Светлана Демидова - Неправильная женщина

После того как ее постигла очередная неудача с Майоровым, Татьяна решила поговорить с Женькой. В конце концов, если сбросить со счетов Юру, Чесноков тоже мужчина хоть куда! Только фамилия слегка подкачала. Ну да не в ней дело. Одно время Татьяна даже жалела, что не заставила его жениться на себе. Антонина, их школьная математичка и одновременно Женькина мамаша, явно была на ее стороне, и если бы им вдвоем тогда поднажать, то… Впрочем, чего уж кусать на этот счет локти. Теперь надо думать о следующем захвате Чеснокова. Да! Чеснокова! С Майоровым наверняка ничего не выйдет, как ни старайся, а одинокого Женьку можно и пригреть. Он неделю назад как раз возвратился в Дольск. Говорят, жил в Питере и вроде даже был второй раз женат, но что-то, видать, не сложилось. Не к Ланке же ему возвращаться! Занята та на веки вечные! А она, Татьяна, – самая видная дольская невеста для тех, кому глубоко за сорок. Себя держит в строгости, лишнего не ест: сладкого там или жирного, а потому тело у нее крепкое, нерасплывшееся. Прическа всегда в порядке, ногти ухожены: на руках – маникюр, на ногах – педикюр. На ночь всегда делает маску из кислого молока, а потому кожа у нее чистая и белая. Лицо – моложавое, всегда при косметике. И вкус у нее хороший, одежда тщательно подобрана к лицу и фигуре, кое-что она даже по собственным эскизам шьет у Машки, одной из самых дорогих дольских портних. А уж как любить будет, если Женька ее в жены возьмет! Уж поднаторела, ублажая главного инженера… ну и прочих… неплохих мужчин… Майорова из головы сразу, пожалуй, и выкинет. На что ей эта синица в небе?

Татьяна оглядела диван, где были разбросаны Володины рубашки, из которых он долго выбирал лучшую, и сообразила, что Чесноков не может не знать про свадьбу собственного сына. Наверняка приглашен и обязательно придет поздравить. Пожалуй, прямо на свадебном пиршестве его и надо хватать тепленьким.

Женщина бросила взгляд на часы. До регистрации пятнадцать минут. Хорошо, что она даже по дому никогда не ходит распустехой. Собраться – это сменить домашний брючный костюм на нарядное платье, только и всего. Оно у нее немнущееся, гладить не надо, так что успеть вполне можно. Даже если и не к началу процесса, так к выходу новобрачных из загса. Прогнать ее никто не посмеет. Вовка Ланкиным детям – сводный брат, а она, Татьяна, – его мать, а значит, почти родственница.

Поскольку пришлось все же потратить некоторое время на добавочный вечерний макияж, Татьяна Ермакова действительно успела только к выходу новобрачных из загса. Цепким взглядом сразу выхватила из толпы гостей Юру. Он, сильно поседевший после смерти жены, все равно казался очень моложавым и был по-прежнему красив и статен. Приодетая и накрашенная Ланка тоже выглядела неплохо, но Татьяна не сомневалась, что до нее она никак не дотягивает. И платье-то у бывшей подруги простоватое, из какого-то древнего финлена, и помада явно не в тон. Невеста, конечно, хороша. Но что с нее взять? На то и невеста. А вот Маргарита Чеснокова – красавица редкая! Даже в простеньком кремовом костюмчике как королева! Конечно, Вовка станет возле нее тереться. Да вон он и трется уже, даже под локоток свою сводную сестрицу поддерживает. А Ритка ничего, не противится. Слава богу, уже давно совершеннолетняя. А где ж Женька-то? Может, не пригласили? Или не захотел на Ланкино счастье смотреть?

С букетом, купленным у ушлых бабок тут же, у загса, Татьяна подошла поздравить новобрачных. Боковым зрением отметила, как вытянулось при виде ее Ланкино лицо, но решила не обращать на эту вытянутость никакого внимания. Она ничего плохого не делает, их же с Юрой детей, между прочим, и поздравляет. Расцеловав в щечки Светку Майорову, Татьяна вдруг встретилась взглядом с тем, ради кого и пришла, с Евгением Чесноковым, отцом своего непутевого Вовки. Он смотрел на нее с непонятным выражением, и Татьяна тут же пошла на приступ. Растолкав крепкими локтями гостей, вьющихся вокруг молодых, она пробралась к Чеснокову и пропела ему на ухо самым нежным голоском:

– Здравствуй, Женечка! С приездом! Как живешь-поживаешь?

– Нормально, – неласково буркнул тот, но Татьяна заметила, какой жадный взгляд он бросил в вырез ее платья. Видать, с женщинами у него напряженно. Она ловким движением одернула платье пониже, чтобы полукружья груди обнажились еще соблазнительней, и опять спросила:

– Сына-то видел? Прямо вылитый ты в молодости!

– Его не увидишь… как же… Сам на глаза так и лезет! Но имей в виду: если твой уголовник будет клеиться к Рите, я его удавлю своими руками… не посмотрю, что сын…

– Да что ты, Женя?! Чего ему к ней клеиться? Он же ей брат! Вовке приятно просто рядом постоять с такой красавицей, как Рита. Он же все еще холост… – Татьяна быстро взглянула на Чеснокова и, решив, что момент подходящий, задала очередной вопрос: – А у тебя как в личной жизни? Женат?

– Нет, – отрезал он и стал проталкиваться к молодым, чтобы тоже поздравить.

Татьяна решила, что гнать лошадей не стоит. На свадебном торжестве, куда она непременно просочится, хоть ее и не приглашали, Женька наверняка напьется с радости и горя одновременно, а потому станет более легкой, нежели сейчас, добычей. Пожалуй, это последняя ее возможность устроить личную жизнь с мужчиной, которого она способна любить, а потому никак нельзя ее упускать.

Свадьбу праздновали в банкетном зале дольского Дома культуры. Татьяна умудрилась усесться рядом с Чесноковым. Она попросила у официанта чистую тарелку, поскольку на нее, конечно же, заказ не делали. Ну да и что! Без порционного блюда она обойдется, а салатов и выпивки на столах – ешь, пей – не хочу. Всем хватит.

Евгений действительно захмелел довольно быстро и даже приобнял Татьяну за плечо, то и дело приговаривая ей на ухо:

– Вот оно как все получилось-то, Танюха… Вот ведь как… И кто бы только мог подумать, что мой сын женится на Юркиной дочери? Даже во сне не приснилось бы…

– А что такого-то? – сладким голосом отвечала ему Ермакова, тоже наклоняясь к самому его уху и тесно прижимаясь грудью к плечу. – Ну… породнились – и хорошо… Пусть будут счастливы… Да и у нас еще не все потеряно, не правда ли, Женя… – Имя отца своего сына Татьяна выдохнула с таким придыханием, что тот с изумлением посмотрел ей в глаза и спросил:

– Да ты что снова липнешь-то ко мне, Танька? Что в тебе взыграло?

С минуту подумав, Татьяна решила, что момент, когда лошадей пора уже гнать в полную силу, настал, и ответила:

– А я давно по тебе тоскую, Женя! Мы тоже могли бы с тобой жить хорошо, если бы ты от меня в юности не отказался. Вовка ведь твой сын… и я… представь, до сих пор помню, как нам тогда было с тобой хорошо… Ты-то это помнишь?

– Брось! – Чесноков расхохотался. – Я тоже никогда не забуду, как ты орала, что сейчас умрешь! Ага! Очень хорошо нам было! Память на всю жизнь осталась!