Нора Робертс - Вкус счастья

— Рада за тебя.

— Но я вовсе не хотел обидеть тебя небрежностью или излишней опекой. Наверное, это дар Браунов — пытаться сохранить равновесие.

— Я сама отвечаю…

— За свои чувства, да, да, да. Я не знаю, была ли ты единственной всегда. Я привык думать о тебе иначе, поэтому не знаю.

— Я понимаю, Дел, понимаю. Я…

— Помолчи и послушай. Ты изменила наши отношения. Я не чувствовал приближения изменений. Ты сделала первый шаг, и я не могу сожалеть об этом, потому что чертовски тебе благодарен. Я не знаю, была ли ты единственной всегда, — задумчиво повторил он. — Но я знаю, что ты единственная сейчас, знаю, что ты будешь единственной для меня завтра, и через месяц, и через год. И до конца моей жизни.

— Что?

— Ты слышала. Хочешь проще? Только ты.

Лорел смотрела на него, смотрела на такое знакомое, такое любимое лицо и видела. И в этот момент у нее словно выросли крылья.

— Я любил тебя всю жизнь, и это было легко. Я не знаю наверняка, как давно влюблен в тебя, но знаю, что это не так легко. Зато правильно, реально, и я не хочу легкости. Я хочу тебя.

— Я думаю… — Она улыбнулась. — Я не могу думать.

— Хорошо. Не думай. Просто слушай, слушай и представляй, что я думаю и чувствую. Я считал логичным не спешить, дать нам обоим время приспособиться к тому, что происходит с нами. К тому, что происходит со мной.

Дел взял ее за руку, прижал ее ладонь к своему сердцу.

— Я думал, что тебе нужно время, поэтому — ты права — я не видел. А должен был увидеть. Но и ты не видела. Ты не видела, как сильно я тебя люблю, как хочу тебя, как нуждаюсь в тебе. Я куплю тех двух псов, если захочу завести домашних любимцев, а сестра у меня уже есть. Но о тебе я думаю по-другому и не хочу, чтобы ты считала меня братом. Это нас уравнивает, Лорел.

— Ты веришь в то, что говоришь.

— Как давно ты меня знаешь?

Ее глаза затуманились, но она заморгала, и зрение прояснилось.

— Очень давно.

— Тогда ты знаешь, что я верю.

— Я так сильно тебя люблю. Я уговаривала себя, что переболею тобой, и это была жуткая ложь. Я так и не смогла.

— Я еще не закончил. — Не сводя с нее глаз, Дел сунул руку в карман, вытащил маленькую коробочку, открыл ее. — Мамино кольцо.

— Я знаю. Я… О боже. Дел.

— Я забрал его из банка пару недель назад.

— Пару недель назад, — машинально повторила она.

— После нашей ночи у пруда. Тогда уже все изменилось, но после той ночи… после того дня, когда ты заехала в мой офис, я уже знал, к чему все идет… или хотел этого. Я отдал его ювелиру подогнать под твой размер. Может, это немного самонадеянно, но тебе придется с этим жить.

Лорел вздохнула.

— Дел. Ты не можешь… кольцо твоей мамы. Паркер…

— Я разбудил ее перед тем, как разбудить тебя. Она согласна. Она просила передать, чтобы ты не дурила. Наши родители любили тебя.

Слезы двумя ручьями хлынули из ее глаз.

— Боже, я не хочу плакать. Я не могу не плакать.

— У меня и в мыслях не было предложить его кому-то до тебя. Я хочу, чтобы ты носила его. Я смотался в Гринвич, чтобы привезти его тебе. Подарить его тебе, потому что ты моя единственная. Лорел, выходи за меня замуж.

— Я не буду дурить. Поцелуй меня в первый раз, когда я не мечтаю тебя разлюбить.

Легкий бриз обвевал ее кожу, трепал волосы. Она чувствовала жар его губ, ритмичное биение его сердца рядом со своим… И услышала свист и ободряющие крики.

Повернув голову, прижавшись щекой к его щеке, она увидела веселую компанию, собравшуюся на верхней веранде дома.

— Паркер всех перебудила.

— Ну, наши личные дела всегда были общесемейными. — Дел чуть отстранился. — Готова?

— Да. Абсолютно, полностью готова.

Кольцо скользнуло на ее палец и засверкало в первых лучах солнца, окрасившего в розовый цвет восточную часть неба.

«Счастье, я чувствую его вкус», — подумала она, целуя Дела.

— Отлично выбранное время. Правильное место. Скажи мне еще раз, что я единственная.

— Ты единственная. — Он обнял ее лицо ладонями. — Одна-единственная и моя.

Единственная. В этот новый день и во все последующие дни.

Рука в руке они поднялись в дом, чтобы разделить следующие мгновения с семьей.

Пошевеливайтесь! Придурки! Дерьмо! (франц.)

День Независимости США