Сесилия Ахерн - Время моей Жизни

— Привет, Люси.

— Вы в порядке?

Она кивнула, но в глазах стояли слезы.

— Что-то с мамой?

— Нет. — По щеке у нее потекла слезинка, и она даже не вытерла ее. — Маме, слава богу, чуть получше. Конор себя неважно чувствует, вот в чем беда.

— Понятно.

— И я почти совсем не сплю. Ну ладно, — она резко смахнула слезы, — я чем-то могу вам помочь?

— Ой, да нет, спасибо, у вас и так дел по горло, все нормально, я сама справлюсь.

— Нет, прошу вас, скажите. Мне будет полезно отвлечься. Что вы хотели?

— Мне надо уехать на несколько дней, и я подумала, не могли бы вы приглядеть за моим котом? Конечно, не взять его к себе, а просто кормить два раза в день, может, как-нибудь в парке с ним погулять?

Она вдруг очень рассердилась.

— Что случилось, Клэр? Я что-то не то сказала?

— У вас нет кота. — Глаза ее потемнели от гнева.

— Ох, я совсем забыла, что вы не в курсе. — Я понизила голос. — Он у меня уже больше двух лет, но, если кто-нибудь узнает, меня выселят, а кот того не стоит, — пошутила я, а потом уже серьезно спросила: — Вы же не против, что у меня кот?

— Я его никогда не видела.

— Вон он сидит, в дверях.

— Нет там никого! Люси, это не смешно.

— Да я не смеюсь. С чего вы взяли?

— Вы говорили с Найджелом?

— С Найджелом? Кто это? Я должна была с ним поговорить?

— Это мой муж, — сердито ответила она.

— Нет! Я понятия не имею, о чем речь. Что…

Но закончить мне не удалось — дверь захлопнулась прямо перед моим носом.

— Да что за чертовщина?..

Обернувшись, чтобы спросить у Мистера Пэна, чем он успел насолить бедной Клэр, я наконец все поняла. Этот гнусный тип выбежал на лестницу, и Клэр не могла его увидеть, а потому решила, что я прошу ее приглядеть за несуществующим котом. Получилось, что я жестоко ее обидела, сама того нисколько не желая. Я поспешила за котом и нашла его у ног сварливого соседа, который никогда со мной не здоровается.

— Господи боже мой, это что же, бездомный кот? — Я потрясенно развела руками. — Да как он сюда попал? Или это кошка? Ну, кто их там разберет. Давайте я его отсюда побыстрей унесу.

Подхватив Мистера Пэна, я поспешила к себе в студию, громко приговаривая на ходу:

— Гадкий, грязный, гнусный приблудный кот, — чтобы все слышали.

Сидя за обеденным столом у родителей, я нервно сжимала руки. Поскорей бы уж покончить со всем этим. Надо набраться храбрости и сказать им, что я опять стала безжизненной — не потому что, как обычно, прячу голову в песок и замираю, притворившись сухим стручком, а потому что Жизнь не принял моих активных действий и от меня ушел. Полдня кряду я названивала ему якобы с целью извиниться, но на самом деле — чтобы он отменил семейный ужин. Он не отвечал, а после шестой попытки просто выключил телефон. Сообщение я отправлять не стала — не могла подобрать верные слова, потому что не чувствовала себя настолько виноватой, чтобы просить прощения, а неискренность он бы сразу учуял. Дурацкая ситуация: одно дело, когда ты игнорируешь свою жизнь, и совсем другое — когда она сама тебя посылает куда подальше. Уж если Жизнь от меня отступился, на что тогда вообще рассчитывать?

Вечер был слишком прохладный, чтобы ужинать в саду, и Эдит накрыла стол в парадной столовой, которой пользовались в самых торжественных случаях. Поначалу я решила, что таким манером она мстит мне за пирог, украденный у нее и выданный за мое личное произведение, а также за букет, изъятый в прошлый раз, но потом поняла — Эдит хочет представить Жизни семейство Силчестер во всем его великолепии.

Мама тоже постаралась не ударить в грязь лицом. В холле и столовой она поставила хрустальные вазы со свежими цветами, на стол постелила белоснежную льняную скатерть и достала лучшее столовое серебро. Она уложила волосы феном, надела розовато-бирюзовое свободное платье от Шанель, подобрав к нему идеально гармонирующий по цвету жакет и пару своих любимых туфель-лодочек на высоком каблуке.

Большинство людей называют свою столовую столовой , иногда обеденной комнатой , но Силчестеры зовут ее Дубовая зала. За это следует сказать спасибо Великому Писателю, который велел обшить здесь все стены — от пола до потолка — дубовыми панелями. Хрустальные светильники освещают эклектичную коллекцию картин, развешанных по стенам, — от абстрактных композиций маловнятного свойства до сугубо натуралистичных: мужчины в низко надвинутых на лоб твидовых кепках работают на болотах в графстве Мейо.

— Тебе помочь? — спросила я, когда мама в третий раз впорхнула в комнату с подносом столовых приборов, которых и так уже было столько, что за всю жизнь не используешь, не то что за один ужин. Теперь она принесла крошечные серебряные соусники — для горчицы, майонеза, оливкового масла и кетчупа, а также мятного соуса — каждый на своем подносике и рядом с каждым — малюсенькая серебряная ложечка.

— Нет, милая, ты наш гость. — Она оглядела стол: — Бальзамический уксус?

— Мам, и так все отлично, более чем достаточно, правда.

— Может, он захочет полить им салат из двух фасолей, который ты принесла, — невинно заметил Райли.

— Да. — Мама кивнула, соглашаясь. — Ты прав. Пойду принесу его.

— Она любит салаты, — сказала я в оправдание своему подарку.

— Очень. Особенно в пластиковом контейнере из буфета у тебя на работе. Это придает фасоли специфический шарм. — Он улыбнулся.

Я не предупредила их заранее, что Жизнь не придет. Во-первых, я не знала, вдруг он все же заявится, а во-вторых, идиотски рассудила, что это не имеет большого значения. Кто же мог вообразить, что они устроят в его честь парадный ужин? В воздухе ощущалось оживленное предвкушение встречи и даже, странным образом, некоторая нервозность. Да, именно так. Мама нервничала. Она суетилась, придирчиво проверяя, все ли в полном порядке. Она хотела ему понравиться и порадовать его. И Эдит тоже, что меня глубоко поразило. Строго говоря, они хотели порадовать меня, и это должно было бы мне льстить, но я, наоборот, все больше переживала. Вряд ли они легко воспримут мои новости, и чем дальше, тем паршивее мне становилось.

На воротах кто-то позвонил по домофону, и у мамы сделался такой вид, какой бывает у оленя, попавшего ночью под свет фар на дороге.

— У меня волосы в порядке?

Я была так удивлена ее поведением — Силчестеры не суетятся, — что ничего не ответила, и она подбежала к зеркалу над огромным камином, где ей пришлось встать на цыпочки, чтобы разглядеть свою макушку. Послюнила палец и пригладила выбившийся завиток.

Я оглядела стол на восемь персон и тоже страшно занервничала.

— Может быть, это и не он, а тот, что придет чистить ковер, — сказала Эдит, чтобы слегка ее успокоить.