Дебра Кент - Как опасно быть женой

– Что-то не так?

– Аппетита нет, – мямлит он.

– Устал на работе?

– Не особенно.

– Это из-за стрижки? – выпаливаю я. – Только честно.

Мой муж кладет вилку на стол. Дети смотрят на отца и ждут ответа, явно надеясь на авторитетное подтверждение их собственного нелицеприятного мнения. Майкл подносит салфетку ко рту и вздыхает:

– Может, и так. У тебя были такие красивые волосы. Ты очень привлекательная женщина, Джулс. Что тебе вдруг приспичило?

– Женский каприз, – отвечаю я. Самое идиотское оправдание на свете.

– Это не каприз, а ужас какой-то. – Майкл наконец-то смотрит мне в глаза. – Джулия, прости. Я не то имел в виду. Прости, прости!

– Ничего страшного. Ты прав. Действительно, ужас. – Я провожу рукой по волосам. Они трещат.

После ужина я долго-долго стою под очень горячим душем, намыливая голову шампунем с содой и уксусом, – говорят, это размягчает химию. Голова шипит и пенится, как макет вулкана на школьной научной выставке, но, когда я высушиваю волосы феном, они все равно выглядят кошмарно.

Из комнаты Джейка доносится смех. Что там происходит? Надеваю халат и заглядываю к нему. На полу в кружок сидят Майкл и дети. Между ними – Гомер в мантии из красной банданы.

– Приветствуем тебя, император Шмалла с планеты Шмалла галактики.

– Шмалла! – выкрикивают дети.

Гомер, который только что бегал кругами, резко, как по команде, останавливается и садится на задние лапки.

– Мы находимся на планете Шмалла, где нам выпала честь получить аудиенцию у самого императора, высокородного и досточтимого Шму-Шмаллы, – вещает в воображаемый микрофон Майкл. – На императоре Шмалла – традиционная красная мантия, так называемая мантия шмализмантичности. Согласно легенде, в династии Шму-Шмалла она передается из поколения в поколение и позволяет их королевским величествам предсказывать погоду, отыскивать кукурузные хлопья и какать где вздумается.

Дети хохочут. Майкл сияет от удовольствия. Он мастер сочинять чокнутые истории на ночь, и планета Шмалла – лишь часть его богатейшего репертуара. Есть еще сказки про незадачливого мистера Говняшку, который продает коровий навоз, потому что живет рядом с фермой, где навоза хоть отбавляй, и про глупого солдатика Джимми Ой-да-ай, который плачет как ребенок, если мама забывает положить ему в ранец конфеты.

– И смотрите, смотрите! Торжественный выход! Перед нами появляется премьер-министр планеты Шмалла, ее величавое кудрявство, Шминки Шмалла! Приветствуйте премьер-министра Шмаллы!

Подмигнув мне, Майкл двигается чуть в сторону и хлопает по ковру, приглашая сесть в кружок. Я втискиваюсь между ним и Люси.

– Вы удивитесь, дамы и господа, но премьер-министр тоже обладает магическими способностями и может в мгновение ока менять прическу. Майкл целует меня в нос и шепчет: – Люблю тебя.

Если б я и вправду могла щелкнуть пальцами и вернуть старую прическу.

Перед сном я намазываюсь гелем экстрасильной фиксации, стягиваю проволочные кудри в тугой хвост и с омерзением отворачиваюсь от зеркала. Только бы заснуть раньше, чем Майкл ляжет в постель. И вдруг я вспоминаю, что собиралась в пятницу вечером на его выступление в “Рок-амбаре”. Даже с няней договорилась. А теперь мечтаю остаться дома с детьми, чтобы не пугать людей.

Эвану Делани нравится моя прическа, ля-ля-ля-ля-ля!

Мы с Энни отправляемся перекусить и, шагая по извилистой, мощенной камнем дорожке, пересекающей травянистый двор кампуса, вдруг видим Эвана. В одной руке он несет портфель, а другой показывает на свою голову:

– Мне нравится! Новая прическа. Здорово!

У меня вспыхивают щеки. Я смущенно отвечаю:

– Спасибо.

Меня тянет к нему неодолимо, словно подводным течением.

– Правда, весьма и весьма пикантно. – Эван одобрительно смотрит на мои волосы, а затем украдкой оглядывает меня целиком.

Я подавляю желание спросить: “Честно? И тебе не кажется, что это какой-то ужас? У тебя не пропал аппетит? Ты не считаешь мой поступок идиотским? Я тебе случайно не напоминаю одного из “Трех оболтусов”? Точно-точно? Уверен?”

– Спасибо, – повторяю я.

– Ну что, через две недели увидимся?

– Конечно. Непременно. – Все мое тело, до самых кончиков пальцев, покалывает от восторга – Эван сделал мне комплимент!

– Это еще кто? – спрашивает Энни, оборачиваясь и выгибая шею.

– Кто?

– Да вот этот симпатяга. Которому понравилась твоя прическа.

– А-а… Эван Делани. Медиевист.

– Так, так. – Энни улыбается, не сводя с меня глаз.

– Что?

– Ничего.

– Говори.

– Он на тебя запал.

– Чушь! – Я выдерживаю паузу. – В каком смысле?

– Сама прекрасно знаешь. И он просто супер.

– Разве?

– Не прикидывайся.

Мы проходим мимо Народного зала. Я смотрю на свое отражение в окне и восхищаюсь “дамой, в недавнем прошлом скучной”. Как там сказал Эван? Ах да. Пикантно.

Да ниспошлет Господь благодать свою на изобретателя спандекса, в брюках из коего я стройна и длиннонога. Зато в розовой майке слишком заметна дряблость под мышками, поэтому я надеваю серую хлопковую кофточку с рукавами три четверти – еще одна конструктивная находка, заслуживающая всяческого восхищения и благодарности. Потом откапываю в шкафу черные босоножки на высоченном каблуке, которые купила на чью-то свадьбу, но почти не носила: в них у меня кружится голова. Очередь макияжа. Тут все по полной программе, как на собеседование, встречу выпускников или первое свидание. Зеленая база от прыщиков, желтая – от кругов под глазами, увлажняющая основа и, наконец, рассыпчатая минеральная пудра. Затем аккуратно, крохотной щеточкой, – краска для бровей. Подводка для губ цвета бургундского, такая же матовая помада, мазок блеском по центру нижней губы для создания эффекта полноты по советам модных журналов. Гранитные тени: один тон для века, другой под бровь, два слоя черной туши, не образующей комочков. Немного румян, тщательная растушевка – и макияж готов. Обрызгиваю себя “Хэппи”, выдавливаю на ладонь шарик укладочного мусса, провожу пальцами по своим пикантным кудряшкам, в последний раз обговариваю все-все-все с няней, целую детей и прыгаю в машину.

“Рок-амбар”, по обыкновению, пуст. Студентам не очень интересно слушать престарелых рокеров, а взрослым во вторник вечером и вовсе не до того: у всех домашние обязанности, дети. Поэтому в зале только я в своем спандексе, морщинистый бармен Руни, пьянчужка в черном топе и две секретарши из офиса Джо Паттерсона в джинсах с эластичными поясами. Я вхожу, пошатываясь на каблуках. Майкл посылает мне воздушный поцелуй. В “Рок-амбаре” темно как в склепе, но мой муж упорно выходит на сцену в черных очках. Барри Сандерс дезертирует в туалет. Помнится, его жена что-то говорила о простатите.