Даниэла Стил - Отзвуки эха

Неделя перед свадьбой сестры прошла, как в тумане. Беата терзалась мучительными Мыслями, понимая, что она должна принять решение. Двигаясь, как автомат, она выполняла все, что от нее требовали. Окружающий мир казался ей сном. По иронии судьбы Бригитта с мужем собирались провести медовый месяц именно в Швейцарии, которую Якоб считал самым безопасным местом в Европе. Они будут жить в Альпах, недалеко от той фермы, где ее ждет Антуан! Беате хотелось немедленно уехать, но она пообещала сестре не портить ей свадьбы и сдержала слово.

Бомба взорвалась через два дня, когда отец потребовал, чтобы она написала Антуану, что навсегда порывает с ним.

К этому времени братья вернулись к месту службы, Бригитта отправилась в свадебное путешествие, и отец принялся за Беату.

Битва была короткой и яростной. Беата отказалась пообещать отцу никогда не видеться с Антуаном, тем более что он уже ждет ее в Швейцарии. Мать, едва не бившаяся в истерике, безуспешно пыталась успокоить обоих. Окончательно выведенный из себя отец заявил, что если Беата не бросит своего католика, пусть убирается к нему, но после этого обратный путь ей заказан. И что они с матерью будут сидеть по ней шиву [1] Еврейский поминальный ритуал, когда присутствующие сидят на полу с зажженными свечами и поминают усопшего. , как по мертвой. Никогда никто из них и словом о ней не обмолвится.

Именно несправедливость отца и нескрываемая злоба, звучавшая в каждом его слове, побудили Беату принять окончательное решение.

Спустя несколько часов, истощив все аргументы и просьбы взглянуть на вещи здраво и хотя бы попытаться узнать Антуана, потерпевшая поражение Беата ушла к себе, собрала в два небольших саквояжа вещи, которые, по ее мнению, могли понадобиться ей на ферме, и положила сверху фотографии родных. Потом с плачем вынесла саквояжи в коридор. Мать, рыдая, стала умолять дочь:

— Беата, не делай этого… он ни за что не позволит тебе вернуться домой.

За все годы супружеской жизни Моника еще не видела мужа в таком гневе, и, хотя она боялась потерять дочь, предотвратить трагедию было не в ее силах.

— Ты будешь всегда жалеть об этом!

— Знаю, — снова заплакала Беата, — но другого никогда не полюблю. И не хочу его терять.

Но и родных терять было страшно.

— Ты будешь писать мне, мама? — спросила Беата, снова почувствовав себя ребенком, когда мать обняла ее и их слезы смешались. Беата целую вечность ждала ответа матери и наконец поняла, что означает ее молчание. Стоит ей выйти за порог родного дома — и она будет мертва для всех. Так повелел отец, и матери не остается ничего, кроме как повиноваться мужу. Она не переступит границ, установленных хозяином дома, даже ради собственной дочери. Его слово было законом для нее и детей. А Якоб твердо намеревался объявить Беату мертвой.

— Я напишу тебе, — тихо сказала Беата, прильнув к матери, как малое дитя, каким она во многом оставалась до сих пор, хотя этой весной ей исполнился двадцать один год.

— Он не позволит мне получать твои письма, — прошептала Моника, прижимая к себе дочь. Видеть, как она уходит, было хуже смерти. — О, дорогая, будь счастлива с этим человеком… надеюсь, он станет тебе хорошим мужем, — всхлипнула она. — Хоть бы он оказался достоин такой жертвы. О, дитя мое, я больше никогда тебя не увижу!

Беата, зажмурившись, крепко обняла мать. С верхней площадки лестницы за ними молча наблюдал отец.

— Значит, уходишь? — сурово спросил он, наконец. Впервые отец показался Беате стариком. До сих пор она всегда считала его молодым, но теперь все изменилось. Он терял любимого ребенка, которым гордился больше, чем остальными детьми. Последнего, который еще оставался дома.

— Да, — едва слышно прошептала Беата. — Я люблю тебя, папа.

Ей хотелось броситься к нему, вымолить прощение, но по выражению отцовского лица Беата поняла, что не стоит и пытаться.

— Сегодня ночью твоя мать и я справим шиву по тебе. Прости тебя Господь за все, что ты делаешь.

Беата не посмела ничего ответить отцу. Только поцеловала мать в последний раз, подняла саквояжи и стала медленно спускаться вниз, слыша за своей спиной рыдания матери. Отец молчал.

— Я люблю вас! — крикнула Беата, прежде чем закрыть за собой дверь. Ответа не было. Ни единого звука, если не считать рыданий матери. Дверь тихо закрылась.

Беата шла, пока не увидела такси. Подала водителю саквояжи и попросила отвезти ее на вокзал. Всю дорогу она проплакала, сидя на заднем сиденье. Водитель молча взял деньги. В эти дни почти в каждой семье были свои трагедии, и он не хотел ничего знать. Всех не пожалеешь, у него и своих бед достаточно.

Беате три часа пришлось ждать поезда до Лозанны. Времени более чем достаточно, чтобы передумать. Но девушка отлично сознавала, что не сделает этого. Всем своим существом она ощущала, что ее будущее — с Антуаном. Ведь и он пожертвовал для нее не меньшим. Никто не знает, что сулит им судьба, но с самой первой их встречи стало ясно, что они предназначены друг для друга. Беата не видела Антуана с самого сентября, но он стал частью ее души. Ее жизнью. Они принадлежат друг другу. Совсем как ее родители. Бригитта тоже принадлежит человеку, за которого вышла замуж. У каждого своя дорога. И если удача будет на ее стороне, она когда-нибудь снова встретится с родными. А пока пойдет своим путем. Беата не могла поверить, что ее отец навсегда останется таким неумолимым, как сегодня. Рано или поздно он обязательно сдастся.

В поезде Беата снова принялась плакать, пока наконец не заснула. Соседка по купе, почтенная старушка, разбудила ее перед самой Лозанной. Беата вежливо поблагодарила ее, вышла на перрон и огляделась. Она вдруг почувствовала себя сиротой, хотя догадалась послать Антуану телеграмму из Кельна. И тут вдруг увидела, как он спешит ей навстречу. Рука была на перевязи, но он добежал до Беаты, притянул ее к себе здоровой рукой и прижал так крепко, что она задохнулась.

— Я не знал, приедешь ли ты. Боялся, что не… я потребовал от тебя слишком многого…

Они оба плакали, но не замечали своих слез. Антуан все повторял и повторял, как сильно любит ее, и Беата благоговейно слушала. Теперь он — вся ее семья, ее муж, ее настоящее и будущее, отец детей, которые у них родятся. Он для нее — все на свете, как и она — для него. И не важно, какие трудности им придется вынести. Главное — они вместе. И как ни тяжело было оставить родных, Беата знала, что поступает правильно.

Они долго стояли на платформе, наслаждаясь единением, прильнув друг к другу. Затем Антуан здоровой рукой поднял саквояж, Беата подхватила второй, и они прошли в здание вокзала, где их ждали кузен с женой. Антуан так и сиял, а Беата нежно улыбалась ему. Кузен уложил саквояжи в багажник машины, и Антуан снова привлек Беату к себе. Он не смел поверить, что она действительно приедет! Но она приехала! Все бросила ради него.