Арина Ларина - Всем сестрам по мужьям

– Ладно, папочка, – улыбалась она, – домашний телефон вы не знаете. А какой хоть садик-то?

– А, садик знаю, – повеселел родитель и уверенно ткнул лапой вправо. – Через проспект, красный.

– Мне номер нужен, – закатила глаза доктор Морковкина.

– Да который за помойкой, – терпеливо пояснял непонятливой врачихе папашка. – Его все знают. Там еще яма, и парковаться неудобно.

– Сто раз просили не присылать с детьми пап, – пробормотала пожилая медсестра. – Вот так в справке и запишем: «Выписан в садик за помойкой».

Татьяна прыснула, но медсестра строго осадила ее:

– Ваша мамочка еще чище выдала. Так что не веселитесь тут.

Бросив на Лельку уничтожающий взгляд, Таня притихла. Она терялась в догадках, что могла натворить сестрица.

Когда пыхтящего от возмущения папашку выдворили из кабинета, участковый врач улыбнулась Татьяне и спросила:

– Это вы с мамочкой пришли?

– Да, я. С мамочкой.

– А чего ж она у вас не в курсе, ввели ли ребенку прикорм? Вон у младенца вся попа в диатезе, корки сплошные, потому и температура поднялась. Да еще зубы режутся. Вы в рот-то ему заглядывали?

– Я? – возмутилась Таня. – У него мама есть. Зачем я ребенку в рот полезу? Я вообще не в курсе, что у них там резаться должно. У меня детей нет. Считайте меня папой. Я на них деньги зарабатываю.

– Да, она вообще ни в чем не разбирается, – снисходительно вякнула Лелька.

Таня промолчала, с шумом выдохнув.

Из последующей беседы выяснилось, что Лелька имеет очень отдаленное представление о том, чем и как надо заниматься с ребенком. Почти при любом вопросе она либо беспомощно оглядывалась на Таню, либо говорила, что «этим у нас занимается бабушка».

Врач посмотрела на молодую мать с непередаваемым выражением лица и назвала лекарства, которые надо купить. Ольга уставилась на Таню, а та со вздохом попросила записать на бумажке.

Идти в аптеку за лекарствами все равно пришлось бы ей. Ольга нормально могла купить лишь краски. Все остальное она считала малозначимым и особо не напрягалась.

Уходя, Татьяна взяла у участковой номер телефона. На всякий случай. И предложила обращаться, если понадобятся услуги портнихи. Услуги портнихи, особенно в тогдашних условиях тотального дефицита нормальной одежды, просто не могли не понадобиться.

Через полгода Катерина Морковкина уже ходила к ним пить чай, а через год ее можно было называть подругой.

За десять лет у Татьяны так и не появилось более близкого друга, чем Катя.

– Ну, что? – Катя распахнула двери и втянула гостью в квартиру. – Разувайся. И давай взятку. Хоть бы кто догадался мне подношения спиртным делать. Так нет. Регулярно конфеты тащат. И шоколадки. Я уже кондитерскую могу открывать. И запить все это богатство нечем.

– Ты бы спилась, если бы тебе все бутыли носили, – усмехнулась Татьяна.

– Не груби доктору! – расхохоталась Катя. – Чего у тебя случилось? Снова сестрица учудила?

– У нее опять любовь. И эта паразитка прогуляла рабочий день.

– Ай, какой кошмар. И что, ее теперь уволят?

– Вот надо бы. Только мама расстроится. Я боюсь, что эта бестолочь снова куда-нибудь влипнет. – Таня уселась на стул и блаженно вытянула ноги.

– Она живет, как настоящая женщина. У каждой нормальной бабы должен быть мужик. Мы имеем право успокаиваться только тогда, когда в нашем стойле стоит какой-нибудь конь. – Катерина выставила рюмки и пошевелила аккуратно выщипанными бровями. – Наливай!

– У Лельки этих коней, как у тебя шоколадок. Только что-то они все на скачках бегают да на чужом ипподроме. Надоела она мне. Сил нет. Из-за нее ни жизнь не устроить, не отдохнуть нормально.

– Не привирай. Жизнь тебе не устроить, потому что у тебя не складывается. Надо просто выделить время и поднапрячься. А ты со своим ателье носишься, как дурень с писаной торбой. Знаешь, сколько в Интернете холостых мужиков?

– Нормальные кучкуются в других местах! – возразила Таня. – Тем более что у тебя пока ни одного нормального оттуда не выудилось. Сплошные разочарования!

– Это да, – приуныла Катерина. Ее полное лицо резко погрустнело. – Опять у меня облом. Пошла на свидание, а он цветы подарил, сказал, что торопится, и свалил. Наверное, нужно взять себя в руки и вывесить там не только лицо, но и общий вид тела. При нынешнем спросе на стройных дам у тебя все шансы оторвать себе что-нибудь приличное. А у меня вообще без шансов. Я хороший человек, меня много, а они разбегаются, как голубые при виде десантника. Очень, знаешь ли, обидно.

– Не расстраивайся. Просто это был не твой человек.

– Там все не мои, судя по тенденции последних лет. Слушай, сфоткай меня целиком, я вывешусь.

– Давай. – Таня с готовностью отряхнула руки и отодвинула кусок торта.

– Погоди, мы же твою Ольгу еще не обсудили! – спохватилась Катерина. – При всем том, что она правильно делает, что ищет мужика, я не понимаю, почему ты не можешь турнуть ее в свободное плавание. Я бы на твоем месте сняла ей отдельную квартиру. Это вышло бы дешевле, чем их содержать.

– Мне Вадьку жалко, – призналасьТаня. – Да и выселять Лельку – это как котенка на улицу выкидывать. Она пропадет. Надо сдать ее какому-нибудь мужику и ни при каких обстоятельствах не брать потом обратно. Или мне за это время резко успеть свинтить от родителей, и пусть крутится как хочет. Я не могу всю жизнь ее тащить. Даже в твоем Интернете: что мне в анкете писать? Женщина с жилищными проблемами, имеющая на иждивении четырех человек?

– С таким настроем ты помрешь старой девой из-за своей сестры, – резюмировала Катерина. – Нужно что-то менять.

– Ой, Кать, да что менять? Как? Не надо было начинать. Это как на лыжах: уж если накатала такую лыжню, то с нее не свернуть.

– А ты найди себе кого-нибудь и сама свали к кавалеру, – предложила Катя. – Пусть они там сами как-нибудь.

– Родителей жаль. Да и, судя по твоему богатому опыту, кавалеры сами норовят перебраться на жилплощадь к дамам. На нашей территории это будет просто феерично. У папы появится столько впечатлений, что он начнет делиться ими круглосуточно, – усмехнулась Татьяна. – Пошли фотографироваться.

– Кто хочет – ищет возможность, кто не хочет – ищет причины. Это не я сказала, а один умный человек, – махнула рукой Катя. – Пошли.

В комнате они долго искали место, где мадемуазель Морковкина смотрелась бы наиболее выигрышно.

– Катька, ты не понимаешь своего счастья. Пышные блондинки ценились во все времена. Прическа классная, глаза голубые, губы пухлые – ты же куколка. Чего ты маешься? Встань к стене, и все, – недоумевала Таня.

– Не умничай. Слушать советы женщины, у которой лет десять не было мужика, все равно что лечить зубы у патологоанатома. Вроде и врач, но специализация…