Галина Куликова - Нежный фрукт

– Слушай, я не собираюсь работать испорченным телефоном, – заявил Грушин, засыпав в турку полпакета кофе. – Если между вами что-то такое проскочило, разбирайтесь сами.

– Так я и пришел разбираться.

– Нет, ну вот что ты хочешь ей предложить? – снова завелся Грушин. – Что ты можешь ей предложить? Ты собираешься разбить хорошую крепкую семью, осиротить ребенка, сотрясти всю жизнь Лены?!

– Почему это – осиротить ребенка? – обиделся Антон. – У меня нет намерения прикончить ее мужа.

– Да неужто?

– И конкретных планов я не строю. Я согласен на все. Я могу развестись с женой и переехать в Орехов. Работа для меня наверняка найдется – народ болеет исправно и повсеместно. А если Лена не захочет кардинальных перемен, мы с ней сможем видеться по выходным, я буду к ней приезжать.

– Развестись с женой? Вот так вот просто, да? Как будто не было всех этих лет, этой близости...

– Я давно ей изменяю, ты же знаешь, – пожал плечами Антон. – И она знает. Раньше я не хотел ничего менять, а теперь хочу.

– Ты серьезно? – спросил Грушин, замерев с дымящейся туркой в руке.

– Почему ты мне не веришь? – возмутился Антон. – Я полюбил по-настоящему! И произошло это, между прочим, на твоих глазах.

– Я ничего не заметил.

– Не может такого быть.

– Если твой глобус совершил оборот вокруг своей оси, – Грушин выразительно постучал себя пальцем по лбу, – это еще не значит, что все приборы зафиксировали землетрясение. Я прекрасно помню момент появления Лены. Ты просто молча смотрел на нее и был похож на барана, впавшего в кататонию.

– Смейся, сколько душе угодно, я не отступлюсь.

– Ты про нее ничего не знаешь, – выдвинул свой главный аргумент Грушин.

– О! Тут ты прав, – внезапно оживился Антон. – Я хочу, чтобы ты спросил у Лены, какое у нее любимое блюдо из картошки.

– Зачем это? – оторопел Грушин.

– Если совпадет с моим любимым блюдом, значит – все, точное попадание. Хочу, чтобы было, как у моей бабушки. Они с дедом любили друг друга, как сумасшедшие! И у них тоже была любовь с первого взгляда. И вкусы у них оказались одинаковые. Не поверишь – буквально в мелочах! Он любил холодный чай, и она тоже. Он обожал запах жженой резины, и она тоже. Он любил ездить в поезде, и бабушка обожала путешествовать по железной дороге...

– Да твоя бабушка просто подыгрывала твоему дедушке! Неужели так трудно это понять?! – возопил Грушин.

– Это сейчас говоришь не ты, а твое рациональное мышление.

В этот момент раздался визг, писк, стук и заливистый детский хохот. Ароматный пар, вырвавшийся из ванной, проник даже на кухню. Кот мгновенно вскочил и бросился прятаться. Антон сделал глубокий вдох и сказал:

– Дим, будь человеком, последи за Машкой, а? Я должен поговорить с Леной наедине.

– Я-то послежу, – злорадно ответил Грушин. – Но потом-то за ней следить будет некому, учти. Ты готов к тому, что на тебя свалится чужой ребенок?

– Почему это чужой? – искренне изумился Антон. – Это Ленин ребенок.

– Хм, ясно. А ты обожаешь все, что имеет к ней отношение.

– В этом нет ничего смешного. Но ты этого не чувствуешь, и мне тебя поэтому жаль.

– Пойми ты, дурья башка: если у тебя защекотало в носу от духов, которыми пользуется женщина, это еще не значит, что ты всю жизнь будешь балдеть от этого запаха.

– Я тронут тем, что ты пытаешься меня спасти, – Антон притушил свой бас, – но это совершенно ни к чему. Я не потерпевший. Я – выигравший!

– Дима! – закричала Лена откуда-то из глубины квартиры. – Машуня хочет кушать!

– Погоди минутку, – сказал Грушин Антону. – Я должен кое-что проверить.

Он отправился в комнату и застал там двух свеженьких и румяных дам, готовых к боевым подвигам.

– Лена, ты любишь запах жженой резины? – спросил Грушин, глядя прямо в глаза двоюродной племяннице.

– Люблю, – ответила та. – Как это ни странно. А что?

– Тогда дело в шляпе.

Он отправился обратно на кухню, снисходительно посмотрел на Антона и сказал:

– Она любит запах жженой резины. А про картошку я спросить забыл. Так и быть. Пока я буду кормить маленькую бандитку, ты можешь отправляться на свидание в гостиную. Только прошу соблюдать приличия – я ребенка к стулу привязывать не буду. Ты же знаешь этих подрощенных младенцев – они умеют телепортироваться.

– За кого ты меня принимаешь? – Антон ощетинился, словно домашний любимец, получивший подзатыльник. – Разве я похож на идиота?

– Ужасно похож, – честно признался Грушин.

Он отправился за Машкой, и Антон метнулся вслед за ним, предварительно выхватив из стакана принесенный букет. Увидев Антона на пороге комнаты, Лена едва слышно ахнула и прижала руку к груди.

– Иди ко мне, Машуня! Иди к дяде! – позвал Грушин тем ненатуральным голосом, который прорезывается у всех мужчин, не умеющих обращаться с детьми.

Машуня бросилась на дядю, как леопард, он едва успел подхватить ее на руки. Унес на кухню и усадил на стул. Этого ребенка оказалось непросто удержать на месте, тем более что он норовил съесть то, что лежало не в тарелке, а рядом с ней.

– Ни разу не видел, чтобы дети употребляли в пищу бумажные полотенца, – бормотал Грушин, убирая подальше и подставку с полотенцами, и солонку, и перечницу. После чего пригрозил: – У Евдокии Никитичны есть кулинарный шприц для выдавливания крема на пироги. Если ты будешь тащить в рот что попало, я свяжу тебя и накормлю кашей через шприц.

Ребенок счастливо хохотал и лез пальцами во все жидкое и желеобразное, а потом грязными руками хватал дядю за штаны и футболку.

Тем временем в гостиной происходило поистине грандиозное объяснение в любви.

– Лена, – сказал Антон, сверкая глазами, как герой какой-нибудь старой ленты, где мимика заменяла слова. И быстро подошел к предмету своей внезапно вспыхнувшей страсти. Подошел совсем близко. – Лена, увидев тебя, я словно родился заново. Ты – женщина из моих снов. Я искал тебя всю жизнь! – И он протянул ей букет.

Лена взяла букет, уткнулась в него носом, после чего без перехода пала Антону на грудь. Они, разумеется, стали целоваться, обмениваясь междометиями и короткими фразами, из которых довольно быстро выяснилось, что они полюбили друг друга с первого взгляда, уже не смогут друг без друга жить, и совершенно неважно, что думают об этом все остальные представители рода человеческого. Что им не страшны никакие трудности, и оба готовы на все, лишь бы оставаться вместе. Ими овладело фантастическое, глупое и совершенно необъяснимое счастье, которое делится только на двоих и обрушивается обычно в самый неподходящий момент.

Когда раздался звонок в дверь, Лена, обнимавшая Антона двумя руками за шею и прижимавшаяся щекой к его груди, пробормотала:

– Кто-то к Диме пришел. Мы не имеем к этому никакого отношения, правда? Поэтому нужно закрыть дверь в комнату.