Екатерина Вильмонт - Трепетный трепач

— Лучше всех!

— Но ты приехала одна?

— Да.

— Ну что ж, скажи, где ты остановилась, я вечером заеду за тобой.

— А знаешь, кого я встретила тут, в отеле? Марика Косецкого.

— Да? Тебя это обрадовало?

— Меня — да! А тебе это неинтересно?

— Сказать по правде, совершенно неинтересно, мама.

— Та к в котором часу мне тебя ждать?

— Примерно в половине восьмого, но, учитывая пробки, могу и опоздать. А кстати, в Марокко бывают пробки?

— Еще какие! Ну, до вечера, сынок!

Фу, как трудно с ним разговаривать. Какой он чужой… Единственный сын и такое отчуждение… Наверное, я сама в этом виновата. Но почему же Лерку я ощущаю как родную, не говоря уж о Катюшке? И этот трогательный малыш Гришка. Как можно было всех их бросить? Мне этого не понять. Но посмотреть, как теперь живет мой сын, известный писатель, здорово интересно. И что за жена у него?

— Послушай, Саш, я вчера видела отснятый материал.

— И что, голуба моя? Там исказили твой гениальный текст? — сразу вызверился на меня продюсер.

— Нет, с этой точки зрения все в порядке. Но…

— Но что тогда?

— Это никто не сможет смотреть!

— Почему?

— Ну нельзя в таких сериалах делать эти бесконечные проходы, трехминутные паузы, это же кошмар! Милена приезжает в дом Аркадия и молча бродит по нему, при этом твоя Курочкина играет из рук вон плохо, ну не может она такие паузы вытягивать и все валится. Зритель отвлечется с радостью на что угодно, а после этой тоски еще пойдет реклама и все, кирдык! Плакали наши рейтинги!

— Ты что, всерьез?

— Нет, это у меня такие шутки! Это ж не фестивальное кино, это сериал для домохозяек. Если нужно просто намотать метраж, так и скажи, я лучше придумаю массу каких-то мелочей, чем эту тягомотину устраивать! Собаку в кадр пустим или кошку, или птичку, как у Михалкова…

— Странная ты баба, Лерка! До всего тебе дело есть.

— А как же! Там, между прочим, мое имя стоит. И мне за работу деньги платят. А у меня двое детей, на минуточку! Если рейтинги упадут, нас как нечего делать прикроют. Пойми, это ж надо снимать профессионально, крепко, но самовыражение неудачника от большого кино нам все только испортит.

— Ох, не любишь ты Васю.

— Я вообще бездарей не люблю. Понимаешь, я ведь тоже мечтала писать сценарии к полнометражным фестивальным фильмам, но не случилось, бывает, так жизнь сложилась… Но это не значит, что я должна от обиды халтурить там, где работаю.

— Права, тысячу раз права, голуба моя! Я посмотрю и разберусь. Знаешь, Шмелев в полном восторге, что ему не придется воскресать. Он сказал: тот, кто придумал брата-близнеца, достоин приза! И он обещал, что купит тебе огромный торт! Поглядим, не забудет ли.

— Забудет, напомним! Моя команда обожает торты.

Я еще покрутилась на студии, рассказала двум коллегам женского пола о своей бывшей свекрови, те ахали, восхищались и завидовали.

— Это ж надо, за шестьдесят лет найти мужа…

— Но сперва надо еще было решиться в таком возрасте сменить Париж на Марокко.

— Отчаянная дама! А может, податься в Марокко? Говорят, интересная страна…

— Да ну, Леркина свекровь из тех, что и в Тмутаракани и в Майами без мужика не останутся… А кто она по профессии?

— Преподавала когда-то французский в Щуке.

— Ну надо же…

Я поехала домой. И вдруг обнаружила, что бензина у меня если и хватит до дому, то завтра я уже до заправки не доеду.

