Екатерина Вильмонт - Танцы с Варежкой

Варе позвонила Катя Вершинина.

— Варь, как ты?

— Нормально! — звенящим счастливым голосом откликнулась Варя.

— Слушай, надо повидаться, есть интересное предложение!

— Катюш, какие сейчас предложения? У меня секунды свободной нету!

— Но ведь будет! Отснимешься, и пожалуйста, а предложение весьма интересное. От таких, собственно, не отказываются!

— А что?

— Не по телефону! Скажу только одно слово — Европа!

— То есть заграничное предложение?

— Да. Встретимся?

— Хорошо, но я посмотрю, когда это возможно… Давай, может, между репетицией и съемкой. У меня съемка вечерняя. Тогда пообедаем вместе?

— Давай. Только я приеду с Лешкой. Мне его девать некуда!

— Обожаю твоего Лешку!

Лешка, шестилетний сын Кати, которого она воспитывает одна, был горячим поклонником Вари. Когда он ее видел, у него рот растягивался до ушей и он неизменно произносил, безбожно картавя:

— Вайвая, моя любимая женщина!

Он занимался с логопедом, и похоже, занятия были незряшными, потому что при виде Вари он кинулся к ней с криком:

— Варррварра! Любовь моя!

— Лешечка! Какой ты молодец! — умилилась Варя.

— Рррррррр! — зарычал Лешечка.

— Так собой гордится! — сказала Катя. — Ну все, Алексей Эдуардович, сейчас ты сидишь тихо. У нас дела! Ой, Варечка, ты так сияешь! Что с тобой? Роман завела?

— Ага!

— С Димкой, что ли?

— Нет.

— А я его знаю?

— Мама, это не ррработа! Это пррро мужиков! — вмешался Алексей Эдуардович.

Женщины покатились со смеху.

— Алексей Эдуардович, мы договорились, что ты не лезешь во взрослые разговоры!

Мальчик промолчал и даже прижал ко рту ладошку. Катя сделала Варе знак, мол, потом поговорим о нашем, о девичьем.

— Так вот, Варь, есть предложение от Джанни Бернини.

— Это кто?

— Итальянский продюсер. Предлагает роскошную роль у Никколо Бертольди. Его ты знаешь?

— Ой!

— Вот то-то же!

— А когда?

— Сроки обговорим. В принципе ты согласна? Если да, я займусь переговорами.

— А что за роль?

— Фильм приключенческий. О русской аристократке, которая эмигрировала в Турцию после Революции. Сначала она зарабатывает проституцией, потом ее находит англичанин, который был в нее раньше влюблен, и она становится агентом Интеллидженс Сервис.

— Нет.

— Что нет? — ахнула Катя.

— Я не буду в этом сниматься.

— Но почему?

— Потому что потом я стану играть только суперагентов. Мне это уже неинтересно! К тому же у меня сейчас и так… Катя, не сердись, но я не хочу!

— Слушай, это глупо! Бертольди знаменитый режиссер!

— Знаешь, если мне предлагают роль, которую я уже играла, то, значит, режиссер во мне ничего другого не видит. А мне это не интересно!

— Вот скажи на милость, это ты такая принципиальная или здорово обнаглевшая?

— И то и другое! — засмеялась Варя. — Но все-таки больше принципиальная. Знаешь, я вообще скорее театральная актриса, я недавно это поняла… Был, наверное, уже сороковой спектакль «Шмеля». И вдруг к концу первого акта я ощутила такое волшебное чувство… какой-то невероятной власти над залом… Я была как пьяная… и дико боялась, что во втором акте не будет этого чувства, а оно опять было… И это ни с чем не сравнить…

— А кто-нибудь еще это заметил?

— Да. В первую очередь Дима. Ну и Филипп, он с нами ездил. Такого мне наговорил…

— Варь, но ведь в театре много не заработаешь. А Бернини предлагает роскошный гонорар!

— Не хочу… Вообще не хочу надолго уезжать.

— Ах да, у тебя же новый… — Катя покосилась на сына, с аппетитом уплетавшего пиццу, — объект. Я его знаю?

— Конечно.

— Опять артист?

— Да.

— И опять не Димка? Что ты его мучаешь! Ладно, артистов много, всех не упомнишь. Колись!

— Симбирцева знаешь?

— Спятила, да?

— Да. И давно.

— Опять двадцать пять! И где жить будете?

— Мы не будем вместе жить. У нас просто роман. Тайный для всех. Тебе я сказала, потому что надо было хоть с кем-то поделиться, и я уверена, что ты будешь молчать.

