Даниэла Стил - Возраст любви

В его глазах заблестели слезы; Аманда видела их даже в темноте.

— Ты… ты уверен? — спросила она. Честно говоря, от Джека она подобного не ожидала. Это было так не похоже на него, что на мгновение Аманда даже засомневалась, правильно ли она его поняла.

— Конечно, уверен! — воскликнул он. — Совершенно уверен. Но это еще не все, Аманда. Я хочу, чтобы мы поженились — сегодня, сейчас, немедленно! Вся эта чушь насчет того, что в современном мире брак не обязателен, мне до смерти надоела. Наш сын не должен появиться на свет вне брака, стать незаконнорожденным. У него должны быть и мать, и отец.

— Что ж, — ответила Аманда, справившись с удивлением и растерянностью, — у тебя есть еще почти четыре недели, чтобы это исправить.

И она улыбнулась ему, гадая, действительно ли Джек хочет жениться на ней, или он решил пойти на это из благородных побуждений.

— Я все равно люблю тебя так сильно, как если бы мы были женаты, — добавила она на всякий случай. — Так что ты вовсе не обязан…

— Я тоже люблю тебя, — перебил Джек. — И не понимаю, почему мы не можем пожениться. Жить в разных домах, как мы делаем сейчас, и спать друг с другом по воскресеньям довольно глупо, ты не находишь? Нет, Аманда, я хочу быть рядом с тобой, чтобы помогать тебе укачивать нашего малыша, кормить его по ночам, справляться с детскими болезнями, вместе проклинать судьбу, когда у него будут резаться зубки, и радоваться его первым словам. И потом, кто поддержит и утешит тебя, когда ты обнаружишь у себя первый седой волос? К этому времени у меня уже будет настоящая лысина, и, когда ты увидишь ее, тебе сразу станет легче. Ну, согласна?

Он улыбнулся ей, и Аманда рассмеялась.

— Мне очень не хотелось говорить тебе об этом, но первый седой волос я у себя уже нашла. Это было лет пять тому назад…

— Тогда я обязательно должен быть рядом, когда у тебя появится второй седой волос, пятый, двадцатый!.. — с горячностью возразил Джек. — Просто не знаю, о чем я думал все это время?! Почти двадцать лет я думал только о себе и успел так к этому привыкнуть, что мне даже не пришло в голову подумать о тебе. Я должен был заботиться о тебе и оберегать, но я этого не делал. Больше того, я совершенно позабыл, как это может быть приятно. Я не боюсь трудностей, Аманда, и хочу разделить с тобой всю твою жизнь, целиком, чтобы быть с тобой и в счастье, и в горе. Я хочу быть рядом с тобой, когда ты загрустишь, заболеешь, когда ты состаришься. И мне нужно, чтобы ты тоже была со мной. Всегда. Даже если я начну пускать слюни и лепетать, как наш малыш…

Он ласково коснулся ее живота, и Аманда поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Я тоже хочу быть с тобой, — ответила она негромко. — Ты был со мной все это время, и я хочу, чтобы это продолжалось до самого конца.

Тут она снова нахмурилась.

— Как ты думаешь, ведь это будет не очень скоро, Джек?

Джек расхохотался так громко, что его смех, наверное, был слышен за стенами дома.

— Боже, Аманда, как я тебя люблю! Давно ли ты смотрела на себя в зеркало? У тебя только‑только начали появляться седые волосы, а ты уже задумалась о конце! Нет, дорогая моя, мы с тобой проживем еще очень долго, я стану старым и плешивым и успею до€ смерти тебе надоесть. Думай лучше о свадьбе, о нашей свадьбе, которая состоится… — Он слегка приподнял брови, как будто что‑то подсчитывая. — В следующие выходные! — выпалил он наконец. — Я сам позвоню нашим детям, и пусть только кто‑нибудь попробует сказать по этому поводу какую‑то гадость! Я лишу негодяя или негодяйку наследства, и я скажу им об этом прямо. Это, кстати, касается и Луизы. Твоим детям пора наконец перестать думать о себе и просто для разнообразия поддержать свою мать, которая столько для них сделала. Хватит им болтать что вздумается! Пусть поприкусят язычки и открывают рот только для того, чтобы поздравить тебя и меня. Это их святая обязанность, в конце концов!

Говоря это, Джек выглядел на редкость убедительно, и по выражению его глаз Аманда поняла, что он не шутит. И это ей тоже очень понравилось.

На следующий день Джек начал исполнять то, о чем с таким жаром говорил накануне. Он позвонил Джулии, Луизе, Джен и Полу и сообщил им, что они с Амандой собираются официально пожениться и что свадьба назначена на ближайшую субботу. Зарегистрировать их брак Джек попросил своего близкого друга — судью, который обещал сделать это прямо в салоне «У Джулии», где должен был состояться прием для двухсот человек. Приготовлениями к свадьбе Джек тоже занимался сам, и Аманда была искренне ему благодарна, поскольку эта ноша была ей уже не по силам. Она чувствовала себя так, словно была не на восьмом, а на шестнадцатом месяце, да и вообще ей не очень‑то хотелось показываться на людях.

Впрочем, без нее Джеку вряд ли удалось бы справиться со всеми тонкостями такого важного дела, как подготовка к бракосочетанию, но ему помогла Глэдди, давшая несколько ценных практических советов. Она же подобрала для Аманды свадебное платье — чудесное, кремово‑розовое платье из тонкого шелка, которое было достаточно свободным, чтобы по возможности скрыть ее раздавшуюся фигуру, и в то же время производило впечатление изящества и легкости. В волосы Аманда собиралась вплести орхидеи, а в руки взять букет из роз, орхидей, фрезий и цикламенов.

Обе дочери Аманды согласились прийти на свадьбу, и Джек пригласил их в салон, чтобы они могли подобрать себе платья по вкусу. Джен с удовольствием согласилась на это предложение. Луиза, как и следовало ожидать, ответила отказом. Впрочем, в телефонном разговоре с Джеком она пообещала, что будет держаться в рамках, а это было уже немало. На самом деле звонок Джека разозлил ее — она считала, что пригласить ее на свадьбу должен был не он, а Аманда. Все это она без обиняков выложила Джеку, но он только хмыкнул. Он уже понял, что угодить Луизе непросто.

Когда настала суббота, Джек и Аманда начали свой день с небольшой прогулки по пляжу в Малибу. Потом Аманда отправилась к себе домой. Джен и Луиза тоже должны были подъехать туда, чтобы помочь матери одеться. Как всякая невеста, Аманда ужасно нервничала, и пальцы ее дрожали так сильно, что ей не сразу удалось застегнуть крошечные перламутровые пуговки на новом платье. Специально вызванный парикмахер собрал ее волосы в тугой шиньон, который сделался своеобразным гербом Аманды Роббинс еще двадцать пять лет назад. И когда все было готово, она выглядела как картинка в модном журнале, а вовсе не как женщина на последнем месяце беременности. Глядя в зеркало, Аманда с трудом узнавала себя и только удивлялась, как меняют женщину платье и прическа.

— Ты выглядишь просто отлично, мама, — сказала Луиза, подходя к ней сзади и глядя на ее отражение в зеркале. Джен в комнате уже не было — она вышла в прихожую, чтобы проверить, все ли в порядке с цветами, которые привезли два часа назад.