Ольга Агурбаш - Любовь без гарантий (сборник)

Ночь они проводили в гостинице… Наутро счастливые, удовлетворенные, приятно утомленные бурно проведенным свиданием, спускались к завтраку… Не торопясь мазали булочки мягким маслом, лениво переговаривались ни о чем, медленно и со вкусом пили кофе со сливками…

В Галке боролись два чувства: наконец-то помирились. Да еще как помирились! И другое, прямо противоположное: поссориться снова. Но лишь для того, чтобы вновь попасть в сказку!

Когда отец умер, Галка рыдала так, как, наверное, никогда в жизни не рыдала. Понять своего состояния в тот момент она не могла. Много позже она готова была объяснить это чувством облегчения: мол, отмучалась! Потому что хуже, чем отец, никто никогда к ней в жизни не относился. Потому что больше горя, чем он, никто ей не доставил. В момент его смерти она убивалась по нему настолько искренне, что со стороны казалось, что хоронит она самого близкого и горячо любимого человека.

Похоронила, погоревала, а простить, видимо, так и не смогла.

Николай стал предлагать Галке уехать из страны:

– А что, Галчонок! Поедем-ка мы с тобой жить в Европу? А? Не хочешь? А может, в Африку? Или в Канаду? Выбирай!

– Коль! Ты о чем?! Чем тебе здесь-то плохо?! Работа отличная, дом – полная чаша!

– Опасно здесь, Галчонок! Я же кручусь, сама понимаешь, среди каких людей. Многого тебе не рассказываю. И зависть возможна, и желание отодвинуть меня… Я бы предпочел лишний раз не рисковать.

– Коль, мне как-то казалось, что опасные годы позади…

– Нет. К сожалению, нет. – Он явно чего-то недоговаривал, но у них не было принято лезть в душу, вытаскивать клещами то, чего другому почему-то говорить не хочется. Не принято было навязываться с лишними вопросами, и Галка предпочитала доверять мужу, а не выспрашивать.

Наверное, он щадил ее, скрывая тяжелые переговоры, непростые разборки, сложности своего бизнеса, который хоть и не стал лично его, но, поскольку занимал он чуть ли не главный пост в компании, то, понятное дело, ответственность за все происходящее ложилась именно на него.

– Лет через несколько можно будет вернуться… – неопределенно сказал он.

Начало девяностых, середина девяностых… Кроме высоких доходов и легких денег обстановка отличалась повышенной криминогенностью, вольностью нравов и всеобщим поиском самих себя. Куда податься? Как заработать? Чем заняться? А дальше – другие задачи: куда вложить деньги, как их грамотно сохранить, на что с умом потратить, каким образом приумножить…

И кругом риск, повсюду неизвестное развитие любой ситуации, постоянный кураж, дерзость, далеко идущие планы. На фоне полной неразберихи, неустойчивой экономической ситуации и бандитского беспредела.

– Галка! Я в Америке кое-что сумел приобрести. Так, небольшой домишко… Не говорил тебе раньше… А сейчас время пришло. Давай, наверное, собираться…

– Коль, подожди… Не готова я как-то так… сразу…

– Ну мы и не сразу. Сейчас займемся визами, потом потихоньку все документы соберем. Антонину надо будет определить в школу. Может, конечно, и здесь закончить. Всего год осталось. Но я бы лучше не стал ждать. Так что пусть пока английский с преподавателем подучит.

– А что, если через год? А? Коль? Правда, Тонька бы отучилась, поступила бы…

– И что? Здесь ее оставим? Нет! Только с нами! Там закончит школу, там и поступит, куда захочет! – Он был непреклонен.

Галя сомневалась.

– Знаешь, я не говорила тебе… Только у меня… задержка. Наверное, опять беременность…

– Галчонок! – он запнулся. – Давай отложим… до Америки…

– Ты предлагаешь аборт?

– Ну а что? Сейчас спокойно переедем и там… на месте… Там и врачи другие, и оборудование. И вообще уровень медицинского обслуживания на совершенно другом уровне…

– Так-то оно так. Только возраст уже… Тридцать девять все-таки…

– Галка! Успеем! Мы все успеем с тобой… – И он подхватывал ее на руки, кружил по комнате и повторял: «Мы все с тобой успеем! Главное, что мы вместе!»

В тот вечер он пригласил ее в ресторан. Они любили большие рестораны в центре Москвы с шикарными официантами, жесткими салфетками, хрусталем, изысканными блюдами… Но больше всего им нравились музыканты. Они подчас и ресторан выбирали по наличию в нем артистов. Где-то выступал ансамбль, в каком-то играл пианист… В тот раз они выбрали еврейского скрипача Марика. Марик играл в одном из ресторанов на Тверской. Колян так и сказал:

– Галка, пойдем слушать Марика! Заодно и поужинаем!

За соседним столиком гуляла компания с Кавказа. Шумно гуляла, весело. Как и принято у южан, с тостами, речами, заказами песен в честь дорогих гостей.

Изрядно выпив, один из компании подошел к Коляну и спросил разрешения потанцевать с его дамой. На что тот ответил, что его жена танцует только с ним или одна.

– Одна? – переспросил мужчина.

– Да! – подтвердил Николай.

Он подозвал Марика, что-то тихо сказал ему. Тот понимающе кивнул, спрятал деньги в карман и приготовился играть. А Коля снял со своей руки перстень, надел его на каблук Галкиной туфельки и объявил:

– Перстень будет принадлежать тому, кто первым его поднимет! В том случае, если он упадет с каблука, конечно!

Заиграла музыка, Галка пустилась в пляс. Марик играл цыганочку. Начал он медленно, как будто бы даже с придыханием, затем постепенно, понемногу убыстрял темп, то делая краткие паузы, то снижая звук до минимума, то нагнетая его до самых высоких звучаний. Темп нарастал, Галка отбивала такт каблучками, забыв о том богатстве, которое находилось на ее туфельке.

Гости с Кавказа не отрывали глаз от Галкиных ног, да и не только они. Многие посетители ресторана наблюдали этот странный танец и следили за исходом. Но всех интересовало лишь кольцо. И только Колян, единственный из всего зала, смотрел не на ноги своей жены, а в глаза ей. И у Галки создавалось ощущение, что не одна она танцует, что вдвоем они кружатся в бесшабашной этой цыганочке… И что между ними не просто взгляд, а целый мир, все пространство, весь космос отношений, чувств, ощущений…

И не прервать, не разрушить, не нарушить это единство ничем…

Танец кончился. Перстень остался на каблучке. Все присутствующие в ресторане аплодировали Галке и Марику, а Коля любовался своей женой и ему казалось, что блеск хрустальных люстр меркнет перед счастливым взором его жены.

Кольцо сняли только на следующий день, потому что забыли о нем. Ночь прошла бурно. Не до кольца было…

А еще через день Николай повез ее в больницу. По дороге сказал:

– Галчонок! Из больницы тебя Серега заберет. И отвезет на дачу.

– А почему не ты?

– У меня очень важная встреча. Боюсь, до позднего вечера.

Серега был преданным другом, который всегда находился рядом с Николаем в последние годы. Ему доверяли, с ним делились сокровенным.