Вадим Селин - Морская амазонка

Хоть мы и находились в кабинке впятером, компаний вроде бы было две — мы с Маратом — одна и его друзья — вторая. Они служили неким фоном. Мы с Маратом не принимали участия в общей беседе. Молчали, хотя оба понимали: надо как-то отделиться от друзей.

Я была счастлива, что это происходит. Счастлива, что у Марата хорошие, обходительные друзья, которые галантно называют меня на «вы», счастлива, что вообще живу на белом свете и что на этом же самом свете очень близко живет Марат.

Я мечтательно погладила место на руке, за которую меня держал Марат, когда поднимал с тротуара, и сказала:

— Извините, но мне пора домой. Завтра рано на работу. Рада была с вами познакомиться.

— Уже?.. — разочарованно протянул Игорь.

— К сожалению, — развела я руками.

Собралась домой я намеренно: хотела проверить, как поведет себя Марат. Если он сейчас сделает что-то, чтобы мы остались вдвоем — значит, он действительно что-то испытывает ко мне; если же не оторвется от ребят и попрощается — значит, чутье меня обмануло.

— Тогда мы тоже пойдем, проводим тебя, — сказал Игорь.

— Нет-нет, не надо! — отказалась я. — Мне до дома два шага. Сидите.

— Нет, так не пойдет, — встрепенулся Марат. — Я тебя провожу. Если позволишь…

Он посмотрел мне в глаза.

— Позволю, — медленно ответила я.

— Я вернусь к вам, — бросил Марат своим друзьям, и мы с ним вышли из «Пирамиды».

Некоторое время между нами висело неловкое молчание. Ни он, ни я не находили темы для разговора. Мы молча брели по тротуару в сторону моего дома. Из-за позднего часа людей на улицах почти не было. Встречалась только молодежь, да и то изредка.

— Постой, — вдруг попросил Марат и коснулся моей руки.

От этого секундного прикосновения по коже пошли мурашки. Я остановилась.

— Я не люблю ходить вокруг да около, — решительно сказал он. — По-моему, все очевидно — мы нравимся друг другу. Так почему ведем себя, как чужие?

Я была поражена этим неожиданным заявлением.

— Ты… правда обратил на меня внимание на пляже?.. — спросила я. Было очень непривычно разговаривать вот так с Маратом. Наблюдать за ним в бинокль — одно, а стоять рядом, смотреть ему в глаза и еще что-то говорить — совершенно другое. Было немного страшно. Я боялась того, что реальный образ может не совпасть с мечтой, и тогда…

— На тебя трудно не обратить внимания, — смущенно ответил Марат и поинтересовался: — Тебе не кажется, что сегодня какой-то особенный вечер?

— Да… в воздухе витает что-то необычное… Колдовское…

— Я еще вот о чем хотел тебя спросить…

«Только бы не о плавках, только бы не о плавках», — мысленно твердила я, словно заклинание. Однако Марат, должно быть, не хотел смущать меня и щекотливую тему о плавках не трогал.

— Ты любишь кататься на катамаране?

У меня от сердца отлегло.

— Я люблю все, что связано с морем.

— Да? — оживился Марат. — А давай как-нибудь вместе покатаемся? Заплывем так далеко, что даже гор не будет видно!

— Давай…

Мы оба улыбнулись. Напряжение тут же исчезло, и вместо него появился какой-то уют, комфорт, атмосфера стала спокойной и естественной.

Хоть я и не верила в чудеса, но, похоже, чудо все же произошло.

К моему дому мы пришли за сорок минут. Постоянно останавливались, что-то спрашивали друг у друга. Помимо воли я улыбалась, но тут же одергивала себя, — боялась спугнуть удачу.

Когда пришла домой, мама уже спала. Папу я в ближайшие два месяца не увижу — он у меня моряк и недавно ушел в плавание.

Переодевалась, мылась, чистила зубы, разбирала постель и выключила ночник как во сне, не понимая, что и зачем делаю. Меня не занимали низменные, обыденные вещи. Все мои мысли были о Марате и только о нем.

Ложась спать, я думала, что всю ночь буду вспоминать каждую секунду, проведенную с ним, но вопреки всему, едва голова коснулась подушки, как я провалилась в сон, как в черную пропасть. Наверное, сказался насыщенный событиями день.

«Мы и телефонами обменялись…» — эта мысль была последней, что я помнила или перед тем, как проснулась уже утром под пение птиц за окном.

Утром мне пришлось проснуться еще до звонка будильника. Когда я мирно почивала и до звонка оставалось еще добрых полчаса, телефон коротко звякнул — пришло сообщение. Сплю я чутко, поэтому даже этот короткий звук разбудил меня.

Я потянулась к телефону, чтобы посмотреть, от кого могло прийти сообщение в такую рань. Обычно все мои друзья просыпаются не раньше одиннадцати — отдыхают после ночных дискотек, клубов или сидения в Интернете. Из моего окружения рано просыпается только Фулата. Я иду на работу к девяти, она тоже к этому времени — как раз на пляж тянутся вереницы людей, не желающих терять ни минуты, чтобы позагорать, и вероятность, что кто-то захочет заплести косички, большая. Поэтому палатки и открываются чуть свет.

Итак, я потянулась к телефону. Вошла в сообщения.

На дисплее было написано «Марат».

Сон мгновенно слетел с меня. Некоторое время я не решалась открывать сообщение, но потом собралась с духом и открыла.

«Вечером Солнце ругается с небом, а утром — вновь старая крепкая дружба».

В недоумении я перечитала послание несколько раз. Похоже на стихи, но какие-то необычные. Может, это кто-то ошибся номером? Да нет, все правильно. Марат.

Я не знала, что ответить на столь странное сообщение. Да, я плохо знаю Марата и потому теряюсь, что написать в ответ. Без всяких колебаний и раздумий можно переписываться со знакомыми людьми, но с теми, с кем познакомился только вчера вечером, делать это нелегко. Не напишу же: «Ты, вообще, о чем?»

Поэтому я повела себя в высшей мере дипломатично — дрожащими от волнения пальцами, не попадающими на кнопки, написала так: «И тебе доброе утро» — и стала с замиранием сердца ждать ответа. Села на кровати, как истукан, и не двигалась. Почему-то мне казалось: если замру в такой позе, ответ придет быстрее.

Я несколько минут испытующе косилась на мобильник и нервно мяла простыню.

Телефон снова звякнул.

«Горячее южное солнце, сладкие сочные фрукты… Быть отдыхающим ой как приятно!»

Вроде бы снова стихи, но, опять же, что ответить?

Да уж, если он будет постоянно писать эсэмэски в таком же духе, мне придется трудно. Но, может, приспособлюсь?

Я опять написала нейтральное: «Да, погода прекрасная» — и вновь стала мять простыню.

Ответ был таков: «Две тыквы на земле лежат, а рыба в воде плещется. Лето идет».

Нет, ну это уже вообще! Я запуталась окончательно. Очень хотела написать ему: «Ты можешь более просто излагать свои мысли? Моя твоя не понимает». Но сдержалась и спросила: «Собираешься на работу, да?» — и приняла излюбленную позу истукана.