Николас Спаркс - Послание в бутылке

В выходные они с Кевином пошли на матч «Новоанглийских патриотов» и «Медведей из Чикаго». Кевин сказал, что нужно пойти на матч обязательно, потому что сезон соккера уже заканчивается. Тереза согласилась без особой охоты, поскольку ничего не понимала в этой игре. Они сидели на трибунах и пили горячий шоколад, изо рта их вырывались маленькие облачка пара.

Потом, когда они отправились обедать, Тереза сообщила Кевину, что больше не будет встречаться с Гарретом.

– Мам, а что случилось, когда ты в последний раз ездила к Гаррету? Он чем-то обидел тебя?

– Нет, – мягко ответила она, – он не сделал ничего плохого. – Она отвернулась. – Просто так нужно.

Тереза видела, что ее ответ не удовлетворил Кевина, но не смогла придумать ничего лучше.

На следующей неделе она сидела за компьютером, когда зазвонил телефон.

– Это Тереза?

– Да, это я, – ответила она, не узнав голос.

– Это Джеб Блейк, отец Гаррета. Я знаю, моя просьба вас удивит, но мне бы хотелось поговорить с вами.

– О-о… – замялась Тереза, – да… у меня есть несколько минут.

Повисла пауза, после чего Джеб сказал:

– Если это возможно, я бы хотел встретиться с вами лично. Я не смогу сказать это по телефону.

– А можно узнать, о чем вы хотели бы поговорить?

– Это связано с Гарретом, – тихо ответил он. – Я понимаю, для вас это непросто, но все же: не могли бы вы прилететь сюда? Я бы не стал просить, если бы это не было важно.

Тереза сказала, что приедет, сорвалась с работы и помчалась в школу за Кевином. Забрав его прямо с урока, она завезла его близкой приятельнице, которой могла доверять на все сто, и объяснила, что, возможно, будет отсутствовать несколько дней. Встревоженный Кевин пытался расспросить мать о причине столь внезапного отъезда, но ее отсутствующий вид говорил яснее всяких слов, что все объяснения следует отложить на потом.

– Попрощайся со мной, – сказал он, целуя ее в щеку.

Тереза молча кивнула и помчалась в аэропорт. Приземлившись в Вилмингтоне, она сразу поехала в дом Гаррета, где ее дожидался Джеб.

– Я рад, что вы приехали, – сказал Джеб, впуская ее в дом.

– Что случилось? – спросила Тереза, окидывая комнату быстрым взглядом.

Джеб выглядел постаревшим, хотя прошло всего несколько дней. Он провел ее на кухню, усадил за стол и тихим голосом стал рассказывать.

– Насколько я понял из бесед с разными людьми, – начал он, – Гаррет вышел на яхте в океан позже обычного…

Ему было просто необходимо это сделать. Гаррет знал, что тяжелые тучи на горизонте предвещают шторм. Но они были еще далеко, и он успеет сделать то, что собирался. И потом, он удалится от берега всего на несколько миль; даже если гроза разразится раньше, он успеет вернуться в порт. Натянув перчатки, Гаррет встал к штурвалу. «Случайность» шла под полными парусами.

Три года он ходил одним и тем же маршрутом, ведомый инстинктом и воспоминаниями о Кэтрин. Это была ее идея плыть прямо на восток в тот вечер, когда они в первый раз вышли в океан на «Случайности». В ее воображении они плыли в Европу – на континент, который она всегда мечтала увидеть. Иногда она притаскивала домой туристические проспекты и подолгу рассматривала их. Ей хотелось увидеть все: и замки Луары, и Парфенон, и горную Шотландию, и знаменитую миланскую Базилику – все те места, о которых она читала. Ее планы на отпуск все время менялись – от самых обычных до самых экзотических, в зависимости от статьи, которая попадалась ей на глаза.

Но они так и не побывали в Европе.

Об этом Гаррет особенно сожалел. Оглядываясь назад, он понимал, что уж хотя бы это он мог для нее сделать. Он так много мог дать Кэтрин, и ведь все это было в пределах его возможностей. За два года им удалось скопить денег, и они все время строили планы, как поедут путешествовать, но потом решили купить на эти деньги магазин. Когда Кэтрин поняла, что магазин требует постоянного их присутствия и они уже не смогут уехать надолго, ее мечты начали тускнеть. Она реже приносила домой проспекты и почти перестала вспоминать о Европе.

Но в тот вечер, когда они впервые вышли на «Случайности» в океан, ее мечта вновь ожила. Она стояла на палубе и, держа Гаррета за руку, смотрела вдаль.

– Как ты думаешь, мы когда-нибудь отправимся в путешествие? – осторожно спросила она. Ее светлые волосы развевались на ветру, глаза сияли и с надеждой смотрели на него; в эту минуту она казалась ему прекрасной как ангел.

– Да, – пообещал он, – как только у нас появится время.

Прошло меньше года, когда Кэтрин, беременная их ребенком, умерла в больнице у него на руках.

Потом, когда его начали преследовать сны, он не знал, как от них избавиться. Первое время он старался отгородиться от воспоминаний, приносивших ему страдания. Но однажды утром, в порыве отчаяния, вдруг решил излить свои мысли на бумагу. Он писал быстро, не останавливаясь, и первое письмо заняло целых пять страниц. Вечером он вышел на яхте в океан и взял с собой письмо. Там, на свободе, он перечитал его, и вдруг ему в голову пришла шальная мысль. Гольфстрим огибает Соединенные Штаты с севера и поворачивает на восток; значит, есть шанс, что течение выбросит бутылку на берег той земли, о которой грезила Кэтрин.

Гаррет запечатал бутылку и выбросил за борт. Может быть, хотя бы так, отчасти, он выполнит обещание, данное Кэтрин.

Начиная с этого дня он написал еще шестнадцать писем. Сейчас он взял с собой семнадцатое. Гаррет убрал руку со штурвала и нащупал бутылку в кармане пальто. Он написал это письмо сегодня утром.

Небеса начали темнеть, но Гаррет смотрел прямо перед собой – туда, где небо сливалось с водой. По радио передали штормовое предупреждение. Щелчки и треск, сопровождавшие сообщение, подтверждали приближение грозы. После секундного колебания Гаррет выключил радио и еще раз оценивающе осмотрелся вокруг. Еще есть немного времени, решил он. Ветер был сильный, но пока предсказуемый.

Написав это письмо Кэтрин, он написал еще одно для Терезы – о нем он уже позаботился. Но он знал, что сегодня же должен отправить и письмо, предназначавшееся Кэтрин. С Атлантики надвигалась череда штормов; судя по прогнозу, который он смотрел по телевизору, в следующий раз удастся выйти в океан только через неделю. Он не может столько ждать – это выше его сил.

Волнение усилилось; «Случайность» то высоко подбрасывало на гребне волны, то кидало вниз. Ветер до отказа наполнил парус. Гаррет еще раз оценил обстановку. Глубина здесь большая, но все же недостаточная. Гольфстрим в этих местах проходит только летом, и единственная возможность переправить бутылку через океан – это пустить ее в океан как можно дальше от берега. В противном случае шторма выбросят ее в нескольких милях от Вилмингтона. А Гаррету было просто необходимо, чтобы именно это письмо достигло Европы. Он уже решил, что это будет его последнее письмо Кэтрин.