Елена Усачева - P.S. Я тебя ненавижу!

Заискрило.

Алка вся светится от своей любви. От дружбы так не светилась, как от химической реакции каких-то там гормонов.

Ну вот, опять она про Дронову.

Эля пододвинула к себе работу. С этим надо что-то делать. Стоит как-то доказать Алке, что Максимихин конченый человек. Алка его бросит и вернется. Хотя зачем она Эле после всего нужна? Пускай просто бросит. Тогда уйдет эта боль из груди и из головы. Тогда все станет правильно и понятно.

Ручка странно держалась в руке, почерк был чужой, но Эля боролась с собой, со своими сомнениями, с дрожанием. Мешали мысли. От них некрасиво скрючивало пальцы. Ничего. Пройдет. Она придумает, как ответить, и все пройдет.

— Осталось пять минут, — сообщила математичка и выбралась из-за стола.

Эля завороженно смотрела на ее приближение. Шаг, ближе, еще. Надо что-то предпринять!

— Сухова, ты что здесь кладбище мертвых цветов развела?

Эля глянула под парту. Да, хорошо поработала.

— Не забудь подмести, — обронила на нее учительница и пошла дальше. — Заканчиваем работать.

Класс загудел разбуженным ульем. Минаева сложила листки и отправилась сдавать, за ней потянулись хорошисты. Эля поставила точку в последней задаче, но не встала, смотрела вокруг.

Ничка отдала свою работу Дятлову, и тот жизнерадостной собачкой помчался к учительскому столу. Алка переглядывалась с Максимихиным. Тот скалил свои кривые зубы, мотал головой, Алка закатывала глаза, в алгебре она была не сильна.

Варианты контрольной у них разные. Алкин — у Эли и у Дятлова. Максимихин сидит в ряду, что и Минаева. Ничем Сашка Алке помочь не может. Если только… если только… вдруг не подскажет ей. А как он это сделает? Да просто решит за нее примеры. Возьмет тетрадку и решит. Своей ручкой поверх ее записей. Все просто.

Эля тяжело задышала, на секунду дольше, чем простое моргание, прикрыв глаза. Да, это выход. Исправление будет заметно. Всех собак спустят на Максимихина. Дронова на него за такое разозлится и пошлет куда подальше. Надо только взять его ручку. И каким-то образом раздобыть Алкин листок с работой.

Максимихин громко отодвинул стул и потопал к учительскому столу. Эля пошла следом. Остановилась около его парты. О! Мы пишем моднявой ручкой с темно-фиолетовой пастой? Миленько.

— Что ты тут забыла?

Рядом нарисовался Максимихин. Демонический прищур, взгляд из-под бровей, сейчас испепелит.

— Да пошел ты!

Надо было идти дальше. И ухитриться взять ручку?

— Сама иди!

И тут он толкнул ее. Чего никогда раньше не делал. Они могли препираться. Они могли рвать друг у друга вешалки на одежде, ломать вещи, но не дрались.

Эля задом налетела на его парту, отклонилась назад, удерживая равновесие, смахнула на пол учебник с ручками и тетрадями.

— На ногах не стоишь, а туда же! — скривился Сашка, нагибаясь.

Она присела раньше. Схватила тяжелую металлическую ручку. Максимихин перехватил учебник.

— Придурок, — прошептала, пряча добычу в рукав.

Половина дела была сделана.

— Это что за потасовка? — с запозданием решила вмешаться математичка. — Сухова, про уборку не забыла?

— Сейчас, — буркнула Эля, пытаясь унять дрожь в руках. — Мамонты разбегутся, и я подмету.

— Ты хочешь подмести весь класс?

Математичка растерянно глянула на свое разгромленное царство. Эля готова была возразить, но вдруг поняла — вот он, выход!

— Могу и весь, — сказала, обводя предстоящее поле боя взглядом. — Только надо, чтобы все ушли.

И начала стремительно краснеть. Сейчас ее с этой инициативой пошлют куда подальше, и все провалится.

— Армия уборщиц в действии! — крикнул Сашка

Не глядя, он засовывал учебник с тетрадям в рюкзак. Ему интересней было смотреть, как краснеет Сухова.

— И ко мне домой придешь убираться? У Дроновой шуршала по хозяйству, а у меня еще нет!

— Перетопчешься, — прошептала Эля, отправляясь за шваброй.

Она бы у него убралась. Так убралась, мало бы не показалось. И шваброй. И веником. И мокрой тряпкой.

Народ, похихикивая, выбирался в коридор. Сашка стоял. Взирал на нее с высоты своих без малого двух метров. Чего ждал? Эля прошла мимо Алки:

— Забери своего. Меньше грязи будет.

— Это еще неизвестно, от кого грязи больше, — разозлилась Дронова.

Они не разговаривали со дня рождения. Да и о чем им говорить? Что Алка променяла дружбу на кривозубую улыбку?

— А можно, я одна здесь буду убираться? — Алка застыла перед доской, картинно опершись на швабру.

Учительница смотрела на нее с тревогой.

— Эля, у тебя все хорошо? Дома?

— Дома у меня особенно хорошо! — Эля потопала в конец класса, по ходу переворачивая стулья. — У меня вообще все отлично!

Под партой лежал Максимихинский дневник. Чудненько! Вот взять его сейчас и забросить за батарею. Пускай потом носится, восстанавливает оценки. Но все это было как-то по-детски, глупо.

— Забыл! — показала она добычу учительнице.

— Оставь у меня на столе. Завтра возьмет.

Математичка выровняла стопку работ, на мгновение приподняла ее, но, на что-то решившись, опустила, прихлопнув сверху ладонью.

— Вот тебе ключ, — показала учительница. — Подметешь, класс закроешь, принесешь ключ в столовую. Я буду там.

Эля победно улыбнулась. И подметет, и закроет, и отнесет. А еще «познает самоё себя» [1] Цитата из пьесы Евгения Шварца «Золушка». Мачеха, дав падчерице задания посадить семь розовых кустов, перебрать крупу и побелить забор, напоследок посоветовала ей «познать самоё себя». . Все, как велит злая мачеха.

Закрыв класс, Эля первым делом нашла Алкину работу, достала ручку Максимихина. Пора за дело. Ни капли сомнений не было. Все абсолютно правильно!

Дронова наляпала помарок и три раза ошиблась. Эля писала, стараясь подражать кривому Сашкиному почерку. А чтобы у математички не было сомнений, вложила его листок в Алкин, а сверху свой добавила. Чтобы было, с чего Сашке «списывать». Сравнивайте, господа!

Сама удивилась своему спокойствию. Подметала легко и быстро. Швабра глухо стукалась о металлические ножки парт и стульев.

Уходя, еще раз старательно выровняла стопку работ, чуть выдвинула Алкину.

Месть… Кровавая… все как и задумывалось. Хотя нет — правильно будет — возмездие. Вот теперь все стало правильно.

Ключ в руках прыгал. Чего теперь волноваться, когда все закончилось? О! Сколько ярости обрушит на них математичка.

— Эй! Стой!

Эля вздрогнула, чуть не выронив ключ.

К ней по коридору шел Максимихин.

— Я там, кажется, дневник оставил. Видела?

Эля с восторгом смотрела на Сашку, и ей казалось, что сейчас зазвучит патетическая музыка, как в фильмах. Потому что такого успеха она не ожидала. Словно кто нарочно подгадал — Максимихин пришел за дневником. Он останется в классе один, наедине с работами. Покажи это в кино — все бы сказали, что специально подстроено. Но ведь так бывает. В жизни. На самом деле.