Татьяна Тронина - Весенний подарок (сборник)

Первую вышедшую из гардеробной девочку восьмиклассницы встретили таким восторженным визгом, что не повернуть на него голову смогла бы, пожалуй, только мраморная кариатида, которая поддерживала козырек под окном, у которого сидела Даша. Поскольку у Казанцевой было обыкновенное человеческое сердце, а не каменное кариатидное, она, конечно же, обернулась. И тут же ее губы непроизвольно, сами собой, разъехались в стороны в довольной и где-то даже завистливой улыбке. Танька Евчак, та самая Гулькина «шестерка» Чака, которая, по мнению Даши, была весьма непривлекательной особой с маленькими глазками и узеньким лобиком, выглядела на все сто, то есть как модель с обложки журнала. Ее мини-глазки в золотисто-бежевой дымке теней укрупнились и приобрели несвойственное им романтическое выражение. Губы были чуть-чуть тронуты бледно-оранжевой помадой в тон абрикосовому платью, а жидкие серые волосы очень гладко зачесаны назад и собраны в пучок, как у участницы чемпионата по бальным танцам. Сверху волосы побрызгали золотистым лаком, а на узенький лобик выпустили несколько тонких рваных прядей.

Даша с трудом отвела глаза от Чаки и поняла, что совершенно расхотела поворачивать их к птицам за окном. По мере того как из гардеробной комнаты, где осуществлялись парикмахерские изыски, выходили преображенные одноклассницы, Даша перемещалась все ближе и ближе к месту развертывания основных действий. Когда наконец настала ее очередь, она с радостью расстегнула заколку. Волосы упали, закрыв спину волнистыми прядями, а Даша с замиранием сердца села перед большим зеркалом гардеробной комнаты. Симпатичная женщина-парикмахер минут пять так придирчиво всматривалась в ее лицо и в задумчивости щелкала ножницами, что Даша испугалась, вжалась в кресло и, кажется, даже уменьшилась в размерах.

– Та-а-ак… – протянула женщина, и Даше показалось, что, в отличие от Чаки, она ей очень не понравилась. – Как ты смотришь на то, если мы тебе выстрижем очень густую челку с середины головы?

– Я… н-не з-знаю… – залепетала чистую правду Даша. Она действительно не знала, как ей на это предложение смотреть. Ведь если выстричь челку с середины головы, то что же останется на собственно прическу? Она с отвращением оглядела свое лицо, требующее таких кардинальных переворотов, и с большим сомнением сказала: – Мне кажется, что в ХIХ веке челок с середины головы не носили… Как же тогда бальное платье?

– Ну, во-первых, у нас нынче не ХIХ век, и ваши платья – всего лишь стилизация. А во-вторых, перед балом мы кое-что быстренько переделаем. А?

На это «А?» Даша и вовсе не знала, что ответить, а потому промолчала. Парикмахерша, видимо, приняла это молчание за знак согласия, моментально завесила все Дашино лицо волосами и тут же смело защелкала ножницами. Казанцева в ужасе зажмурилась и решилась открыть один глаз только тогда, когда почувствовала, как на пол упала последняя прядка. Она увидела перед собой халат парикмахерши, которая, закрыв собой зеркало, продолжала что-то безжалостно срезать с ее головы. Даша уже с трудом сдерживала слезы, когда женщина, продолжая щелкать ножницами, наконец переместилась ей за спину.

Надо сказать, что в зеркале Даша сразу себя не узнала. Ей даже захотелось обернуться, чтобы поискать глазами ту девочку, которая в нем отражалась. Но рядом, в соседнем кресле, была только Айгуль, над головой которой колдовала вторая парикмахерша. Значит, это она, Даша Казанцева? На ее глаза до самых бровей опустилась густая темная челка, волосы с боков были выстрижены полукругом, под пажа. Только они были не по плечи. Они спускались на спину, закрывая лопатки. Даша не могла понять, откуда в ее русском лице взялось нечто восточное, отчего даже глаза приобрели продолговатую миндалевидную форму. Нет, это не Даша. Это принцесса Будур из сказки про Аладдина. Вон как у нее прихотливо выгнута бровь… Раньше это почему-то не бросалось в глаза… Надо же, как может изменить человека прическа!

– Ну, я вижу, тебе нравится, – с улыбкой сказала парикмахерша, заметив восхищенный взгляд Даши, которая неотрывно смотрела на себя в зеркало. – Погоди, сейчас будет еще лучше. Оттянем феном твою природную волну – получится натуральная Чио-чио-сан. Слыхала про такую японскую красавицу?

Даша не слыхала, но это ее ничуть не расстроило. Потом узнает. Обязательно у мамы спросит. До чего же жаль, что они с папой не увидят ее такой! Но ничего! Она теперь всегда будет так стричься!

После обработки феном волосы немного приподнялись, стали гладкими и блестящими, а их кончики слегка загнулись внутрь. Даша, восхищенная работой парикмахерши, поблагодарила ее и с большой опаской села перед толстой несимпатичной визажисткой с абсолютно ненакрашенным лицом. Неужели эта тетка, которая даже себя поленилась украсить, сможет сделать Даше что-нибудь хорошее? Вряд ли… Но пути назад нет… Пусть попробует… В конце концов, макияж всегда можно смыть.

Визажистка, как и парикмахерша, тоже долго вглядывалась Казанцевой в лицо, а потом быстро-быстро завозила по нему какими-то губочками, пуховочками, щеточками и кисточками. «Ничего, ничего страшного со мной не случится,» – уговаривала себя Даша, но все-таки вздрогнула, когда толстая визажистка высоким голосом произнесла:

– Ну, принимай работу!

Даша со страхом повернулась к зеркалу – и чуть не бросилась целовать толстую тетку, которая сделала ей такой эффектный макияж. Дымчатые тени на веки и нежно-розовые румяна на скулы она наложила так мастерски, что глаза еще более удлинились. Губы, покрытые бесцветным блеском, стали казаться крупнее и выразительнее. Даша хотела сказать волшебнице-визажистке что-нибудь очень хорошее, но та уже с пристрастием вглядывалась в пухлое лицо Нельки Русаковой, и Казанцева ее больше не интересовала.

Первой, кого увидела Даша, выйдя в своем новом облике в дортуар, была Айгуль. Ей сделали прическу почти как у куклы Барби: высоко завязанный «конский» хвост, охваченный у корней волос коронкой из косичек. Некоторые пряди хвоста тоже были заплетены в косички, перевитые тонким белым, в тон костюму, шнуром. Абсолютно черные волосы, смуглая кожа, серебристые тени на веках, белый костюм и белые украшения в волосах – все это делало Талиеву очень эффектной. Даша с Айгуль ревниво оглядели друг друга, но обе так и не смогли решить, кто же из них лучше выглядит. Они, как, впрочем, и другие девочки, выглядели восхитительно. Даже Лерины волосы, которые казались Даше жидкими и некрасивыми, теперь, завитые в спиралевидные пряди и сбрызнутые золотистым лаком, в художественном беспорядке весело торчали в разные стороны и делали ее обычно унылое лицо удивительно привлекательным, солнечным и слегка озорным. Голубой костюм и в тон ему голубые тени придали глазам глубину, а нежно-оранжевые румяна оживили полупрозрачную бледную кожу.