Елена Смехова - Пролетая над Вселенной

– Ин! Ты считаешь меня инфантильной? – Я обиженно сморщилась.

– Я бы сказала так: не в меру эмоциональной, – сказала Инесса. – Вот смотри, Саша. Ты почти ничего не рассказала нам о том, что тебя окружало в Нью-Йорке, о его достопримечательностях, о людях, природе, музыке и так далее. В твоем повествовании не прозвучало ничего из того, что заинтересовало бы обычного, среднестатистического человека. За что можно было бы зацепиться глазом. Ну, пожалуй, кроме прогульщика с собаками, разноцветных детей в Центральном парке, резиновых улыбок и жрачки во всяких там ресторанах. Ты вообще поразительно мало зафиксировала в сознании. Потому что волновала тебя остро лишь одна проблема – проблема взаимоотношений с Грегори.

– Инесс, ну это же нормально, – вступилась Белка. – Я тоже думаю о мужиках большую часть своей жизни, что ж, и меня распинать за это, что ли?

– Ты, Белка, росла без отца, в малоимущей семье, условия для стартового развития были совсем не такие, как у Саши, согласись. Вам с братом было непросто пробиться в среде творческой интеллигенции и укрепиться там.

– Тебе, что ли, было просто? – зачем-то огрызнулась Белка, не догадываясь, куда клонит Инесса.

– Конечно, поначалу, когда мы с семьей переехали в Москву из Казани, нам тоже было нелегко адаптироваться к столичной среде, – спокойно ответила Инесса. – Но зато теперь я горжусь, что достигла всего сама, без взяток и протекций.

– Я тоже горжусь тобой, Инуля. Вы с Белкой молодцы, – произнесла я.

– А Марьяша? – продолжила Инесса, не замечая моей оборонительной иронии. – Смотри, даже Марьяша, несмотря на свой многочисленный выводок, исхитрилась найти достойную работу. Пусть в районной управе, пусть на скромной должности, но зато как быстро зарекомендовала себя там, я бы сказала – зафиксировалась по-умному, а теперь и вовсе стала влиятельным человеком в Центральном округе.

– И Марьяша молодец, – кивнула я.

– Конечно, молодец, – подтвердила Инесса. – А вот ты, Сашунька, девочка из знаменитой семьи, до сих пор не осмелишься стать тем, кем могла бы стать давно, просто по факту своего рождения! Тебе от природы дано гораздо больше, чем нам, вместе взятым. Но ты всю жизнь идешь наперекор всем, выдумываешь препятствия там, где их нет в помине. И вот теперь, когда возникает удачный случай, почему-то упорно не желаешь приложить немного усилий, чтобы им воспользоваться. Тут есть о чем подумать и с чем поработать, пожалуй.

– Ты поможешь мне? – тихо спросила я. – Если я не до конца безнадежна!

– Конечно, помогу, – с готовностью откликнулась Инесса. – Только ты должна отнестись к нашим занятиям серьезно. Это будет обстоятельная работа, а не треп с подружкой.

– Что касается меня, – задумчиво произнесла Аня, – ни за какие сладкие коврижки не пошла бы я замуж за иностранца и тем более не эмигрировала бы из родной страны.

– Ты так говоришь, – заспорила Белка, – потому что у тебя интересная творческая работа, приличные гонорары, отремонтированная квартира, а главное – семеро по лавкам щей не просят. Ты сама себе хозяйка, Анка не то, что мы с Марьяшкой.

– Да нет, – хохотнула Марьяна, – это ее французская любовь поперек горла колом встала!

– Что за глупости, Марьяна! – возмутилась Аня. – Ты же прекрасно знаешь, что между мной и Жераром так ничего и не случилось. – Она коротко вздохнула. – Но в одном ты права. На примере этого самого француза я убедилась, что у иностранцев иная ментальность и другое отношение к женщине. Непостижимое.

– Ну, Грегори не совсем иностранец, – возразила я. – По крайней мере, исторически. Хотя он и является гражданином Америки, но меня он выбрал и полюбил исключительно за русскую душу!

– Тогда что за непонятное беспокойство? – с недоумением спросила Инесса. – Тебя любят, хотят и ждут. Мечтают придать тебе форму ограненного бриллианта. Какая баба не мечтала бы об этом?

– Не знаю, – сказала я. – Не хватает мне в нем чего-то такого…

– Чего? Ну чего тебе еще не хватает, ненасытная? – возмущенно воскликнула Марьяна. – Нет, вы подумайте: ей чего-то не хватает!

– Не знаю, – тупо повторила я. – Не чувствую я себя с ним счастливой.

– Ох, ты, боже ты мой, – всплеснула руками Белка. – Всё это твои поэтические надуманности.

– Литературные изыски, – подтвердила Инесса.

– В жизни все гораздо проще, – заметила Марьяна. – Где ты видела счастье это пресловутое?

– Видела, – произнесла я тихо, – и слышала. И чувствовала.

Подруги безмолвно уставились на меня.

– Ну было в моей жизни такое. Было! Человек просто брал меня за руку, и от одного прикосновения я становилась счастливой. Хотя у него при этом не было ни гроша за душой. А от прикосновений Грегори я вся внутренне сжимаюсь, хотя он осыпает меня золотой пылью…

– Ты о Либермане, что ли? – догадалась Инесса, снисходительно улыбаясь. – Вспомнила прошлогодний снег… Белка, расскажи ей, раз зашел разговор.

Я резко обернулась к Белке.

– Ты видела Мишку? Когда? Почему мне не сказала?

– Да ты в Америке была, – неохотно откликнулась Белка. – Юлик позвал меня на встречу выпускников консерватории. Ну и Либерман там был.

– Как он? – взволнованно проговорила я. – Почему все годы ничего о нем не было слышно?

– А он ни с кем из сокурсников не общается, уже много лет не музицирует – руку переиграл. Занимается ремонтом квартир.

– Обо мне спрашивал? – Я пыталась унять сердцебиение.

– Ничего не спрашивал, – замялась Белка.

– Не ври! – закричала я. – Наверняка спрашивал!

– Ну, спрашивал. Точнее, я сама к нему подошла, чтобы узнать, почему тогда он от тебя так внезапно слинял…

– Да, почему?! – Я чуть не плакала, так нахлынуло на меня прошлое. – Без всяких причин! И это – после бегства от родителей, после той нашей потрясающей поездки на море, одуряющей недели любви! Ведь мы уже в ЗАГС заявление подали! Что произошло тогда, что?

– А ты не догадалась? – И Белка вдруг неожиданно резко выдала: – Лапонецкий всё подстроил!

– Лапонецкий? – оторопела я. – Как это – подстроил?

– Сначала по-тихому его напоил. Ты же помнишь, пить Мишка не умеет. А потом вывел Мишку во двор и доходчиво объяснил, почему ему следует забыть дорогу к твоему дому.

– Почему же? – недоуменно спросила я.

– Ну, – замялась Белка, – стоит ли ворошить детали за давностью лет?

– Говори, Белка, раз уж начала, – вымолвила я устрашающим тоном. И прибавила: – Сказавши «А», не будь «Б…»!

– Ага, – ухватилась Белка за это «Б», – вот именно так тебя Лапонецкий и представил бедному пьяному Либерману.

– Как это? – обалдела я.

– Да очень просто. Сказал, что ты давно с ним спишь. И не только с ним. Да еще расписал всякие подробности.

– Какие еще подробности?!