной? Та к я, что называется, с дорогой душой.

— Да, пожалуйста, заходите! Может, хотите кофе? Или сок?

— Да нет, спасибо, я завтракала. Лера, мне очень нужно с вами поговорить. И извиниться. Я была с вами резка…

Слава богу!

— Да ладно, Вита Адамовна, бывает.

— Ну вот и славно. Я чувствую себя виноватой перед вами и потому считаю своим долгом предупредить вас…

— О чем?

— Вы знаете, кто такая Стэлла Сосновская?

— Стэлла Сосновская? Что-то слышала, кажется, какая-то модель…

— Это была безумная любовь Игната. И его жена.

— И что?

— Вы в курсе, что она родом из Барнаула?

Я почувствовала, что почти теряю сознание.

— Она жила в Европе, а тут поехала навестить родителей и они случайно столкнулись с Игнатом.

— А зачем вы мне это говорите? — пролепетала я.

— Я не хочу, чтобы вы мучились. Игнат мальчик легкомысленный, понравится ему девушка, он ей с три короба наобещает, обнадежит, а потом… А тут Стэлла! Знаете, старая любовь не ржавеет…

— Постойте, а вам-то откуда все это известно? Неужто Игнат посвящает вас…

— Нет. Но у меня были добрые отношения со Стэллочкой, и она позвонила мне таким ликующим голосом, что они с Игнатом снова вместе, что он простил ее и она совершенно счастлива…

— И вы решили меня обрадовать?

— Ну что вы, Лерочка, просто я не хочу, чтобы вы питали какие-то иллюзии… Только и всего. Мы же соседи, и теперь нам с вами нечего делить. Я вас огорчила? Но лучше горькая правда… У вас дети, говорят, они за границей сейчас, поезжайте к ним, отвлекитесь и через месяц забудете об Игнате. Мы с ним, кстати, тоже помирились, так что…

Кажется, я никого еще в своей жизни не ненавидела так, как ее. Вот почему такое торжество было у нее на лице!

Она еще что-то говорила, но я ее не слышала. И только когда она поднялась, чтобы уйти, до меня дошли ее слова:

— …и не стоит так убиваться, Лерочка, всякое бывает, когда отношения между мужчиной и женщиной возникают столь скоропалительно. Чувства все-таки нужно проверять… А вы в омут с головой, совсем не зная человека. Игнат хоть и мой сын, но с женщинами бывает ужасно жесток. Я ему сколько раз говорила… Ну, ничего, Лерочка, какие ваши годы! Найдете еще мужчину…

И с этими словами она ушла.

Я тут же набрала номер Игната. Но он по-прежнему был недоступен. Ну, ясно, просто выключил телефон. А что он мне может сказать? Извини, подруга, погорячился? Трепетный трепач! Да нет, просто обычный трепач! А эта баба… Стэлла… Конечно, как модель, вероятно, уже вышла в тираж, а тут гениальный оператор, который мрет от ее красоты… Эстетический шок… Вероятно, он опять испытал этот шок, уже на новом этапе… И какая там Лерка? Там шок, видите ли, был душевный. Но он же эстет, ему по роду деятельности положено… А тут красота всемирного масштаба, где уж нам… Я подошла к зеркалу. Да, тут с эстетикой все обстоит куда скромнее, да что там… вообще смотреть не на что. Бледно-зеленая рожа, белые губы дрожат, глаза жалкие-прежалкие… Вот тебе, Лерочка, и вся любовь… Тебе было хорошо с ним, так известно же, хорошенького понемножку. И тут зазвонил телефон.

— Лерочка? Это Елена Павловна!

— О, Елена Павловна! — чуть не разревелась я.

— Тебе уже Катюша написала? Та к все же хорошо…

— Вы о чем? — вдруг страшно испугалась я.

— Гришеньке сделали операцию, вырезали аппендикс.

— Нет, я ничего не знаю! Как он?

— Все хорошо. Но напугались очень, А теперь… он плачет, зовет маму Леру…

— Я приеду! Я завтра же прилечу!

— Мы сейчас в Вене, и это даже лучше. У тебя ведь есть шенгенская виза?

— Да. Есть. А Гришка в больнице?

— Уже нет. Но везти его пока нельзя. Мы в отеле. Если ты приедешь, я закажу тебе комнату.

— Я сию минуту займусь билетом. А можно мне поговорить с ним?

— Господи, конечно, сейчас дам ему трубку.

— Мама! Мама Лера! Мне операцию сделали, пузо разрезали. Больно! Ничего не разрешают!

— Гришенька, миленький мой, я завтра же к тебе прилечу!

— Мамочка, пожалуйста, прилети! Мне так больно было, я прямо по полу катался, все так напугались, а доктор сказал, что еще немножко и было бы поздно, вот! Но я так по тебе скучаю!

— Все, маленький, я сейчас бегу за билетом!

Господи, какое счастье, что все обошлось, это мне знак — не о мужиках думать, а о детях! Такой прилив энергии я вдруг ощутила, что провернула все в считанные часы. Слава богу, билет на рейс австрийских авиалиний нашелся. Мне сразу стало легче. И следующим моим шагом была покупка новой симки, старую я выбросила, сделав рассылку с новым номером по всем номерам, кроме Игната. Все, с этим покончено! Игнату теперь будет куда легче жить. Мир и дружба с любимой мамой, не обремененная детьми Стэлла, эстетически совершенная… А что за радость в бабе, которая лопает вареники? Для гениального оператора объект недостойный его эстетизма! А завтра я увижу детей, я так по ним соскучилась! Всего хорошего, господин Рахманный!

В Венском аэропорту на шею мне кинулась Катька.

— Мамочка, мамочка, родненькая, как хорошо, что ты приехала! Не волнуйся, с Гришкой все в порядке, мамусечка моя!

— Кать, ты одна, что ли?

— Ага! На такси! Пошли скорее, машина ждет!

— Катька, как я рада! Вот, нет худа без добра… Та к я бы еще долго не выбралась, а тут… Девочка моя, ты так выросла, совсем девушка… А хорошенькая какая!

Катька выглядела изумительно. Загорелая, синеглазая, свежая, прелесть просто.

— А ты, мам, замученная. Та к испугалась?

— Ужасно!

— Мы с бабушкой сперва не хотели тебе сообщать, но Гришка весь изнылся… Мам, ты с ним побудешь, а потом я покажу тебе Вену!

— Вот это да!

Мы сели в ожидавшую нас машину.

— Кать, скажи, а Лощилин правда приезжал?

— Правда.

— И ты… ты его простила?

— Это он тебе сказал?

— Ну да.

— Врет! Я ему сказала «Бог простит»! Тогда он начал про тебя всякие гадости говорить… Ну, я ему тоже кое-что сказала, и мы окончательно поругались.

— Бог с ним, он, по-моему, просто болен.

— Мам, а ты надолго вырвалась?

— Ну, уж на десять дней точно!

— Да? Здорово! Гришку через пять дней уже можно будет перевезти в Швейцарию…

— А у меня же нет швейцарской визы…

— Да ну, дедушка тебе все сделает! Посмотришь, в каком шале мы живем, какая там красота… Но в Марокко у нас просто дворец! Ты обязательно потом поезжай в Марокко… Знаешь, бабушка такая хорошая, и она так нас любит, никакой разницы не делает, и тебя она тоже любит. И дедушка классный! Та к здорово, что они у нас есть… Мам, ты чего плачешь?