Елена Усачева - Игра по чужим правилам

Люди! От вашей любви так холодно!

К середине ночи Ира устала выискивать в себе недостатки и уснула. Она надеялась, что утро вернет ее прежнюю. Легкую и беззаботную, с сотней мыслей, перемешанных с ветром. Быструю на подъем и веселую на общение.

Но волшебники в наше время перевелись, колдовать некому. Утром на душе осталось так же тяжело, как и вечером. И завтра так будет. И послезавтра.

Пока шла до гимназии, нарисовала безрадостную картину до конца года – унылые утра, печальные дни, тоскливые вечера.

Кати не было. Парщиков наградил тяжелым взглядом. Щукин сидел, положив подбородок на сложенные на парте руки. Курбанова, как всегда, рядом. Ничего нового.

На стол из учебников выпала записка. Та самая, четыре слова, два знака препинания. С признанием в любви. Вот и все, что осталось от этой истории.

– От кого это? – Рядом нарисовалась Ленка.

Что-то она зачастила к ее парте. Разминает утренний НЛП?

– Щукин любовную записку прислал. Жить без меня не может, – с ходу выдала Ира.

Лена растянула губы в приторной улыбке. Она вся сейчас была сама доброжелательность. После совместного похода в кино Курбанова в адрес Иры как-то подозрительно подобрела. Двадцать пятый кадр в фильме про слонов что ли включили, где крупными буквами написали: «Все немедленно начинают любить Лисову!» Кстати, Щукин тоже стал невероятно внимательный.

– Везет, записки пишет. – Лена не спускала глаз со сложенного листка. – А мне все больше эсэмэс шлет.

– О чем вещает? – Ире было не до саратовских страданий одноклассницы.

– О погоде и природе.

Ира перестала перебирать учебники. Вечером она и не думала садиться за уроки, с утра ничего не собрала – в итоге у нее вчерашние тетрадки, и ничего из того, что не мешало бы иметь сегодня на уроках.

Лена улыбалась. Ире вдруг так захотелось, чтобы она для начала перестала тянуть губы в этой дурацкой улыбочке и чтобы от нее самой вообще отстали. Все. Навсегда!

– Слушай, чего ты от меня хочешь? Если тебе нужны подробности личной жизни Щукина, спрашивай у него сама.

– А он мне не рассказывает, – игриво дернула бровью Ленка. – Тебе рассказывает, а мне нет. А еще говорят, ты к нему в гости ходишь. Так?

Как же ей все это надоело. Чужая игра. Игра тонкая, возможно, тщательно построенная. Все это не для нее. Она устала! Да, устала. Вечное ожидание уже непонятно чего и хронические неудачи – всё это сжалось внутри неё в комок, отчего постоянно хотелось кричать.

– А чего там рассказывать? – буркнула Ира, понимая, что говорит лишнее. – И так все понятно.

– Что тебе понятно?

Лена улыбалась. Голос вкрадчивый, доверительный.

– Купи велосипед. – Ира стала запихивать бесполезные учебники обратно в сумку. – Тогда узнаешь.

– Лика Вилкина!

В Ленкиных глазах блеснуло что-то нехорошее, а оттого знакомое. В лице отца было то же самое перед тем, как ударить.

– Думай, как хочешь!

Но драться Курбанова не собиралась. Она только ближе склонилась к Ире и громко прошептала:

– А я вот не могу понять, что это ты вокруг Лешика стала круги нарезать? Уж не влюбилась ли?

Группа фантазеров во главе с Парщиковым пополнилась истинным фанатом. Здесь должны звучать фанфары.

Между пальцев мелькнул белый клочок бумаги. Секунду Ира равнодушно смотрела, как Ленка разворачивает вчетверо сложенный листок. Секунда – это очень много. Секунда в жизни решает почти все. И Ира эту секунду упустила.

– Отдай! – Она прыгнула вперед, пытаясь отобрать письмо. Упала сумка, щедрым конфетти рассыпая учебники и тетради. Встала на пути парта.

Ленка успела пробежать записку глазами и бросила ее обратно.

– Ладно, живи, – прошептала она побелевшими губами, а потом снова противно улыбнулась. – А у тебя, значит, роман? Как интересно… Надо будет Щукину рассказать. А то он о твоей судьбе очень уж печется…

Сказала громко. В наступившей после грохота упавшей парты тишине ее хорошо было слышно всем заинтересованным. А таких в классе оказалось двадцать шесть человек. И все на нее посмотрели со злым любопытством. Только Аня Ходасян с радостью. Словно в ее компании страдающих случилось пополнение.

– Никто о моей судьбе не печется. – Хотелось ответить зло и хлестко. Чтобы Курбановой стало больно.

– Да что ты! Всем известно, что ты за Щукиным бегаешь. Велосипед у него сломала, убогая! Хоть бы кататься научилась, рыба снулая. И кто только позарился на такое сокровище? Как своим плаванием занялась, так все мозги и чувства отморозила. Если ты с Лешиком в одну секцию ходила, это еще ни о чем не говорит! Так что близко к нему не подходи! Копайся в своей песочнице.

Митька засвистел.

– Браво! – хлопал он, подняв руки над головой. – Жги, девчонки!

– Хватит уже! – попыталась перекричать поднявшийся шум Юлька Науменко.

– Валяй! – гаркнул Максим.

– Ну что вы! – приподнялась Ходасян, которой всегда всех было жалко.

Это было странное чувство, когда ты вместе со всеми, но в то же время одна. Было непонятно, как любовь ухитрилась сделать из Курбановой такую злючку. Ира не узнавала ее. Не с этим человеком она дружила в первом классе.

– Кончай дурить! – Щукин взял Ленку за руку и повел к парте. – Не обращай внимания, – повернулся он к Ире.

«Что это было?» – только и могла спросить Лисова сама у себя. Ответа на этот вопрос она не знала.

Записи на вырванных листочках:

«Шум кружил голову. Он шел отовсюду, и непонятно было, куда бежать. Школа гудела. Но это была всего-навсего перемена. Перемена – это пройдет. Но почему же так тяжело дышать? И ноги неприятно подгибаются. Она спустилась вниз, потом поднялась на один пролет. Куда они могли пойти?

Еще на уроке ей кричали: «Это все из-за тебя!» Они где-то там дерутся. Физичка убежала к директору. ЧП! И надо идти туда, к ним, где кричат и ничего не видно. Ноги подгибаются, она невольно садится. И тут же вспоминает. Он сидит на парте перед ней, сжимает руки в кулаки. Видно, как напряжена шея. А через проход другой. Она так и не смогла выбрать. И сейчас не поймет, в какой момент сердце бьется сильнее – когда подходит один или другой. И главное – как незаметно все началось. Сначала дружили. Было хорошо, когда вместе, когда втроем. Каждый вечер, если пришел один, значит, бегом за другим. Везде свое персональное королевство – парк, двор, маленький кусочек улицы. Вместе они стояли против мира с его уроками, родителями и другими, теми, кто не принимался за своих. Долгий летний день был мгновенной искрой, зимний вечер бесконечен. В их мире родилась сотня историй. А потом вдруг все закончилось. В одно мгновение.

Пришел один, хотела позвать и другого.

– Нет. Давай останемся вдвоем.