Ирина Мазаева - Тетрис с холостяками

– То, что ему интересно, он понимает. Не беспокойтесь. А интересны ему только деньги.

– Так завод ведь еле-еле концы с концами сводит, никакой прибыли. Нечем поживиться.

– По документам – это так. Но ведь зарплату же пусть с опозданием, но платят. И банкротом завод не объявляют. Получается, Окуневу есть чем поживиться.

Эллочка с интересом смотрела на Бубнова. Не сердце ее екнуло, нет. У нее снова отчаянно защекотало под ложечкой и даже больше: все похолодело внутри. Впрочем, все тут же и прошло, как не было.

А вечером, когда она сидела в кабинете одна, в дверь постучали.

– Да-да, войдите, – отозвалась Эллочка.

В кабинет всунулся высокий молодой человек примерно Эллочкиного возраста, в длинном поношенном свитере и, как говорили в школе ее оболтусы, хайрастый.

– Я это... колонки принес, – пояснил он цель своего появления, не глядя на Эллочку, и тут же бросился их подсоединять к компьютеру.

– Вы – Данила? – сориентировалась Эллочка, про себя потирая руки от удовольствия разглядеть Маринкиного возлюбленного.

– Да, а вы – Элла Геннадьевна?

– Да просто Элла.

Данилка неожиданно развернулся от компьютера к Эллочке и, близоруко щурясь, попытался ее рассмотреть. Эллочка в ужасе покосилась в зеркало на свое отражение, но все было на месте. Да и к тому же Данилка был чужим мальчиком, а на чужое Эллочка старалась не покушаться. Хотя он ей и понравился.

Данилка снова залез в системный блок, а Эллочка, быстро припудрив носик, уселась в редакторское кресло и продолжала его разглядывать. Что-то в нем определенно было, но что – Эллочка уловить не могла, и ей стало очень любопытно.

– Принести вам сканер? А то вы все к нам бегаете сканировать – неудобно же... – Данилка присоединил колонки и поставил какой-то свой диск с музыкой – заиграли «Битлз». У него оказалась очень милая детская улыбка. Эллочка непроизвольно заулыбалась в ответ:

– Да, будет очень кстати...

Эллочка жила себе спокойненько дальше. Она побывала на планерке профкома, написала заметку в газету, сходила на вручение наград, посетила совещание по пожарной безопасности, поприсутствовала на встрече с китайскими заказчиками...

Как только Эллочка благожелательно настроилась по отношению к миру, мир тут же начал щедро одаривать ее своей любовью. Все было хорошо в Эллочкиной новой жизни. Каждый раз люди – страшное руководство в семейных трусах, незнакомые специалисты, у которых предстояло взять интервью, – в большинстве своем оказывались добрыми. Пусть непонятно, но объясняли ей одно и то же столько раз, сколько она просила. Водили на экскурсии по цехам и производствам. Снабжали литературой. Поили чаем. Может, конечно, сыграли свою роль первые удачные статьи Эллочки и то, что она вечерами читала теперь не «Темные аллеи» Бунина, а справочник по сварке металлов...

Каждый день она знакомилась с новыми мужчинами. Старательно записывала в книжечку особенности рынка Юго-Восточной Азии, а сама с упоением разглядывала лицо, прическу, одежду собеседника, вслушивалась в его голос, приценивалась... Эллочка помаленьку училась шутить, хохмить, делать комплименты, отвлекать начальников и специалистов от рутинной, ответственной работы. От нее уже не спешили отмахнуться, как от надоедливой мухи, от глупой девочки. Зачем? С ней можно было расслабиться. Среди напряженного графика, контрактов и технологий можно было расслабиться. Просто посмотреть на порхающую нездешнюю Эллочку и забыть о вечно горящем плане, предстоящей декадке, факсе конкурентов. Эллочку начали охотно зазывать в гости. Эллочка научилась ладить с людьми, подстраиваться под них, иногда требовать с них, иногда позволять им лишнее...

Эллочка, по совету Маринкиной племянницы, научилась неожиданно появляться перед мужчинами, рассеянно здороваться, начинать какую-нибудь фразу, а потом неожиданно, будто вспомнив о неотложном деле, срываться с места и убегать. И это срабатывало. У каждого второго мужчины тут же возникало желание кидаться следом. После каждого чаепития с тем же Белоножко или Мальковым Эллочка обязательно пропадала хотя бы на недельку – бежала, бежала, бежала... И ее догоняли, ловили, захватывали, брали штурмом. И она была счастлива.

В Эллочкиной жизни теперь было все, что нужно хорошенькой молодой женщине, чтобы чувствовать себя на все сто: работа и деньги, внимание мужчин и подруга, и даже большая и немного страшная тайна в лице Пупкина, который являлся не тем, за кого себя выдавал.

При каждой встрече Эллочка внимательно всматривалась в лицо Пупкина, вслушивалась в интонации. Запоминала все фразы и, если он говорил что-то, выходящее за рамки необходимого служебного общения, сразу же звонила Маринке. Чем больше Эллочка следила за Пупкиным, тем страннее ей казалось его поведение. Наученная подругой, она звонила ему по десять раз на дню с мелкими вопросами и дурацкими поручениями, если он говорил, что идет в цех, то Эллочка через раз следовала за ним и переспрашивала, был ли здесь фотограф. Таким образом, казалось бы, они должны были быть в курсе всех его перемещений, ан нет, случались довольно продолжительные периоды, когда Пупкина нигде не видели. Нигде: ни в цехах, ни в фотолаборатории (они подслушивали под дверью – там все было тихо). С Пупкиным на самом деле была связана какая-то тайна.

Все началось с того, что как-то с утра в ее кабинет влетела Маринка, вся на эмоциях, и, сбиваясь, выложила:

– Наши получили крупный заказ на химоборудование! Для белорусского комбината. А белорусский комбинат наполовину американцы выкупили, своих управленцев посадили, алкоголиков разогнали, зарплату в десять раз повысили – и люди работают. Там с деньгами все нормально, платить будут вовремя. Наши должны им сделать восемь емкостей-колонн. Огро-омных. Стоит такая дура – тридцать метров высотой и больше, представляешь?

Эллочка не представляла.

– Это очень выгодный заказ. Договор подписали. В баню их, американцев, сводили в русскую, водки налили – и все в порядке. Уже кучу денег авансом получили. Все с утра пьют. Жаль, конечно, что передел собственности идет по полной программе – не нам уже эти денежки достанутся.

– Кому не нам-то? Ты что, акционеркой, что ли, была?

– Да не я, а отец мой. Заставили его все-таки продать акции Окуневу. Он до последнего сопротивлялся, а они так документы подделали, будто по его вине в Архангельск на ЦБК бракованные барабаны ушли, а архангельцы эти знаешь какой нам иск вкатили – виноватым до смерти не рассчитаться. Вот ему и пришлось.

Маринка с Эллочкой вздохнули одновременно: так хочется, чтобы все в жизни было по справедливости и без Окуневых... Но про странный, запоздавший какой-то передел собственности Эллочка тут же забыла, ухватившись за новую тему для газеты.