Инна Туголукова - Кризис среднего возраста

О, совсем другое дело — человек богатый или просто хорошо обеспеченный! Покормит в ресторане, прокатит в иномарке, потрахает в Египте дней восемь — десять. А перед тем, как навсегда покинуть старое гнездо, совьет себе запасное, грамотно оформив частную собственность, чтобы юная шалава, находчиво раздвинувшая ноги навстречу долгожданному счастью, при неминуемом, увы, прощании и думать не могла о разделе его имущества.

Но вернемся к нашим баранам. Алексей с Татьяной Федоровной жили в благородной бедности, и сын никогда не снимал с матери ответственности за то, что не сумела удержать отца. Деньги, заработанные Верой, только подчеркивали его собственную несостоятельность. И когда появились свои, и не малые, в голове словно что-то щелкнуло, меняя картинку. Как в калейдоскопе. Была такая детская трубочка-игра: чуть коснешься — и узор сложился совсем иначе, а камушки те же…

Ну зачем, право слово, нести весь заработок в дом, где, собственно говоря, и так никто не бедствует? Чтобы жена накупила всяческой хрени — черепков с побрякушками и новых тряпок? Нет, ради Бога! Красиво жить никто не запретит! Но ведь у каждого свое представление о красоте жизни, верно?

Что это вообще за совковая чушь — складывать деньги в тумбочку общей кучкой? Или тащиться домой после работы и давить там диван у телевизора? «Леша, помой посуду!», «Леша, помой Машу!», «Леша, помой полы в коридоре!». И это жизнь? Да тьфу на нее!

Поначалу, как водится, все складывалось вполне безобидно: «веселый круг друзей», кальмары к пиву, ночные клубы, немного виски. Но эта музыка, воспламеняющая кровь, мерцающие свечи, и оголенные бесстыдно животы, и выставленные напоказ едва прикрытые груди, и эти взгляды, пронзающие до самых яиц, — прелюдия обещанного секса, за которым, собственно, и стекаются сюда лишенные полета несчастливцы и маленькие ночные хищницы, охочие до самцов. А на ловца, как говорится, и зверь бежит.

И это только наивный Леша самонадеянно полагал, что поразил истекающую соками Катю своими мужскими достоинствами. Нет! Это она его высмотрела, определила обостренным чутьем и «сняла», ловко раскинув сети и с удивлением обнаружив, что самец-то оказался неплох, а главное, так глубоко задохнулся воздухом свободы и ее, Катиной, прелести, что бери его голыми руками и лепи что хочешь. Катя хотела замуж.

А где коготок увяз, там и всей птичке пропасть. Уж очень острыми были новые ощущения и очень конкретными выданные в любовном угаре авансы. Ободренная достигнутыми успехами, Катя привела любимого к маме. Умная мама цепко ухватила быка за рога.

— Живите здесь, — гостеприимно предложила она. — Или купите квартиру. Я помогу.

Третьего было не дано. И слегка протрезвевший Леша понял, что капкан с тихим лязгом захлопнулся. Это было несправедливо! Он еще не успел надышаться свободой. Да какое там надышаться! Подставить лицо первым порывам вольного ветра! А его уже стреножили и готовят хомут! И как оставить маленькую Машу? Что сказать Вере? Нет, это немыслимо! Но сладок, сладок запретный плод, и дыбится глупая плоть к источнику наслаждений, и глохнет разум.

— Что тут у вас происходит? — волновались свекровь и теща. — Где он проводит свои выходные?

— Он устал, — поясняла наивная Вера. — Отдыхает у Эдика на даче.

— Третий месяц? — не верила Светлана Аркадьевна. — Вер, ты что, дура? Если мужчина проводит все свое свободное время с другой женщиной, значит, у него есть другая женщина. А если он проводит все свое время с Эдиком, значит, у него есть Эдик!

— Перестань говорить глупости! Он просто устал.

— Ну что ж, — вздыхала мама, — подождем, когда он отдохнет. Не было бы поздно…

Конечно, Вера тяготилась создавшейся ситуацией, но мысль о банальной измене гнала поганой метлой. Мысль билась о возведенные искусственно бастионы, пытаясь пробиться к сознанию, но тщетно.

А время шло. Леша приходил домой поздно ночью, когда Вера с Машей уже спали глубоким сном, в пятницу прямо с работы отбывал «к Эдику на дачу», в глаза не смотрел, в дискуссии не вступал, мобильный отключал или просто не отвечал на звонки. И Вера написала ему письмо.

Алеша!

Я решила написать тебе, потому что не могу с тобой поговорить и обсудить все, что с нами происходит. Я вижу и чувствую, что ты меня избегаешь, не хочешь со мной пересекаться, а если это происходит, то стремишься поскорее уйти, не смотришь на меня. Я не понимаю, что случилось, и это меня очень мучает. Помнишь, в самом начале мы с тобой говорили, что очень важно обсуждать все, что происходит. Я не понимаю, как мне себя вести, как реагировать на твое отчуждение, к чему себя готовить, и из-за этого мне очень плохо.

Я не знаю, как расценивать твое отчуждение: как сложный переломный момент в жизни, как желание вкусить новых ощущений, жажду перемен или скопившееся негативное отношение ко мне.

Я очень переживаю из-за Маши. Такое впечатление, что она стесняется тебя, чувствуя, что ты отдалился и от нее тоже. А ведь в этом возрасте для девочки отец главнее матери, я это по себе помню.

Я тебя ни к чему не призываю. Это твоя жизнь, и тебе решать, что для тебя важно и ценно. Единственное, о чем я тебя прошу, — не томить меня затянувшейся неизвестностью. Еще я хочу, чтобы ты знал, что, несмотря ни на что, я тебя очень люблю и ты для меня самый главный. Что бы ни случилось, я благодарна Богу за годы, проведенные вместе с тобой. Я вспоминаю все только самое хорошее: и как мы венчались, и как рожали Машеньку, и как ты меня учил себя вести, когда мы умрем, чтобы остаться вместе.

Я хочу, чтобы ты отбросил всю шелуху и мелочи и посмотрел в самую суть. Тогда ты поймешь, что самое ценное в жизни — это любовь близких людей. И не надо относиться ко мне как к врагу. Прости мне мою несдержанность, вспыльчивость, грубость и пойми — мне сейчас очень горько и стыдно, что я позволяла этим гнусным качествам прорываться наружу. Но ведь все это происходило от усталости, страха и ни в коей мере не относилось к тебе, а было лишь внешним выражением эмоций, с которыми я не умела совладать.

Не могу поверить, что наше прошлое больше ничего для тебя не значит. Но как бы ни сложилась в дальнейшем твоя жизнь, помни, что я тебя люблю и никогда не сделаю тебе плохого.

И показалось Вере, что все неуловимо меняется, совсем немножко, чуть-чуть. Но меняется! Ведь мы видим именно то, что хотим увидеть.

Но однажды поздним воскресным вечером зазвонил телефон.

— Ну что? — снисходительно осведомился насмешливый девичий голос. — Так и будешь делать вид, что ничего не происходит? Мы с Алешей любим друг друга и мечтаем жить вместе. А ты нам мешаешь! Но теперь-то мы точно поженимся, потому что у нас будет ребенок…