Елена Усачева - Игра по чужим правилам

– Зачем ты так? – спросила Ира и, лишь договорив, поняла, что вопрос звучит двусмысленно. – Вчера. С Митькой.

– Ты знала, что он мне подарок готовит?

– Нет, он сказал, что для мамы.

Катя закатила глаза, демонстрируя, насколько она поражена глубиной недогадливости подруги. Ну, кто будет делать мамам такие подарки?

– Вот и дарил бы своей маме.

– А если он влюблен? – Это слово за последние два месяца показалось Ире слегка затертым. Кто сейчас не влюблен? Через одного! Если всех выстроить в шеренгу, экватор обогнуть можно.

Подруга молчала. Смотрела в окно. Пора менять тему разговора. Но Катя сейчас выглядела такой отстраненной, что поменять уже хотелось собеседника.

Во дворе никого не было. Ник ушел. И правда, о чем он хотел поговорить? Да и не в разговоре дело. Сергеенко видела их вместе, могла напридумывать себе все, что угодно. Поссорилась с парнем, а он сразу к подруге. Вот вам и интрижка. Надо было напоследок Ника обнять, чтобы Катя почувствовала, как это – когда тебе делают больно. Нет, Катя не почувствует. Она вообще ничего не чувствует.

Долго пили чай с вафельным тортом, договаривались, что стоит взять в поход. Ира несколько раз порывалась обсудить вчерашний звонок. Но почему-то ей казалось, что Катя о нем знает больше, чем Ира. Что она стояла рядом, когда Саша звонил. А еще очень хотелось, чтобы Катя сказала правду, что никакого Саши нет. Ира простила бы ей этот розыгрыш. Но стоит об этом заговорить, как Сергеенко скривится и утомленно начнет повторять то, что уже сто раз говорила.

– Тебе нравится быть влюбленной? – вдруг спросила Катя. И, не дожидаясь ответа, продолжила: – Правда, интересное чувство. Особенно в самом начале, когда все только-только начинается. Ты это чувствовала? Да? Чувствовала?

Ира осторожно кивнула. Ей настолько было непривычно говорить обо всем этом, словно чужую тайну рассказывать.

– Любовь все вытесняет из головы. Делает ее пустой. Там помещаются только переживания. Сначала ты думаешь лишь о нем. Потом все это начинает в какой-то момент бесить, и ты злишься на всех. В конце концов привыкаешь, и уже кажется, что без этих мыслей жить не в состоянии. Я своей героине такую любовь расписала.

– Идеальные отношения? – хмыкнула Ира. А ну как Сергеенко и ей придумала любовь, как своей героине в романе? И вообще – она уже давно за нее все решила.

– Мне вот тоже порой кажется, что Ник идеален. А как увижу его, становится грустно.

– Серенады под окном не поет?

Катя была какая-то странная. Рассеянная, что ли. Никогда Ира ее такой не видела.

– Поет. Но это все лажа. Не это главное.

– А что?

Катя в задумчивости отломила от вафельного торта кусок и стала его крошить обратно в коробку. Словно голубей кормила. Цуцка под столом, услышав шуршание, оживилась.

– Ничего, – вздохнула Катя. – Получается какое-то сплошное повторение. И любовь повторение. Все ты себе придумываешь. Надо фантазию запретить. Оставить суровую реальность. Встретились, поженились, детей нарожали, померли. Этого достаточно. Ник замуж зовет. Кончу гимназию, сразу распишемся. И никаких фантазий. Прямо в сентябре и пойдем в загс. Первого числа. Это будет нормально. Все в школу, а мы автографы в регистрационной книге ставить. Так и договорились.

Ира отобрала у подруги остаток торта – видеть, как Катя растирает в руках масляную начинку, было невыносимо.

Ее мечта – выйти замуж в сентябре. Катя и это себе присвоила. Как и ее любовь к Саше. Она вся досталась одной Сергеенко.

Катя взяла ложку и принялась собирать вафельные крошки. Коричневые частички сыпались на стол и на пол, жирными пятнами расплывались в чашке с чаем. Картина называлась – ушел в себя, вернусь не скоро.

Как же хотелось поговорить по душам, рассказать о своих чувствах и переживаниях, чтобы в лице собеседника появилось что-то живое – сочувствие или радость. Да что угодно! Но Сергеенко сейчас не было дела ни до кого. Чайная ложка впилась в коричневую корочку торта. Отломанная шоколадная пластинка вздыбилась, опрокинулась, оголяя бежевую рубцеватую изнанку.

Они молчали. Очень долго. Каждый думал о своей любви. Их мысли не совпадали.

Сборы отняли неожиданно много времени. Рюкзак, взятый у Кати, оказался огромным, в его распахнутом зеве пропадали вещи. Поначалу Ире казалось, что она мало всего берет. Свитер, брюки, теплые носки, сапоги, запасные брюки… Вынула. Поедет она в джинсах и одни про запас штаны возьмет. Дальше – сменное белье. Положила. Вынула. Снова положила. Долго искала железную миску. Кружка с фазанами. Главное, чтобы отец не узнал. Дальше. Фонарик. Полотенце. Вдруг вспомнила про походный коврик. Все пыталась его куда-нибудь пристроить, потом решила вложить внутрь рюкзака по стенке. Вытряхнула все на пол. Вещи падали в одну кучу. Хорошую такую, солидную кучу. Штаны, ботинки, носки, пакеты с конфетами и чаем, пара батонов хлеба.

Александрия с тревогой смотрела на приготовления, недовольно водила усиками.

Вошла сестра, толкнула вещи ногой.

– Навернешься ты там на своих стенках. – Губы тонкие, взгляд колючий. – Инвалидом станешь.

Вчера вечером пришлось объяснять, почему Ирин праздник так быстро закончился, почему гости почти ничего не съели. А главное – куда делись бабочки и почему Ира сидит зареванная. Сестра, конечно, с радостью ела салат, потом ополовинила торт. Мать беззвучной тенью бродила вокруг, перед этим робко сунув в руку Ире крупную купюру: «Сама что-нибудь себе купишь». Отец открыл бутылку вина. Ира сидеть за столом отказалась. Хватит с нее и поздравлений, и пожеланий, да и кусок в горло не лез. Не скоро она снова решится отмечать дни рождения. Этот праздник у нее теперь всегда будет ассоциироваться с кислым запахом шампанского, визгом собаки и размазанной пыльцой с крыльев бабочек на полу.

На следующий день сестра с удовольствием поминала минувший праздник. Ирина подготовка вызвала у нее особый восторг. Чтобы больше не привлекать к себе внимание, Ира стала быстрее все класть обратно. Чай летел вперемешку с сапогами.

– А это что за лопоухий на столе появился?

Фотография! Вчера перед сном все смотрела на этот снимок, все пыталась понять – Саша это правда или нет. Вот и досмотрелась, забыла на столе.

– Отдай!

– Откуда такой красавец взялся? Вроде в классе у вас все приличные, без уродов.

– Посмотрела? Насладилась? Теперь дай понаслаждаться другим!

– Растешь, мелкая! – резвилась сестра. – На мальчиков потянуло. Стоило пятнадцать отметить. Когда с родственниками знакомить будешь?

– Фотографию верни!

Но с сестрой ничего нельзя было сделать. Она стояла около стола, уперев руки в бока, и наслаждалась превосходством.

– И голос-то у тебя, я смотрю, из цыплячьего в орлиный перековался.