Елена Усачева - Искушение

— Извини, — Макс картинно всплеснул свободной рукой. — Мы вампиры, и от человека нам нужно только одно…

— Кровь? — Как-то легко я стала следовать за мыслью Макса.

— Да, ты создала красивый аркан, преодолеть его означало подписать себе смертный приговор. Сама понимаешь, среди вампиров самоубийцы не встречаются. Поэтому нам надо было пролить человеческую кровь.

— Но пролилась не человеческая кровь.

Макс растянул губы в своей фирменной улыбке. Клыки легли на нижнюю губу.

— Что же, запомним, что вампирская кровь в данном случае тоже подойдет. — Он пристально глянул мне в глаза. — Моя кровь на твой аркан. Только в таком сочетании.

— Все равно расстраивает, что какой-то мерзкий старикашка смог меня убедить, что я тебя ненавижу, — прошептала я, склоняясь к любимому. — Ведь я искренне в это верила.

— Что же, — очень натурально вздохнул вампир. — Он был не первым, кто тебя настраивал против меня. Просто он стал последней каплей твоей восприимчивой натуры, вот ты и поддалась. Или… — он присел, заглядывая мне в лицо, — какие-то доли сомнения появились?

Вместо ответа я обняла его. Конечно, все это не имеет значения! Разве может существовать мир без Макса?

Любимый прижал меня к себе, крепко-крепко, как мне больше всего нравится. Как всегда делал.

— Остается научить тебя противостоять чужому влиянию.

— Даже твоему? — хихикнула я.

— Ты все еще хочешь зайти к своей милой готессе? — ушел от ответа Макс. Безоговорочное подчинение ему нравилось больше.

— Ей надо все объяснить. Она видела меня. Человек в состоянии аффекта плохо поддается гипнозу — это твои слова.

— Это состояние в конце концов проходит, — показал Макс на Колосова. — И тогда с человеком можно начинать работать.

О да! Когда-то Пашка многое знал. И все потому, что был не просто в состоянии аффекта. В момент столкновения с вампирами он был невменяем, и на него не только гипноз не действовал, но и какие бы то ни было вразумляющие слова не долетали до его обалдевшего сознания. Сейчас он вроде бы успокоился. Но кто знает, как там все на самом деле? И что осталось у него в голове с нашей последней встречи?

— Когда придет время что-то исправлять, нас здесь не будет, — напомнила я. — Так что пойдем.

Попыталась шагнуть, но тут же вцепилась в Макса — нога в кроссовке поехала, и я почувствовала, как слаба. Такси, что ли, взять? Самостоятельно я до Маркеловой не добреду.

— Не забывай обо мне, — прошептали у меня над макушкой.

— Разве о таком можно забыть? — хмыкнула я, чувствуя, с какой неохотой мое лицо вспоминает мимику после месячного одеревенения. Я ощущала каждый мускул на лице, хотелось размять его руками.

— Кое-что надо напомнить!

Без лишних церемоний Макс подхватил меня на руки и широкими шагами пошел прочь. От быстрого движения меня замутило. Я закрыла глаза, пытаясь представить, как мы сейчас смотримся со стороны. Это, наверное, ужасно, в нашем городе никто никого не таскает на руках. Хотя… Никак не смотримся. Макс двигается так быстро, что нас не замечают. О, моя память! Мне действительно стоит кое-что подновить.

Около Леркиного дома во мне проснулось волнение — как встретит меня Маркелова? Обрадуется? Или прогонит? Наша последняя встреча завершилась не вполне мирно. Вдруг она до сих пор помнит об этом?

Но, как всегда, мои фантазии даже отдаленно не походили на реальность.

Макс не воспользовался звонком. Положил ладонь на дерматиновую обшивку двери. Замок щелкнул. Макс старательно растянул губы в улыбке.

— Привет! — Он постарался вложить в свой голос как можно больше любезности.

Лерка скользнула взглядом по вампиру, а потом посмотрела на меня. Она здорово изменилась. Похудела, в глазах поселилась тоска. Волосы стали еще длиннее и теперь тощими прядями падали ей на лицо. Переодеться она не успела — так и стояла в куртке, пропахшей дымом, в прожженных джинсах, со следами сажи на лице и руках.

— Хреново выглядишь, — хрипло поприветствовала она меня.

— Ты тоже не успела вымыть голову, — кивнула я на ее растрепанную шевелюру.

Мы разговаривали через порог, и было мучительно-тоскливо понимать, что и этот город, теперь навсегда связанный для меня с запахом гари, и мои друзья — все это стремительно уходит в прошлое. Мы изменились. И эти изменения отталкивают нас, как космические тела в вечно расширяющейся Вселенной.

— Сегодня в бане выходной, — поддержала мой тон Маркелова.

— Как раз собиралась у тебя освежиться. — Я чуть склонилась, давая понять, что не отказалась бы войти. — За мной увязалась погоня. Пришлось уходить, заметая следы. Домой я теперь попасть не могу.

— Это Колосов у тебя, что ли, погоня? — Лерка, наконец, шагнула в глубь квартиры, пропуская меня. — Он звонил, спрашивая, почему у тебя выключен телефон.

Я прошла, вдыхая знакомые запахи. Чуть кисловатые — у Маркеловой когда-то жила кошка. Черная, разумеется. Потом была крыса. Сейчас… может быть, кто-то и появился, но, судя по тишине, не крупнее таракана.

— Так почему у тебя выключен телефон? — спросила Лерка, все еще стоя около двери.

— Уронила в печку. — Я дошла до двери в ванную, показала на нее пальцем. — Я зайду? Давно мечтала принять душ.

Маркелова закатила глаза. Я и сама удивлялась собственной наглости. Никогда так с Леркой себя не вела. Но подруга, к моей радости, отреагировала более-менее спокойно. Лишь скорчила кислую мину.

— Гурьева, только ты можешь исчезнуть на полгода, чтобы потом с порога начать тратить мою горячую воду, — простонала она. — Ну а с тобой мы так и будем в гляделки играть? — накинулась она на Макса.

Любимый поднял глаза к потолку, делая вид, что последние десять лет так здесь и простоял.

— Ты все еще не пригласила меня в дом, — как бы между прочим напомнил он. — Я как воспитанный человек не могу войти без приглашения.

— Ну так заходи уже, — потянула она его за куртку. — Ваше величество просят поприсутствовать!

Макс демонстративно втянул живот, протискиваясь мимо хозяйки дома. Лерка смотрела на него таким испепеляющим взглядом, словно и правда все знала.

— Я бы еще поела, но это можно будет сделать после душа, — крикнула я, стараясь прервать немую борьбу взглядов. — С Максом ты знакома. — Не помню, в который раз представляю любимого, второй или третий. — А это Лерка. На тот случай, если ты забыл.

Шутка мне понравилась, и я, улыбаясь, посмотрела на парочку.

Маркелова удивленно рассматривала обнаженный торс гостя.

— Культурист? — кивнула она в его сторону. — Или гедонист?

О! Пять баллов! Макс не стал на Лерку воздействовать, до этого момента никого его полуобнаженный вид не смущал. Умница! Куплю ему за это мороженое.