Татьяна Тронина - Секрет нового имиджа

Оля еле успевала уворачиваться от летящих с разных сторон бутербродов и ошметков салата. Пахло колбасой, майонезом, жареной картошкой, летели картонные кружочки с логотипом «Эдельбенс».

Кто-то из зала бросился к барной стойке и заказал целую батарею пластиковых стаканов с пивом.

Бармены, вначале прятавшиеся под стойку, вдруг тоже поддались безумию, царившему вокруг, – мигом была готова новая партия пива, готового разлиться в разные стороны.

Один из барменов, самый молоденький и горячий, открыл банку кабачковой икры и с помощью ложки метнул ее в охранника, которому наконец удалось подняться с пола. Охранник пытался утихомирить окружающих, но неожиданно ему залепила лицо порция кабачковой икры, и он опять свалился под стол, поскользнувшись на мокром полу.

Оля тщетно выискивала взглядом Ларису. Вдруг кто-то крепко схватил ее за руку и потащил к выходу. Это был Никита.

– Идем! – крикнул он на ходу. – Иначе мы здесь утонем!

Конечно, его слова были шуткой, но Оле уже было немного жутковато от кутерьмы, царившей вокруг. «И кто это все затеял? – растерянно подумала она. – Неужели я? Нет, это Лариска виновата».

По лестнице они поднялись вверх и выскочили на улицу. Здесь было тихо, лениво светило солнце, толстый рыжий котище спокойно вылизывал свою мордочку у входа – словом, ничто не напоминало о том, что творилось там, внизу.

Оля с Никитой отделались легко – их лишь немного обрызгали фирменным «Эдельбенсом».

– Вот это да, – пробормотал Никита ошеломленно. – Что это было?

– Хотела бы я сама знать, – несколько смущенно ответила ему Оля. Ей не хотелось признаваться, что во всем произошедшем была и часть ее вины.

– Ничего себе праздник пива, век не забуду! Кстати, Ларису я так и не нашел.

– Зато я ее нашла, – сказала Оля. – Это она.

– Что – она? – не понял Никита.

– Это она заперла меня на крыше. Она сама сказала.

– Да ну? Зачем ей это было надо?

– Неужели ты не понимаешь? Она ревнует тебя и готова на все, чтобы поссорить нас с тобой.

Никиту такое положение дел очень рассердило. Он стряхнул остатки влаги с волос и стал ходить вперед-назад, как разъяренный тигр.

– Ей это не удастся, – сквозь зубы произнес он. – Вечно меня все хотят заставить делать то, что им надо, но я больше не позволю.

– Погоди, Никита, – остановила его Оля. – Я сейчас вдруг поняла кое-что.

– Что ты поняла? – замер перед ней он.

– Нам не надо с тобой встречаться.

Никита несколько мгновений молчал, как будто сомневаясь в том, правильно ли понял Олины слова, потом произнес быстро:

– Ты ее боишься? Это ерунда, я с ней разберусь, она не может помешать нам…

– Помешать чему? – перебила его Оля. – Ты извини, но дело не в Ларисе.

– А в чем же?

– Я, возможно, не права, но… мы разные люди, у нас разные представления о жизни. Да еще к тому же мы играли роли, представляли из себя невесть кого. Мы выдумали с тобой эту любовь! – выпалила она и покраснела.

– Выдумали? – изумленно переспросил Никита. Сейчас, в ярких лучах солнца, он выглядел так ярко, будто принц с другой планеты, и Оле было очень трудно произносить эти слова.

– Да, выдумали, – торопливо продолжила она. – На самом деле мы и себя еще не знаем, не то что друг друга. Я вот еще о чем подумала, только ты не ругайся! Я подумала, что лишь Лариса из нас троих по-настоящему любит. Она готова на все, чтобы быть рядом с тобой, хотя методы у нее, надо сказать, не очень удачные.

– Да эта Лариска… – с гневом начал Никита, но Оля его опять перебила:

– Нет-нет, она неплохая девчонка, только мозги у нее немного не в ту сторону повернуты, ее бы энергию да в мирных целях. Я про себя… Я придумала эту сказку про Золушку, вернее – про принцессу Феону, которая вся такая необыкновенная и встречается тоже с необыкновенным принцем.

– Я не понимаю.

– Ах, да не перебивай же ты меня! Я сама сейчас собьюсь. О чем это я? Я о том, что вчера наконец посмотрела этот мультик, где про принцессу Феону.

– «Шрек»? – наконец догадался Никита. – Господи, а я все гадал, где я про эту Феону слышал!

– Именно. И я поняла! Она ведь какая на самом деле? Она на самом деле добродушная толстая кадушка, симпатичная, конечно, но не красавица. В красавицу ее превратило колдовство. Я, конечно, не кадушка, но я тоже самая обыкновенная, как все, ничего волшебного во мне нет! И любила-то она, принцесса Феона, не принца, а Шрека этого самого – некрасивого, но очень милого!

– У тебя еще кто-то есть? – нахмурившись, спросил Никита.

– Нет, у меня никого нет. Я говорю о том, что мы иногда мечтаем о том, что вовсе не нужно нам и даже вредно! Вот поэтому мы не должны больше встречаться!

– Странная логика, – пробормотал Никита, с любопытством глядя на стоящую перед ним Олю. – Только загвоздка в том, что ты мне нравишься не как принцесса Феона. Господи, какой ерундой эти девчонки иногда себе голову забивают…

– Это не ерунда! – топнула ногой Оля. – Только… только я про себя знаю, что я ради тебя не стала бы всякие глупости совершать, как эта Лариса!

– Значит, я тебе не нравлюсь?

– Нет, очень даже нравишься, но так, абстрактно, вот актер в кино нравится – но это же не значит, что ты его любишь и все такое, – закончила Оля смущенно. – Мне, кстати, сейчас некогда – я к бабушке должна ехать.

– Я провожу тебя? – серьезно спросил Никита.

– Я не против, только до остановки.

Они пошли, взявшись за руки.

– Хочешь, я тебе свой телефон дам? – сказал Никита. – Ты звони хоть иногда, ладно?

– Ладно, – печально произнесла Оля.

– Если мама там со всякими глупостями будет приставать или папа что-нибудь начнет выпытывать – ты не обращай внимания. Знаешь, ты права – они любят меня, но какой-то странной любовью. Как будто я у них в рабстве.

– Не обращай внимания, – рассеянно сказала Оля. Она думала о том, правильно ли поступает, что расстается с Никитой.

Вдалеке, за потоком машин, показался троллейбус.

– До свидания, – улыбнулась она.

– До свидания! – Никита смотрел на нее без всякой улыбки, серьезно. – Ты очень хорошая, Оля. Ты красивая. Ты лучше других, потому что ты настоящая, лучше, чем принцесса Феона!

Оля хотела спросить, не сравнивает ли он ее сейчас еще и с Ларисой, а Никита вдруг обнял ее и поцеловал. Это был грустный, прощальный поцелуй, но в эти короткие секунды Оля почувствовала себя неожиданно счастливой.

– Оленька, деточка! – закудахтала бабушка, увидев ее. – Да какая ж ты худенькая!

Бабушка всех, кто был меньше пятидесятого размера, считала худенькими. Бабушка была в джинсовом комбинезоне, который делал ее похожей на Карлсона, и в оранжевой бандане, под которой она прятала свои седые волосы.