Елена Усачева - Искушение

Макс притворно нахмурился, но было видно — все проблемы решены, сомнения улетучились. Пол под ногами опять стал обыкновенным полом, нас больше ничего не разделяло. Осознание этого родило такой восторг, что я взвизгнула, прыгая Максу на шею. Он успел подхватить меня, обнимая крепко-крепко, как я люблю.

— Тише вы! — выглянули из зала.

Спектакль бодро катился к своему завершению.

— Крибле-крабле-бумс! Все идет отлично! — вещал Сказочник, теперь уже переодетый в костюм разбойника.

При этом он сохранил сдержанность движений, отрешенное лицо его было слишком спокойно для происходящего на сцене. Герда всего пару раз была награждена осторожной улыбкой.

— Хорошие люди всегда побеждают в конце концов! — говорил Семен Белый, обращаясь к Маленькой разбойнице, и, помедлив, добавил: — Правда, некоторые из них погибают, не дождавшись победы.

Я набрала в грудь побольше воздуха, напоминая себе, что-то всего лишь сказка, но ощущение тревоги осталось. Как только Макс ушел, в душе поселилось гнетущее волнение. Оно нарастало, словно приближающийся грохот поезда. Я чувствовала убегающее время. Чем дальше, тем Сказочник мне нравился все меньше и меньше. И как только я ощутила это, актер сразу перестал быть тем демоном, что я в нем видела. Глаза его подобрели, улыбка стала шире, он начал увереннее двигаться. Ребята тоже оживились. Герда рыдала над бесчувственным Каем, Снежная королева злилась, Советник рассыпал свои бесконечные угрозы.

— Что враги сделают нам, пока сердца наши горячи?

На финальную сцену все вышли ближе к рампе. За их спинами развернулось большое окно, на котором цвел розовый куст. Стекло театрально-преувеличенно разбито — в него только что удрали Советник с Королевой.

Окно… Розовые кусты… Как будто специально подстроено. Розы вампиры терпеть не могут, а разбитое окно — вечный символ изгнания. И вообще — какого черта они взяли именно эту пьесу?

— Пусть только покажутся, и мы скажем им: «Снип-снап-снурре-пурре-базелюрре!» — хором завершил зал с актерами.

Пожалуй, надо запомнить. Волшебные слова в жизни никогда не бывают лишними. Тем более когда в них вложено столько энергии.

Кая закидали букетами сирени. Он был смущен, неуверенно поглядывал по сторонам. Щеки его заливал румянец. Герда от возбуждения подпрыгивала и бросалась на шею стоящей рядом Снежной королеве, отчего у той начала сползать корона. Сказочник стоял в стороне от актеров и раз за разом кланялся, поводя рукой в сторону ребят.

— Мы очень благодарны Семену Эдуардовичу за этот спектакль, — без особого успеха пыталась перекричать шум в зале полная тетка, стоящая около первых рядов. — Постановка получилась великолепная, и, мы надеемся, ее можно будет еще повторить…

Актеры радостно заголосили. Зрители повалили на сцену брататься. Бдительные тетки стали гнать лишних обратно в зал. Толпа, весело обсуждая спектакль, потянулась к выходу.

Я оглянулась, понимая, что стою одна посреди ряда и глупо улыбаюсь. Что ж, мне под конец тоже стало нравиться. Особенно когда перестала гадать, куда опять умотал Макс. После нашего разговора он не вернулся в зал, а, пожелав мне хорошего вечера, ушел. Сказал, что наступило время ужина. Интересно, если Сказочник встретится с Максом в честном бою, кто кого победит?

Надо было решаться. Либо мне идти со всеми на улицу и там пытаться найти Сказочника. Либо прямо сейчас отправляться за сцену, чтобы как-то попасть ему на глаза. Макс уверял, что Сказочник все поймет без слов. Если так, то не будем зря терять время.

Я пошла по проходу, краем глаза замечая, где находятся выгоняющие всех тетки. Мне не хотелось с ними сейчас разговаривать.

— Эй, куда?

Как всегда! Если чего-то боишься, это случается. Та самая тетка, что делала нам с Максом замечания, вынырнула из-за портьеры входной двери.

— Выход не там.

Я открыла рот, соображая, какой бы аргумент привести, чтобы ко мне больше не приставали, но вместо слов развернулась и побежала по ступенькам. Нырнула за бархат занавеса, запуталась в какой-то тряпке.

— Все нормально, это ко мне, — произнес голос, и я тут же освободилась.

— Приблизительно так я тебя и представлял, — усмехнулся Сказочник.

Резко очерченное чуть нервное лицо. Улыбка короткая, только обозначающая эмоцию. Темные, крупные глаза.

— Как? — раздраженно спросила я.

Не ожидала так быстро его встретить. Думала, придется долго блуждать по коридорам, заглядывать в двери. Может быть, даже удалось бы подслушать «разбор полетов». Режиссер всегда обсуждает с актерами прошедший спектакль. А меня здесь, значит, ждали…

— Бесноватой.

Я застыла на месте. Никогда еще мне не давали такого определения.

— Просто у меня… — Захотелось тут же оправдаться. Он ничего не знает, чтобы так обо мне говорить.

— Не продолжай, — оборвал меня Сказочник. — Пойдем, посидишь на обсуждении.

Он пропустил меня вперед, встав вполоборота. Свет из коридора ударил в глаза, контрастно обозначил чернотой профиль стоящего передо мной человека.

Опять черный? Этот цвет преследует меня.

Чтобы больше себя не накручивать, чтобы не видеть всех этих знаков, я пошла вперед. Дверь со сцены вывела меня в коридор.

— Направо.

Я метнулась туда-сюда, не сразу догадавшись, где какая сторона.

— Плохо выглядишь, — вдруг произнес Сказочник. — Тяжелый месяц?

Я развернулась, заставив его остановиться. Он был выше. Надо мной нависал его острый подбородок.

— Мне сказали, вы можете помочь.

Сказочник совершенно не был похож на колдуна. Взгляд доктора. Вот-вот возьмет скальпель и начнет вскрывать.

— Ты поможешь себе сама.

При разговоре он чуть клонил голову набок. От этого становилась заметна небольшая асимметрия его лица. Правая бровь немного выше левой, а рисунок челки, наоборот, спускается к левому глазу, открывая широкий гладкий лоб.

— Общие слова! — пожала я плечами.

Длинный коридор терялся в полумраке. Глупая ситуация. Я спокойно разберусь в себе без этого наглого типа. Подумаешь, нервничаю. Да с такой жизнью кто угодно беситься начнет.

— Ты уже многое сделала тем, что приехала. Твое выздоровление началось. Многое теперь зависит от тебя.

Шаги затихли. Я тоже остановилась. До чего же колдуны и гадалки любят произносить абстрактные предсказания, с успехом подходящие кому угодно.

Он стоял метрах в десяти. В бархатной курточке Сказочника, с обвисшим бантом на шее. Смотрел на меня.

— Я помогу. При одном условии…

— Нет! — тут же перебила его я. Кто бы сомневался, что он все знает! А Макс как чувствовал. Хорошо, что он меня предупредил.

Сказочник усмехнулся. Улыбка сделала его строгое лицо добрым и открытым.