Татьяна Тронина - Маска, ты мне нравишься!

– Кошмар!!! – изрекла она с негодованием.

Мальчишки сзади опять захихикали.

– Вот что, – сурово продолжила Бронислава Георгиевна. – Вы, конечно, хорошие девочки и про эти танцы живота, будь они хоть трижды модными, немедленно забудьте. Придумайте что-нибудь другое, более приличное… Что-нибудь из «Лебединого озера»! – вдруг озарило ее. – Только, умоляю, костюмы должны быть строгими и закрывать все части тела. Юбки длинные, лучше до пола. У нас же северный климат, в конце концов! Ну, у кого следующий номер?..

Лерочка с Викусей медленно спустились в зал.

– Рябов, Бортко! У вас какие идеи?

На сцену с серьезными лицами поднялись Вениамин Рябов и Сема Бортко.

– Спортивные приколы, – прокашлявшись, объявил хриплым басом Рябов. – Сема, начинай.

– В России нет еще пока команды лучше… – начал Бортко, неуклюже размахивая руками и приседая, но Бронислава Георгиевна моментально его прервала:

– Стоп! А это что такое?.. Какие еще приколы?

– Спортивные. Ну, речевки фанатские… Вы не думайте, мы по справедливости – мы про все футбольные клубы речевки будем читать – и про ЦСКА, и про «Спартак», и про другие – чтобы никому на том концерте обидно не было… Оле-оле-оле, Россия, вперед!

Девчонки сзади захихикали.

– А еще мы решили разыграть юмористические сцены из футбольной жизни, – затараторил Бортко. – Да вы послушайте, Бронислава Георгиевна! Встречаются тренеры по футболу сборных России и Бразилии. Тренер России спрашивает бразильца… – он обернулся к Рябову: – «Скажи, когда наша сборная станет чемпионом мира по футболу?»

– «Когда сборная Бразилии станет чемпионом мира по хоккею!..» – хриплым басом гаркнул Рябов. – Ну, это типа наш бразильцу отвечает.

– О господи… – пробормотала Бронислава Георгиевна, едва не выронив свою указку. – Что же вы делаете… Это вы, братцы мои, решили анекдоты пересказывать перед всеми на Новый год, а?

– А что? – в один голос переспросили Рябов с Бортко.

– Идите с глаз моих! – взвизгнула классная руководительница. – И думайте над чем-нибудь другим, более подходящим для новогоднего праздника! Кто там у нас следующий?..

– Я, – со своего места поднялся Влад Красовский, снисходительно улыбаясь. Катя стиснула пальцы. «Он обещал встретиться со мной… – мелькнуло у нее в голове. – Интересно, может быть, он подойдет ко мне после репетиции?..»

– А, у тебя что-то такое из классики! – обрадовалась Бронислава Георгиевна. – Ну хоть ты, Влад, голубчик, порадуй меня!

– Айн момент, только возьму гитару… – Красовский полез в подсобку и притащил оттуда электрогитару. – Сейчас, только подключу ее и немного настрою… Итак, исполняется песня из классического репертуара группы «Рамштайн». Между прочим, девяносто пятого года… Проверено временем!

Бронислава Георгиевна, нахмурившись, хотела что-то сказать, но потом передумала, видимо, решив сначала выслушать Влада.

– Песня называется «Аше цу аше», что значит в переводе с немецкого – «Пепел к пеплу», правда, многие ее предпочитают называть просто и со вкусом – «Кости».

И тут Влад ударил по струнам – так, что даже стекла в окнах задрожали.

– «Их комм видер ин цейн таген, альс дайн шаттен унд вердих яген… – заорал он в микрофон зловещим низким голосом. – Вармер корпер хайсес кройц!.. Фальшес уртайль кальтес граб!.. Аше!.. Цу аше!!!»

Все сидели, ошеломленные, оглушенные. Влад прыгал по сцене, поднимая пыль, и старенькая школьная электрогитара в его руках ревела и визжала, – наверное, еще никто и никогда не исполнял на ней такие песни. У Славы Дубинина невольно открылся рот. Роза потом призналась Кате, что у нее во время выступления Влада зашевелились волосы на голове…

– «Аше!! Цу аше!!!» – выкрикнул Влад в последний раз и замолчал, переводя дыхание. Электрогитара в его руках застонала и затихла, словно в изнеможении.

– Класс! – вдруг заорал Сема Бортко. – Даешь «Рамштайн»!

Все остальные одобрительно захлопали.

– Он талант, правда? – с восторгом прошептала Катя на ухо Розе.

Бронислава Георгиевна перекрестилась дрожащей рукой – видимо, и ее поразило выступление Красовского.

– Гм… Влад, голубчик… – спросила она кротким, дрожащим голосом. – Ты не переведешь мне, о чем поется в этой песне?..

– Пожалуйста! – великодушно произнес Красовский, убирая гитару в сторону. – Переводится примерно так: «Ты убьешь меня, а я вернусь через десять дней, как твоя тень, и стану на тебя охотиться. Тайно я воскресну, и ты будешь молить о милосердии…» Ну и все остальное в таком же духе. Я же говорю – классика!

Но у Брониславы Георгиевны были свои представления о классике.

– Гм… Влад, голубчик… боюсь, эта песня не очень подойдет к новогоднему концерту. Я слышала, у тебя родители в музыкальном театре работают?

– Да, а что? – нахмурился Влад – он не ожидал, что классная руководительница столь критически отнесется к его творчеству.

– Хорошо бы какую-нибудь известную песню… Да хоть эту, мою любимую, – «Ах, Эсмеральда, ты мой сладкий сон…» Ну, из мюзикла по роману Гюго о соборе Парижской богоматери, – все еще дрожащим голосом произнесла Бронислава Георгиевна. – «Нотр-Дам де Пари»…

– Эту? Да вы что, эта песня уже у всех в печенках сидит, ее на каждом углу поют все кому не лень! – возмутился Влад.

– Вот и ты спой! – сказала упрямо учительница. – А эти «Кости» твои исполняй где-нибудь в другом месте… Так, кто следующий? Иволгина! Ты вроде собиралась стихи сочинить?

– Иди! – Роза тихонько толкнула Катю в бок. – Ничего не бойся!

Стараясь держать спину прямо, Катя поднялась на сцену.

– Стихотворение называется «Зимняя дорога», – Катя прокашлялась. Она не раз видела по телевизору, как читают свои стихи известные поэты – с трагическими лицами, даже слегка завывая.

Это стихотворение она написала в начале зимы. Ей было тогда очень грустно, и она решила выплеснуть свои мысли на бумагу. Поэтам полагалось быть грустными и писать душераздирающие стихи.

– Катя! Да что ж это такое! – схватилась за голову Бронислава Георгиевна. – Уши обмерзли, душа страдает… мороз по носу шваркнул… Неужели ты хочешь это прочитать на новогоднем вечере?! Надо же что-нибудь веселое, оптимистическое – про елку, Деда Мороза и все такое… Братцы, да вы сговорились меня уморить! Господи, даже в горле пересохло…

– Вот, Бронислава Георгиевна, – протянул ей Рябов жестяную банку. – Попробуйте…