Как назло, народу на заправке не было, а я никак не могла открыть бензобак. Никого из обслуги тоже не было видно, холод собачий. Я сломала ноготь, достала резиновую перчатку, ничего не помогало. О, кто-то подъезжает, только бы не дамочка. Но машина серьезная, не дамская, джип-«лексус». Я бросилась к водителю, который даже не успел выйти.

— Здрасьте! Умоляю, помогите!

— Что случилось? — без особого энтузиазма откликнулся он. Это был довольно хмурый мужик, явно не в настроении.

— Не могу бензобак открыть, ноготь сломала, а тут никого…

Он молча подошел, глянул, протянул руку и мгновенно отвинтил крышку.

— Ой, как вы… Спасибо вам огромное.

— На здоровье, — буркнул он. И смерил меня оценивающим взглядом. То, что он увидел, ему явно не глянулось. Заполошная бабенка на старенькой «шкоде», все ее годы и неприятности на морде написаны.

Нет, с этим надо что-то делать! Одним аргановым маслом не обойдешься.

…Елена Павловна волновалась перед встречей с сыном. Она все-таки любила его, хоть за многое и осуждала. И простить ему пренебрежительное отношение к себе легко могла, она и сама не считала себя идеальной матерью, но вот обида, нанесенная им внучке, это уже совсем другое дело…

Он подъехал на красивой машине, в марках Елена Павловна не разбиралась. Сорокалетний мужчина с красивой проседью в темных волосах, элегантный. То, что называется интересный и какой-то значительный, что ли…

— Мама! Здравствуй! Ты чудесно выглядишь!

Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки. Она растаяла.

— Димочка, мальчик мой, какой ты стал…

— Ну, садись, мама, поедем к нам. Я теперь живу на улице Красина.

— У новой жены?

— Нет, зачем же. Я купил квартиру. Я, мама, теперь известный писатель…

— Да знаю, знаю. Слежу.

— Неужто читаешь?

— Кое-что читала, но не все, в Марокко русских книг почти не достать, если только кто-то привезет, да еще у нас в Рабате есть русский культурный центр, а там недурная библиотека, но с новинками плохо… Может, ты мог бы послать туда какие-то свои книги?

— А почему бы и нет? Пошлю.

— Скажи, а кто твоя нынешняя жена?

— Марина актриса.

— Помнится, у тебя уже была актриса, но ту звали Светлана, кажется?

— Все течет, все изменяется, — усмехнулся он, — вот только ты, мамочка, все та же. Не собираешься уходить от своего марокканца?

— Знаешь, если бы я встретила своего Франсуа в молодости, я бы прожила с ним всю жизнь… По крайней мере мне так кажется.

— Вот даже как! С ума сойти!

— Скажи, а с Лерой ты встречаешься?

— Нет.

— Но как же Катюшка?

— Она сама от меня отказалась.

— Отказалась? Вот так, ни с того ни с сего?

— Ну, не совсем… Но… Когда мы с Лерой расстались, она резко взяла сторону матери. Что я мог поделать?

— Скажи, а почему вы расстались? Мне казалось, вы любили друг друга?

— Понимаешь, мама, писателю нужен какой-то покой, свое личное пространство, но Лера не желала с этим считаться. Та к вот и получилось…

— Но как Лера могла этого не понимать. Она тоже пишущий человек…

— Ох, мама, между писателем и пишущим человеком дистанция огромного размера.

Он мне не нравится, вдруг произнесла про себя Елена Павловна и у нее заболело сердце.

В лифте опять пахло упоительным мужским парфюмом. Хотелось бы взглянуть на носителя этого волшебного аромата. А это мог бы быть неплохой сюжетный ход… Правда, в кино он не годится, а в сериалах тем более. Да ну, наверняка это какой-нибудь шпендрик решил корчить из себя шикарного мужика. Со шпендриками такое нередко бывает, особенно если у них много денег. Кстати, Димке подошел бы такой запах. Стоило мне о нем вспомнить в этой связи, как я почти возненавидела этот парфюм. Вот и славно, спокойнее будет.