Татьяна Тронина - Реальная вечеринка

– Раз, два, три… Снимаю! – крикнул оператор.

– Светлана, что с вами произошло, расскажите? – немедленно сунулся к Светке с микрофоном Иннокентий Бурдовский.

– Позавчера, перед последним уроком, я подошла к учителю физики, – слабым, дрожащим голосом начала Родченко. – Я ему сказала: «Петр Никифорович, умоляю вас, позвольте мне исправить годовую оценку…»

– Вы считаете, ваш учитель незаслуженно придирался к вам? Сознательно занижал отметки? – снова сунулся ведущий.

– Да, – несчастным голосом подтвердила Света. – И вот вчера… Нет, я не могу! – глубоко трагичным голосом воскликнула она и зарыдала.

– Так, Палыч, лицо жертвы – крупным планом! – скомандовал Бурдовский. – Чтобы видно было, как слезы по щекам текут…

Клава смотрела на все происходящее с открытым ртом. Что творится?!

Зачем у Светы на руке гипс? Ведь у нее только ссадина на запястье, и все! А этот странный наряд? Под бедную сироту она косит, что ли… А эти крокодиловы слезы!..

На крыльце появился Электрон – бледный и спокойный.

– Господа, – обратился он к журналистам. – Справедливости ради – может, вы и у меня интервью возьмете? Я – тот самый сатрап и злодей, который зверствует на уроках.

– Палыч, что, снимем его? – нерешительно обратился Бурдовский к оператору. Тот кивнул, и Бурдовский сунул микрофон Электрону.

– Ситуация действительно сложилась очень странная, – решительно начал Петр Никифорович. – Начну издалека. С осени прошлого года Светлана Родченко решительно отказывается учиться. Вот ее контрольные и самостоятельные работы… – Электрон открыл папку. – Число, фамилия, задание, а вместо решения – чертики, крестики-нолики, какие-то орнаменты. Я неоднократно пытался беседовать с ее отцом…

– Все это ложь! – крикнула Света. – Это не мой почерк.

– Света, что с тобой? – тихо спросил Электрон. – Что ты хочешь доказать? Оглянись – сколько зрителей пришло на этот спектакль…

– Нет, не могу на это смотреть! – волнуясь, Клава попятилась назад, сквозь толпу любопытствующих. – Эй, народ, Балашова никто не видел?

– Нет.

– Балашова? Вроде нет.

– Не-а, не видели!

– Говорят, его сегодня не будет. Явится только на педсовет!

«Где же он?» – в отчаянии подумала Клава. Школа бурлила и кипела. Это были последние майские денечки – все темы пройдены, контрольные сданы, оценки выставлены. Никто решительно не хотел учиться…

И вместо того чтобы идти в класс, Клава отправилась в парк.

Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Дениса она найдет там.

Раннее утро было свежим и прохладным, неистово чирикали воробьи в зеленой листве. Мимо спешили люди – на работу, еще по каким-то делам… Огромный универмаг был еще закрыт, и Клаве пришлось обходить его стороной.

В парке было тихо и почти безлюдно.

Клава по центральной аллее добрела до его середины, остановилась у пруда. Летнее кафе было тоже еще закрыто, пластиковые столы и стулья свалены в одну кучу.

«Собственно, а почему я решила, что Денис сейчас бродит где-то здесь?» – с досадой подумал Клава и села на поваленное дерево возле пруда. На зеркальной поверхности отражались розовые облака.

– Привет, Рыжая.

Клава вздрогнула и повернула голову. Рядом стоял Денис.

– Ой, я так и знала, что встречу тебя! – вырвалось у нее.

Он сел рядышком.

– В школе журналисты. Такое творится… – сообщила Клава. – Ты придешь на педсовет?

– Да, конечно. Я же свидетель, – с мрачным спокойствием ответил Денис и встряхнул головой, отбросив назад свою длинную челку.

– Очень хорошо… Я уж беспокоиться начала, что за Электрона никто не заступится! – обрадовалась Клава.

Денис ничего не ответил. И тут Клаве стало как-то не по себе.

– Балашов… – неуверенно пробормотала она. – Ты… Ты ведь не будешь свидетельствовать против Петра Никифоровича?

– Клава, мы уже не дети. Мы обязаны думать о будущем, обязаны просчитывать сейчас каждый свой шаг.

– Денис, я не понимаю! – в смятении воскликнула она. – О чем это ты?

– Света – слишком серьезный противник. Она способна на все – лишь бы доказать свою правоту. Кроме того, она обещала, что в случае победы попросит своего отца помочь мне. Он очень влиятельный человек, с деньгами и связями, а я хочу поступать в один серьезный институт, туда просто так не пробьешься…

– Так ты – продался?! – в отчаянии воскликнула Клава. – Ты продался им! Да?..

– Не говори так. Собственно, а чего ты переживаешь? Ну выгонят Электрона из нашей школы, ну пойдет он работать в другую… Учителя-то всегда нужны! Он классный специалист, он не пропадет.

– А его репутация?

– Брось… К осени все забудется. Светке только одно надо – выгнать его из школы, и все.

– Твоя Светка – чудовище. Монстр! Я не понимаю, как она может тебе нравиться… – с отчаянием произнесла Клава.

– Она мне и не нравится. Я же сказал – мне нравишься только ты.

Клава растерянно захлопала ресницами. Конечно, она подозревала, что Денис Балашов к ней неравнодушен, но такого откровенного (откровенней некуда!) признания она все-таки не ожидала.

– И что же теперь делать? – шепотом спросила она.

– Нам придется скрываться. Если Светка узнает… – Он взял прядь ее волос, осторожно намотал их себе на палец.

– Мину-утку… – Она отвела его руку в сторону. – Это что же получается: ты на виду у всех – со Светкой, а тайно…

– А тайно встречаюсь с тобой, – закончил он ее фразу.

У Клавы голова пошла кругом. То, что предлагал Денис, было до ужаса романтично, загадочно и даже немного трагично, но, с другой стороны…

– Это нечестно! – пробормотала Клава, волнуясь.

– Почему? Тебе что, жалко Свету? – удивился Денис.

– Нет. То есть… Жалость тут ни при чем! – покачала головой Клава.

– Говорят, ты собираешься устроить вечеринку? – вдруг вспомнил Денис. – Это правда?

– Да. Но ты не придешь…

– Это еще почему?

– Ты ведь будешь на другой вечеринке – у Светы!

– Я удеру от нее. Что-нибудь придумаю!

Клава представила на своей вечеринке Дениса Балашова, и сердце ее забилось сильней. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла вообразить подобное счастье!

– Но ей расскажут, что ты был у меня…

– Светка – не такого уж большого ума девушка. Злая, хитрая, мстительная – да. Но глуповатая, если честно! Я всегда ей смогу что-нибудь соврать, – улыбнулся Денис.

– Как-то мне все это не нравится… – неуверенно пробормотала Клава. – И с Электроном очень нехорошо получается!

– Ты очень добрая, – тихо сказал Денис. – Но, в сущности, совсем не знаешь жизни… Ты хочешь быть счастливой?

– Да, – завороженно ответила Клава, глядя в глаза Денису.

– Тогда не думай о других. В жизни все просто – либо ты думаешь о себе, либо о других. Третьего не дано.