Анна Яковлева - Посадочные огни

На брюках спящего образовалось темное винное пятно – бутылка краснодарского мерло исторгла содержимое на колени «утеса-великана».

– Япона мать!

Плохо соображая, Адам Рудобельский вскочил с кресла и с разгона приложился головой к полке для ручной клади.

– Япона мать! – повторил он, морщась.

Маргарита Галкина совала моряку салфетки, но мутные, воспаленные от недосыпа и водки глаза Адама смотрели на кузнечика.

– Что за хрен?

– Белая горячка, – с готовностью объяснила дама с киношными бровями.

Подполковник ВМФ в отставке недрогнувшей рукой откатил тележку, которая не замедлила наехать на ногу бортпроводнице Маргарите Галкиной. Галкина охнула и оттолкнула тележку, но ноготь на большом пальце правой ноги успел расплющиться.

– Блин! – Марго скинула форменную туфлю. Колготки, ее последние черные колготки на пальце зияли дырой, на ногте сквозь лак проступила бело-розовая полоса.

– Простите.

Только сейчас Рудобельский заметил эту рыжую бортпроводницу – лист бумаги в профиль и тот выглядит солидней. На такую можно наехать не то что тележкой – катком для укладывания асфальта – спичка. Сходство со спичкой было полным: рыжие непослушные кудри горели пламенем. Конечно, он ее не видел. Он таких в принципе не замечал. Что там замечать? Никаких приятных глазу моряка выпукл остей и округлостей. Плюс ко всему форменный пиджак на два размера больше, чем следует, – отечественная промышленность не шьет на таких субтильных дам.

– Что это у вас? – Рудобельский указал на пластиковый стакан и бутылку в руках Маргариты.

– Водка.

Вынув из тонких пальчиков пластиковый стаканчик и бутылку, Рудобельский сразу забыл о бортпроводнице, отвернулся и, не успела Галкина открыть рот, чтобы предупредить моряка о клофелиновой добавке, осушил стакан.

Маргарита шумно втянула воздух.

Моряк между тем прикрыл кузнечика барахлом, снова наполнил стакан и поднес к носу одержимого делирием. Тот вцепился в стаканчик зубами, пуская струйки мимо рта, проглотил содержимое, со стоном закрыл глаза. Жизнь вливалась в мученика с каждым глотком.

Амнистированный, любуясь действием алкоголя, высказал вслух то, что подумал каждый:

– Живая вода, твою мать.

И добавил такое, что по эту сторону Минюста ни одному гражданину слышать не доводилась. Даже Рудобельский за двадцать лет службы на флоте ничего подобного не слышал.

– Пожалуйста, выбирайте выражения, здесь дети, – сделала попытку окоротить хама Галкина.

Адам с уважением покосился на рыжую: а она ничего, молодец, не из трусливых.

– Заткнись, а то открою люк и уроню тебя в космос, лярва. – Амнистированный с осуждением рассматривал огненную гриву бортпроводницы.

– Гражданин, – Маргарита подавилась, поняв, что простыми человеческими словами отморозка не достать, – предъявите ваш билет.

– А то высадишь на следующей остановке? – под хохот тюремных дружков издевался тот.

Маргарите точно вожжа под хвост попала:

– Предъявите билет.

– Может, тебе чё другое предъявить?

Хохот усилился, бортпроводница покраснела, как краснеют люди со светлой, тонкой кожей – до ушей, даже слезы выступили.

Рудобельский понял, что пора вмешаться:

– Слышь, обморок, дама при исполнении, так что не бузи, а то гальюн пойдешь продувать.

– Чё-чё? – Плешивый был слишком пьян, чтобы оценить противника.

– Выйдем. – Волевой голос заставил обладателя татуированных перстней насторожиться.

Маргарита с тележкой оказалась между сторонами конфликта.

Рудобельский вновь откатил тележку, и та опять наехала на пострадавшую ногу Галкиной.

У Маргариты от боли и обиды брызнули слезы, силуэт моряка расплылся.

– Да отойдите, вы! – вместо того чтобы извиниться, рявкнул Рудобельский. Без церемоний оттеснил бортпроводницу, навис над типом с татуированными пальцами, схватил за шиворот, выдернул из кресла и потащил за шторку, за которой находились туалеты. Клевреты лысого проявили корпоративную солидарность, потянулась следом.

– Брателло, Толян, мы с тобой, – обнадежили они приятеля, прилагая усилия, чтобы удержаться на ногах.

Маргарита, придя в себя, обдумывала, как лучше поступить: подсечь замыкающего тележкой или ударить по голове бутылкой. Тогда этот увалень, возможно, справится с двумя.

Моряк и амнистированный к тому времени скрылись за шторкой, двое других вразвалочку приближались к месту разборки.

«Ну и рейс, елки-палки», – подумала близкая к отчаянию Маргарита.

Поминутно оглядываясь на пограничную черту в виде шторки, которая уже вздыбливалась и покачивалась, точно кто-то перепутал ее с боксерской грушей, Галкина собрала бутылки.

Пассажиры, отупевшие в ожидании долгожданного рейса, почти все спали. Те, кто бодрствовал, уже успели не по одному разу приложиться к горячительным напиткам – своим и авиакомпанейским, поэтому все происходящее не очень-то их интересовало.

Собрав бутылки, Галкина одним глазом заглянула за шторку. Два тела, прислоненные к переборке, не подавали признаков жизни. Толян защищал разбитую физиономию от ударов моряка, подставив локти.

Маргарита кошкой прыгнула на Адама и повисла на руке:

– Прекратите, что вы делаете? Вы убьете его!

– Танки клопов не давят, – заверил Адам и стряхнул бортпроводницу.

Маргарита, поняв, что к моряку придется применить радикальные меры, схватила с тележки первую попавшую под руку бутылку и саданула Рудобельского по голове.

Два хука за сутки, не считая ударов судьбы, сделали свое дело – подполковник потерял сознание.

Лева Звенигородский, наблюдавший за показаниями приборов, с беспокойством покосился на второго пилота Василия Коротких:

– Сходи посмотри, что у них там.

Василий выбрался из кабины и потерял дар речи.

Презрев классовые предрассудки, пассажиры бизнес– и экономкласса рейса Магадан – Москва в едином порыве выстроились гуськом между рядами по всей длине салона авиалайнера. Каждый обнимал талию впередистоящего.

Паровозик из живых тел возглавляла бортпроводница Галкина в шапочке Снегурочки – показывала танцевальные па под мелодию шестидесятых «Еньку».

– «Прыг! Скок!» – Со странным блеском в глазах бледная Маргарита вскидывала безупречной формы ногу. В страшном сне такое не привидится.

– «Туфли надень-ка, – скандировали пассажиры, – как тебе не стыдно спать?»

– Галкина, – зашипел Василий, – ты обалдела? У нас приборы зашкаливают, не можем вывести машину из крена!

– «Славная, милая, смешная «Енька» нас приглашает танцевать», – с легкой одышкой пропела Маргарита.

Далее последовали два прыжка вперед, при которых Маргарита едва не протаранила Василия. Если бы Коротких не попятился, Галкина угодила бы второму пилоту прямо в пах. Такой буйной Василий старшую бортпроводницу еще не видел.