Елена Усачева - Искушение

Он оттолкнул вампиршу и пошел прочь.

Катрин провела рукой по плечу, словно ей было больно. На губах играла злая улыбка.

— А ты знаешь, что сюда приехал ее дружок? И раз она не может вспомнить тебя, то у нее все шансы вспомнить свою школьную любовь.

Макс уходил. Улыбка Катрин превратилась в злую гримасу.

— Маша не будет прежней! — кричала вампирша ему вслед. — Она уже показала, что сильнее тебя. Вы все равно расстанетесь!

Та же ровная спина. Тот же уверенный шаг. Катрин побежала следом, глаза ее полыхали яростью. Впервые она не получала того, что ей казалось таким очевидным.

— Даже если ее спасут вампиры, она не откажется от своей сути Смотрителя. Она всегда будет нам врагом!

— Я теряю время, — пробормотал Макс. Катрин не выдержала его равнодушия.

— Ты ей скажешь, что я помогала? — хмуро спросила она. — И я смогу пользоваться ее именем всегда!

— Я тебе ничего не буду обещать. Может, тот человек, о котором ты говоришь, ей и не нужен.

— Он еще как ей нужен! — В Катрин все изменилось — голос, выражение лица, из прически выбилась прядка — все говорило о том, что она сдалась. — Он сильный. Я видела, как он работает. Меня спасло чудо.

— Неужели могучая Катрин поверила в чудеса? — Теперь пришла очередь Макса издеваться над собеседницей.

— Город Усть-Катав, улица Переломная, шесть. Его еще можно найти в ДК, он там возится с детьми.

— Имя? — Голос Макса звенел.

— Пообещай мне! — все еще ломалась Катрин.

Макс поднял вверх правую руку с переплетенными пальцами, по запястью сползла цепочка с прикрепленным к ней кольцом.

— Ты же знаешь, вампиры не дают обещаний!

Из горла Катрин вырвался недовольный рык.

— Его зовут Семен. Но он не подпустит к себе чужих!

— Относительное понятие. — Макс пошел прочь.

— Кажется, скоро над этим миром запахнет паленым, — прошептала Катрин, провожая Макса глазами. На ее лице проступила скука. — Если один вампир верит другому вампиру… Земля готова сорваться со своей орбиты!

Она вынула из собранного пучка волос шпильку, распуская свои локоны, взъерошила их быстрым движением тонких пальцев. Булавка полетела на землю, сверкнула красной стеклянной капелькой. За домом послышался смех, шаги. Катрин присела, обнажила в оскале клыки. Через секунду ее не было.

Я пересекла площадку перед подъездом, пробралась в тень кустов. По земле, и правда, тянуло чем-то горелым. Подхватила блестящую безделушку. Чьи-то быстрые шаги заставили меня отскочить в сторону. Сюда бежали. Высокий парень, одетый в синюю куртку, капюшон надвинут на лоб. На плече спортивная сумка, из нее торчит что-то длинное. Кроссовкой он наступил в глубокую лужу перед подъездом, но не заметил этого. Вдавил кнопки домофона. Долгое противное пиликанье. Ему не торопились ответить.

— Маша! — крикнул он, ударяя кулаком по железной перегородке.

Домофон пискнул и замолчал.

Парень попятился, снова наступил в лужу. Постоял, глядя наверх. Я запрыгала прочь. От человека веяло неприятностями. Пашка Колосов… Он всегда мне их доставлял.

Крылья напитались влагой, лететь стало тяжело. Добралась до крыши пристройки. Посидела на трубе, отряхиваясь. Нырнула в черное жерло. Печная копоть с удовольствием прилипла к мокрым перьям. В пристройку ввалилась перепачканным черным комком, ударилась об пол, не успев затормозить. Плечи, голова отдались болью. Перед глазами знакомо задрожал потревоженный нож. Еще пара таких превращений, и я буду сплошь покрыта синяками.

— Привела?

Бледный Мельник сидел на лавке. От слабости его качало. А ведь он мне, наверное, мерещится. На самом деле никого нет. Он умер сразу же, как передал дар, а теперь за мной ходит призрак, настаивая на выполнении его желаний. Или это просто власть его надо мной кончается. А вместе с ней истончается и он сам. Колдун без силы — тень самого себя.

— Они идут.

Остановилась над ведром с водой. Хотелось умыться. Склонилась над подрагивающей поверхностью. Показалось, за рябью что-то виднеется. Пригляделась. На дне лежало кольцо. Такое же я видела у кого-то на цепочке.

Опустила руку в ведро.

— Опять воду мутишь, — проворчал Мельник, укладываясь на лавке. Он был совсем плох. Не человек, застывшая мумия. Дышать ему было тяжело. Он страдал, и это вызывало у меня злорадное удовольствие.

Вода дошла до локтя, но дна я так и не коснулась. Потянулась, намочив рукав футболки.

Колечко продолжало мерцать в какой-нибудь паре сантиметров от меня. Мои пальцы почти касались его, но все никак не могли вытащить. Я набрала в грудь побольше воздуха и нырнула. Холодная вода обожгла. Смотреть стало неудобно. Волосы неприятно упали на лицо. Ведро кувыркнулось, опрокидываясь на меня. Лед пробежал по спине, футболка облепила тело. Вот ведь! Понимая глупость ситуации, отвела глаза, заметила быстрое движение. Шурша по песку, колечко покатилось по полу, затерялось под лавкой.

— А-а-а… — хрипло засмеялся Мельник. — Не дается в руки. Ну-ка глянь, что там…

Колечко вынырнуло из своего укрытия, покрутилось, словно выбирая удобное место, упало около все еще воткнутого в землю ножа. Я неловко потянулась, поранившись о вечно острое лезвие. По тыльной стороне ладони размазалась кровь.

— Недотепа! — простонал Мельник, отворачиваясь. И тут же кольцо прыгнуло мне в ладонь.

Я вытащила из земли нож. Закаленный на огне, заговоренный на травах. Он не откажет. В одном кулаке зажав кольцо, в другом нож, пошла к двери. На секунду закрыла глаза, вспоминая выстроенный когда-то аркан. В нем приняли участие все предметы — столы, стулья, даже метла не просто так стояла в углу. В ней плел паутину паук — вестник зла. Над головой скрипели лопасти, перемалывая человеческие чувства и желания. Если мельницу остановить, дождь закончится и, мне кажется, я вспомню что-то важное.

За стенами пристройки ходили. Тяжелые уверенные шаги. Я прижала кулаки к вискам, пытаясь прогнать из головы страх. Таких, как я, всегда ненавидели, и эта ненависть вливалась сейчас через пол в меня, растворялась в крови.

Я толкнула дверь, вываливаясь в сырую холодную часть мельницы. Скрип воротин рождал в душе дрожь. Удобней перехватила холодную рукоятку ножа. Негнущимися ногами прошла к выходу. Прежде чем коснуться ручки, наклонилась, провела ножом линию перед порогом.

Даже с открытой дверью проход будет замкнут.

Не успела поднять руку, как дверь распахнулась, проваливаясь в дождь.

Передо мной стояла вампирша. В черной футболке, черной куртке… Кажется, я когда-то знала ее имя.

— Как раньше поступали с колдунами? — Ее голос был подобен шипению змеи.

— Им приносили подарки и просили о помощи. — Я подняла руку с ножом.

— Их сжигали на кострах. — Невысокая, худая, с резко очерченным угловатым лицом.