Наталия Экономцева - Мастер иллюзий

Доктор замолчал и закрыл глаза, как будто не собираясь продолжать.

– И что же? – спросили его.

– А ничего, – лениво ответил Доктор. – Все осталось по-прежнему. Женщины, как и раньше, приходили к тому человеку на рассвете, появлялись на закате и все так же забегали на несколько минут после обеда.

– А как же источник всех бед?

– Видимо, он был не в том, о чем подумали мужчины, – пояснил Доктор. И хотя ему задали еще очень много вопросов, он больше не произнес ни слова: у него слишком болело горло».

Я закрыла книгу и прошла в гостевую спальню. Разумеется, горничная навела порядок и здесь – сменила белье, застелила постель, пропылесосила пол, а может быть, совершила массу других, неизвестных мне манипуляций. Вряд ли в спальне осталась хоть одна пылинка, которая помнила бы присутствие Козакова, но тем не менее едва уловимый аромат восточных благовоний, казалось, пропитал все в этой комнате. Впрочем, я не нашла в этом ничего удивительного. Человеческое сознание иногда преподносит и более странные сюрпризы и не делает исключений для тех, кто не рожден привлекать.

Будь у меня чуть меньше здравого смысла, я, наверное, легла бы в постель гостевой спальни и не покинула ее до самого утра. К счастью, у меня были более важные занятия. Я вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь, а затем прошла на кухню. Через некоторое время позвонила в кафе дома напротив и заказала тигровых креветок, жареных в пряном соусе. Налила себе бокал белого вина, бросила в него несколько маленьких кубиков льда. А потом открыла первый из четырех черных мешков, которые, как справедливо заметил мистик, портили интерьер моей кухни.

Я не сомневалась: где-то на другом конце города знаменитый автор кармических теорий ждет, когда я позвоню ему и расскажу о том, что прочла отрывок о мужчине, которого любили женщины. Я взяла телефон и набрала его номер.

– Прекрасно написано, Алексей.

Возможно, мистику было многое известно о жизни и смерти, но, услышав мои слова, он рассмеялся, как ребенок.

День был нежным и прозрачным, как улыбка младенца. Ни одного облака на небе и ни одного движения ветра на земле. В такой день хорошо бы сложить в сумку мягкий плед и бутерброды, да с самого утра бежать из Москвы – чем дальше, тем лучше.

Я вышла на балкон и уселась там с чашкой чая в руках. Мой телефон зазвонил почти сразу же.

Всего десять часов утра, но Катя номер один была уже на взводе.

– Анжелика, вы смотрите новости? – крикнула она в трубку.

– Нет, пью чай, – очень спокойно ответила я.

– Ча-ай?

В женщинах, рожденных привлекать, меня всегда удивляла склонность задавать совершенно ненужные вопросы.

– Ну да, чай. На балконе.

– Анжелика, какой еще чай?! Немедленно включайте новости!

Я не спеша поднялась с кресла, вошла в гостиную и включила телевизор. Молодой румяный диктор стоял на фоне груды серых пыльных обломков. Несмотря на раннее утро, он, как и Катя, был уже на взводе и спотыкался практически на каждом слове. Тем не менее мне было ясно: в Москве произошел несчастный случай. Обрушился почти достроенный многоэтажный жилой дом, который должен был стать самым высоким зданием в городе. При этом жертв, как ни странно, не было, но могло быть очень много.

– Анжелика, ну что вы там застыли?!

– Смотрю новости, – терпеливо ответила я.

– Бог с ними, потом посмотрите! – крикнула Катя, с легкостью меняя направление мысли. – Главное не это, главное вот что: завтра в двенадцать пресс-конференция, и Козаков должен на ней быть. Привезите его во что бы то ни стало и вовремя. Слышите, Анжелика?! Вовремя!

– Я привезу его. Но при чем здесь Козаков?

– Как это при чем? Башня обрушилась. Башня! Понимаете?

– Нет, извините.

– «Врата Мира», часть первая, страница сто восемьдесят два, – объяснила Катя.

Жаль, что ее голос не был ни глубоким, ни бархатным. Он не умел вить коконы и хранить от непогоды, а потому слова «„Врата мира“, часть первая, страница сто восемьдесят два» не имели в ее устах магической силы. Они были просто словами – не больше и не меньше.

Я попрощалась с Катей и открыла книгу.

Правую страницу разворота украшало черно-белое изображение башни, сложенной из крупных камней. Ее шпиль, сильно наклонившийся влево, все еще высоко поднимался над другими домами города, но было очевидно, что еще несколько мгновений – и все сооружение рухнет вниз. Люди разбегались от наклонившейся башни во все стороны, но мало кому удастся спастись – это тоже было очевидно. Главка на левой стороне разворота называлась: «Человек, который умел выпрямлять башни».

«– Говорят, что в одном городе много лет назад была построена башня, – сказал как-то Доктор. – Она возвышалась над всеми домами, над деревьями и холмами вокруг. Зачем ее построили, никто не знал. В ней нельзя было жить, на нее нельзя было забраться, чтобы полюбоваться окрестностями. На башне даже нельзя было повесить маяк, чтобы подать сигнал кораблям, которые ночью проходили мимо стен этого города. Но все-таки башня была, и многие люди приезжали в город только для того, чтобы на нее полюбоваться. Но вот однажды башня слегка наклонилась в сторону, и жители заволновались: что будет, если она упадет? К счастью, в тот день в городе как раз оказался проездом человек, который умел выпрямлять башни. Он сказал:

„Если вы отдадите мне самый большой дом в вашем городе, я выпрямлю башню, мне случалось справляться и не с такими. Без меня она свалится и задавит вас всех“.

Жители согласились и поселили его в самом просторном доме.

Каждое утро человек, который умел выпрямлять башни, выходил на главную площадь и чертил на песке какие-то странные знаки. Башня не становилась ровнее, а кое-кто даже считал, что она наклонилась еще больше.

„Идиоты, – говорил человек, который умел выпрямлять башни. – Неужели вы думаете, что такие вещи делаются за три дня? Если вы мне не верите, я уеду сегодня же, а ваша башня рухнет и задавит вас всех. А если хотите, чтобы я остался, выройте рядом с моим домом бассейн и выложите его бело-голубой мозаикой, чтобы я мог отдохнуть после трудов, ведь в вашем проклятом городе постоянно стоит жара“.

Жители согласились и сделали рядом с домом бассейн.

А человек, который умел выпрямлять башни, стал выходить на центральную площадь и рисовать свои знаки дважды в день.

Но башня не становилась ровнее, а многие даже считали, что ее шпиль вот-вот свалится на соседние дома.

„Идиоты! – говорил человек, который умел выпрямлять башни. – Неужели вы не видите, что она вот-вот поднимет голову к солнцу? Если вы хотите, чтобы я остался, пусть ваши женщины по очереди приходят мыть мозаику в моем бассейне, ведь ваша проклятая белая галька очень быстро становится серой. Пусть приходят все женщины до одной, даже жена губернатора! Когда каждая из них побывает в моем доме по два раза, башня распрямится“.