Галина Артемьева - И в сотый раз я поднимусь

Саша никогда не просыпалась в ужасе. Утро – ее время. Так было с тех пор, как она помнила себя.

Уныние приползало с приходом тьмы. Свет всегда дарил любопытство, надежду, радость.

Ей всегда было жалко вечерних людей. Страшно им жить, должно быть.

Очень страшно.

В то утро она проснулась в шесть утра. От толчка в сердце. Все ее существо переполнял животный страх. Неописуемый и никогда ранее не испытанный.

Зародышек этого страха поселился перед самым сном. Из-за маленькой книжечки Даниила Хармса.

– Какое счастье, что мы живем не в то время! – подумала Саша. – Бедные люди. Бедный Хармс. Бедные все тогда. Хорошо, что сейчас не так. Нам, кто потом родился, жутко повезло.

Она потушила свет и заснула. Спал и знойный летний пышно-зеленый город Берлин за окнами.

В это время в Москве пытали ее детей.

Вот откуда возник этот животный ужас при пробуждении.

– Что случилось? – спросил муж, спросонок почувствовавший, что слишком уж рано даже для себя самой вскочила Саша с постели.

– Мне страшно! Мне очень страшно, – пожаловалась она.

– Поспи еще, – посоветовал муж, снова засыпая.

Саша ушла из спальни дожидаться семи часов. Потому что тогда в Москве будет девять. Вполне прилично звонить своим чадам с дежурным вопросом о «как делах». Вот ответят они: «Все в порядке, мам», – и ничего больше не надо. И можно идти досыпать.

А страх?

Ну, мало ли… Ну, возрастное. Ей по возрасту вполне положено депрессировать, тревожиться.

И что, что прежде этого не было? Вот – началось…

Время, судьба – неумолимые палачи. Или не палачи? Поводыри скорее. Не дают сбиться с положенной человеку дороги, ведут, как ни упирайся.

Времени прежней жизни оставалось Саше ровно три часа.

Дождавшись семи утра, она позвонила дочери на мобильный. Эля очень быстро отозвалась. Голос ее и не ее – неузнаваемый.

– Эленька, ты спишь?

Она кашлянула и новым чужим голосом ответила:

– Да, мам.

– У вас все в порядке?

– Позвони через три часа, – сказала дочка.

– Ну, спи тогда, – успокоилась Саша.

Элькины дети были на даче с няней. На работу дочке к двенадцати. Вполне можно поспать, раз выдалась такая возможность. А с другой стороны, ей же в паспортный стол бежать надо спозаранку: в последнее время – сплошное невезение – у нее из сумки вытаскивали кошельки. Два дня назад украли кошелек с деньгами, предназначенными няне за месяц работы, и с паспортом. Элька страшно сокрушалась из-за денег: ей не на что было жить с детьми, эта кража привела ее в отчаяние. Кроме того, украденным паспортом могли воспользоваться воры для оформления кредита, как это сейчас широко практикуется. Саша ей советовала немедленно заявить в милицию о краже. Она и заявила. Теперь паспорт надо было восстанавливать – тоже та еще морока. А без паспорта – как?

Ладно, пусть себе спит.

Сыновьям Саша звонить не стала. Знала, что Миша как раз ночью прилетел после концерта из Евпатории, значит, отсыпается. А Ромка наверняка едет на работу, незачем встревать со своими звонками просто ради собственного успокоения. Он за рулем.

Все, стало быть, в порядке.

И опять небывалое случилось с Сашей. Если она просыпалась по утрам, то радостно начинала функционировать до вечера. Прилечь не тянуло. А тут почему-то навалилась невыносимая усталость. Она легла и уснула, крепко-крепко. Ей снились яркие сюжетные сны, настоящее цветное кино. Там были невероятной красоты цветы, много солнца, зелени, ощущение счастья и покоя возникало от каждой детали.

Благодатный сон подарила ей судьба напоследок. Зря она назвала судьбу палачом. Зря.

Разбудил Сашу телефонный звонок. Мишенька! И тут же она опять испугалась нечеловечески. Сын обычно посылал смс: «Мам, набери, пожалуйста». Из Берлина звонить много дешевле по специальным кодовым номерам. Вот так они экономили. А тут звонит сам.

– Что случилось? – Саша тут же вспомнила Элин сдавленный и отчаянный голос и поняла – беда.

– Случилось, – ответил сын, – Элька и Ромка арестованы, на них уголовное дело завели. Я ночью 10 тысяч отнес, чтоб их не убили. Обещали убить. Сейчас буду подписывать договор с адвокатом.

Саше казалось, что сон продолжается. Только сменился с блаженного на страшный.

– Десять тысяч рублей в милицию, чтоб не убили? – повторила она, как умалишенная дура.

– Десять тысяч долларов, мам, чтоб моих брата и сестру не убили. И это малая часть того, что они требуют, – зло сказал Миша.

– Не убили в милиции… – повторила Саша.

Можно тысячу раз слышать и читать про это.

Но когда коснется именно тебя, будешь не врубаться с ходу, мямлить, недоумевать. Не может быть!

Ну, отчего же? Вполне даже может.

– Они обещают их посадить на 12 лет, мам, и сделают это, если им не передать сто тысяч.

– Долларов? – сообразила Саша.

– Да.

– За что на 12 лет?

– Грабеж и вымогательство.

«Вот так мамочки! – как говаривала нянька в роддоме. – Опять в сортире нагадили!»

Ну, что ж. Это нормально. Жили себе люди, вырастали в одном дворе, учились, работали, детей рожали. А дожили когда почти до тридцати лет, решили стать грабителями и вымогателями.

Это не будет казаться абсурдом. В эту игру включатся все участники. Потому что приз – не железный кубок за победу в районных соревнованиях по прыжкам с шестом, а очень хорошие деньги. И, вполне возможно, звездочка на погонах за раскрываемость особо тяжких преступлений.

Итак. Преступление. Его же надо организовать. Просто так кого ни попало ловить – фиг поймаешь. Ловить надо добычу. Тех, кто дорого заплатит за свою свободу. А на добычу полагается устраивать охоту, расставлять ловушки, выжидать, подманивать.

Старо как мир.

И все равно попадаются.

Ну, вот вернемся к Сашиному ученику Янику Рузиловскому. Как не доверять человечку, если его с детства знаешь? Если звонит он и плачет, что талант его зажимают и не пускают, что денег нет и помощи нет. Да, муж предупреждал, а Саша не послушалась. Упросила Ромку помочь. Тот даже статью написал о талантливом юноше. И кто бы мог подумать, что Яник, интеллигентный, тонкий, нежный, ранимый и – даже – как бы слегка не от мира сего, милицейский провокатор? Ну, участник подстав. Никто. Вот в это – никто. И зря.

Как он стал на этот удивительный путь, неведомо. Но обычно – проще простого. Употребил наркотики (или приобрел) в определенной компании, где поджидает такого, как он, хлипкого и ранимого, специалист. Хоп – и попался Яник. И ведут его под белые руки в органы. Осматривают, думают, пугают, предлагают. Ну – что? Взять с него особо нечего. А вот помочь он сможет. Отработает свой должок тем, что подловит других. Его выпускают. Яник счастлив. Но не сотрудничать с охотниками уже не сможет. Он им должен. Иначе – в любой момент дельце заведут. Думает такой Яник только о собственной дряблой шкурке. О чем ему, собственно, еще думать?