— Что за детские игры? — поразилась Катя.

— Понимаешь, мы любим друг друга, не можем быть врозь, но и вместе не можем… И вот решили… У нас же не было романа…

— Ну и в чем этот роман заключается? — весьма скептически осведомилась Катя.

— А в чем они обычно заключаются? — рассмеялась Варя.

— Конфеты-букеты? Или уже… — Катя покосилась на сына.

— Уже!

— И где?

— В гостинице.

— Что? Совсем сдурели? Это ж скоро станет достоянием общественности! Опять начнут вас полоскать… Не надоело?

— Все равно ведь полощут…

— А домой он к тебе не ходит?

— Я даже не зову… В эту квартиру нельзя.

— Варь, ты все-таки совсем дурная… — скривилась Катя. — Я все понимаю, Стас мужик охренительный, в нем столько всего, но…

— Кать, я все «но» знаю и понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Люблю его.

— Тогда чего уходила? Впрочем, это сказка про белого бычка! Ладно. Давай к делу. Бертольди, значит, посылаем… Я, правда, рассчитывала на солидный процент, но…

— Кать, — расстроилась Варя. — Мне правда неохота опять играть суперагента…

— Все, проехали! Но за это ты согласишься на фотосессию у Линдберга!

— Да ты что? — ахнула Варя! — Конечно, соглашусь!

— И на интервью для трех журналов. Два с портретами на обложке.

— Хорошо.

— Варь, но все-таки это глупо… ты бы хоть сценарий прочитала. Там вообще-то другая роль, это не Марта.

— Кать, ты пойми, я ж репетирую «Пигмалиона»! Это мечта, даже мечтать и то я бы побоялась, а тут…

— Ну, а как репетиции?

— Трудно.

— В труппу пойдешь?

— Ой нет! Такой гадюшник…

— Жрут?

— Жрут. Правда, Димка заступается… один раз даже скандал устроил…

— Он тебя любит!

— И я его люблю!

— А Стас?

— Дима — друг, верный, хороший друг…

— Ой, я не могу! Скажи лучше, у тебя что, кроме этих двух никого больше нету на примете? За тобой же наверняка многие ухлестывают?

— На фиг они мне сдались? Мне некогда!

— Недальновидно, Варечка!

— Ну и пусть!

— Вы опять пррро мужиков? — вступил в беседу Алексей Эдуардович.

— Нет, Лешечка, — грустно проговорила Катя, — для меня во всем свете существует только один мужик, это ты. А для Вари ее сын, Никитка!

— Так я и поверррил!

Варе пришла эсэмэска: «Завтра буду в Москве. Дико скучаю. Встретимся?» Варя вспыхнула и ответила: «Я тоже дико! У меня завтра «Шмель». «Заберу тебя после спектакля».

Стас решил во что бы то ни стало посмотреть спектакль. Он видел «Песни шмеля» два раза, третий и двенадцатый спектакль. Однако к началу он не успел. Его, конечно же, пустили в зал и поставили стул. На сцене был только Дима. Он говорил по телефону. Хорош, подумал Стас, чертовски хорош! Но тут вышла Варежка! Стас задрожал. Как она двигается, какой у нее волшебный голос… Но дело даже не в этом. Раньше она была просто прелестна в этой роли, но слегка зажата, профессионал сразу мог распознать некоторую неопытность, даже растерянность иногда… А сейчас! Сейчас это была истинная актриса, зрелая, уверенная и, главное, владеющая залом! Вдвоем с Димой они составляли такой восхитительный дуэт! Как она выросла! Какой быстрый прогресс! Неужели это моя женщина? Неужели сегодня она будет со мной? Я люблю ее… Больше всего на свете люблю… Стас сцепил пальцы до боли в суставах. Между тем она играла сцену соблазнения. В ней нет и капли вульгарности. Конечно, сцена блистательно решена режиссерски, но далеко не всякая, даже талантливая актриса способна так же блистательно воплотить замысел режиссера! Как же все случайно в судьбе актера… Такой талант едва не пропал… Стас чувствовал, что большинство мужчин в зале хотят ее не меньше, чем он… Но она моя! Моя! Он помнил, что в конце первого акта она поет очень милую песенку. У него всегда кружилась голова, когда она пела. Он хотел сбежать, чтобы в антракте его не засек кто-нибудь из знакомых, но так хотелось дослушать песенку… И все-таки он не дослушал последний куплет и выскочил из зала.