Светлана Демидова - Неправильная женщина

Лана ответить ему не могла, ее душили рыдания. Майоров тоже потерянно молчал. Евгений пробормотал что-то вроде: «Вот так, значит…» – и ушел вслед за Юриной женой.

Еще долго после его ухода тишина дачного домика нарушалась только слабыми Ланиными всхлипываниями. Потом Майоров произнес:

– И как я мог ей довериться?

Лана, почему-то сразу насторожившись, даже плакать перестала и спросила:

– Кому?

– Ермаковой… Это ее дача…

– Как Ермаковой?!

– Вот так… Кретин я… идиот… дебил…

От обуявшего ее ужаса Лана не могла даже расспрашивать дальше. Она явственно почувствовала сгустившиеся вокруг дачного домика электричество. Когда в их жизни появлялась Ермакова, последствия всегда были самыми отвратительными в своей безысходности. Главное, чего не могла себе простить Лана, – это того, что собственными руками все и устроила. Ведь именно она в школьной юности убедила тогда еще закадычную подружку Таньку в том, что та влюблена в Майорова! Если бы Лана сама решилась подойти к Юре, а не подсылала вперед себя Ермакову, будто бы на разведку боем, ничего дурного в их жизни, скорее всего, не случилось бы. Воистину, за все в этой жизни надо расплачиваться. Особенно за свою подлость. Впрочем, единожды сотворенная подлость человека уже не отпускает, и он продолжает и продолжает подличать, сам того не замечая или замечая, но не в силах остановиться. Вот и она, Лана, зачем-то вышла замуж за хорошего человека, никогда его не любила, а теперь окончательно предала. Она подла и низка, а он, ее муж, сумел подняться над обстоятельствами и даже не заметить пошлости ситуации, в которой они вчетвером оказались.

– Все из-за того, что нам совершенно негде встречаться, вот я и согласился на предложение Ермаковой… – продолжил Юра и рассказал о случайной встрече с Татьяной.

– Я думаю, что ваша встреча случайной не была, – проговорила Лана. – Этот человек давно уже не делает ничего случайного.

– Да… возможно… Я только не пойму, зачем она натравила на нас Иру… с твоим Евгением… Что она, Танька, от этого выиграла? Неужели не понимала, что я только возненавижу ее за это?

– Возможно, нормальным людям действительно не понять всей тонкости ее игры… а потому надо ждать дальнейшего развития событий, которые ни к чему хорошему, как я подозреваю, привести не могут.

– Да не стану я ждать! – выкрикнул Юра. – Сейчас пойду и… сверну ей шею! – Он вскочил и начал одеваться, спеша, а потому производя много лишних суетливых движений.

– Перестань, Юра! Нам сейчас надо думать не о Ермаковой, а о наших близких! – осадила его Лана. – Мы ведь не можем продолжать скрываться от всех на Танькиной даче! Придется же домой возвращаться! Что нам теперь делать-то?!

Майоров, который успел сунуть в брюки только одну ногу, в таком виде плюхнулся обратно на диван. Он обхватил голову руками, покачался взад-вперед, громко выдохнул и наконец сказал:

– Теперь у нас выбора нет. Надо разводиться… с ними…

– А если они не захотят?

– У них тоже выхода нет. Женька тебя отпустит, он же сказал… Любит он тебя, бедняга… зла не желает… А Ира… Думаю, она простить меня не сможет, а потому разводиться в любом случае придется.

– А дети?

– А что дети? С ними же мы разводиться не собираемся. А вырастут – поймут! В общем… собирайся. Поехали в город, надо начать расхлебывать ту кашу, что заварили… – Потом он помолчал немного, через плечо поглядел на Лану каким-то особенно пристальным взглядом и спросил: – А ты в себе уверена, Ланочка?

– В каком смысле? – испуганно отозвалась она.

– Ну… любишь ли ты меня до такой степени, чтобы порвать с Евгением? Он-то тебя обязательно простит… по нему было видно…

Лана обняла за шею Майорова, который так и сидел на постели в одной брючине, совершенно смяв в руках вторую, прижалась к его спине своим все еще обнаженным телом и ответила:

– Я не могу без тебя жить, Юра… Я же говорила, что все это время без тебя будто и не жила вовсе… да… Просто ждала, когда выполню свои обязательства перед семьей, выращу детей… да и… умру, наверно…

– Тогда все правильно… Жестоко, конечно, по отношению к Ире и Женьке, но… так все продолжаться не может. Даже если они оба решатся нас простить… Мы должны быть вместе, Лана… Должны!

Когда автобус, который вез Лану с Майоровым домой по окружной дороге, сделал крутой поворот, выруливая напрямую к Дольску, она дурным голосом крикнула на весь автобус:

– Же-э-э-ня!!! Не-э-э-т! – Потом рванулась с сиденья к кабинке шофера и замолотила по ней кулачками с воплями: – Выпустите меня немедленно! Выпустите! Там мой муж!!!

– Что, совсем сдурела?! – гаркнул во всю мощь своих легких шофер, здоровенный детина с бицепсами, которые шарами перекатывались под футболкой с длинными рукавами. – Здесь нельзя останавливаться вообще, а там еще и авария! А ну сядь на место, оглашенная!

– В той аварии машина моего мужа!!! Выпустите меня! Пожалуйста! – раненым зверем ревела Лана, и шофер вдруг понял, насколько ее требования серьезны.

– Ну если только муж… – понизив голос и уже с некоторой долей сочувствия произнес он, и автобус остановился у обочины. Когда с легким шипением сложилась гармошкой дверь, Лана прямо-таки вывалилась носом в пыль, но тут же поднялась и, зацепившись одной ногой за другую, свою же, но не желающую слушаться, упала бы снова, если бы ее не поддержал Майоров, который выскочил из автобуса вслед за ней.

Уже вместе они бросились назад, к тому крутому повороту, где вокруг двух столкнувшихся машин сгрудились инспекторы ГАИ. У машины Евгения оказался сильно смят передний бампер, выбиты стекла, а одна дверца висела, что называется, на честном слове. Салон автомобиля и асфальт под этой безвольно повисшей дверцей были усыпаны стеклом и залиты кровью. Людей в машине Лана и Юра не увидели.

– Где он?!! – крикнула Лана, повиснув на руке одного из гаишников.

– Чё надо? – грубо отозвался тот и попытался стряхнуть с себя женщину, будто случайно прицепившийся сухой лист, но сделать ему это не удалось: пальцы Ланы одеревенели и не разжимались.

– Где мой муж? Это его машина… – прошептала Лана, потому что ее разом оставили силы, и только пальцы продолжали держаться за рукав гаишника.

– А-а-а… – протянул он, все-таки отцепил от себя ее руки и добавил: – Понятно… В общем, так: мужика уже отвезли в хирургию… Жив он, жив… Врачи «Скорой» сказали, оклемается, а вот женщина…

– Что с женщиной?! – незнакомым Лане, странно высоким голосом спросил Майоров.

Страж дорожного порядка бросил на спросившего быстрый взгляд, тут же его отвел и проронил в пространство:

– С женщиной хуже… Основной удар как раз пришелся на место возле водителя, где она сидела…